Зов творчества — это зов самой жизни, потому что они неразделимы.

Творчество имеет воистину космическую значимость, ибо что такое красота, ведущая к познанию космоса? Это и есть творчество.

Все века, запечатлевшие свой дух и свой лик в памятниках искусства, раскрывают творчество как ведущее начало жизни. Они наглядно свидетельствуют об одном и том же: выживает лишь то, что связано с творчеством; бессмертны научные открытия, неистребима мысль художника.,.

Уровень искусства может быть верным мерилом духовной и нравственной жизни нации. Если искусство делается отвлеченной роскошью, оно признак страны разлагающейся. Если искусство — подлинный двигатель народа, значит, страна на подъеме, значит, она в полной силе. Исторические эпохи, лишенные сокровищ красоты, тем самым лишены всякого значения; в них нет души. «А без выявления духовной красоты мы останемся среди безобразия смерти».

Проявления творчества многообразны, как бесчисленны разнообразные проявления жизни. Оно не замкнуто в строгие границы определенных форм искусства, и оно не привилегия гигантов духа. «Говоря о творчестве, об искусстве, я не имею в виду лишь великих выразителей: не только о Вагнерах, о Шаляпиных, о Рембрандтах идет речь. Каждый искренний вклад подлинного устремления духа вносит убедительность и струю свежего воздуха».

Рериха возмущает эпитет «коммерческое», который, как некий ярлык, безапелляционно приклеивается ко всем видам прикладного искусства. Это отвратительное слово должно быть изъято — решительно заявляет художник. Он справедливо полагает, что простой предмет обихода, сделанный Бенвенуто Челлини, является творением великого искусства. Более того: «Мы должны помнить, как применять искусство в нашей каждодневной жизни. Даже полы могут быть вымыты прекрасно. Ибо нет ничтожного искусства в том, что истинно».

«Каждая истинная работа имеет свою красоту», — говорит Рерих, всем стилем жизни своей утверждая незыблемость сказанного. По свидетельству людей, общавшихся с ним, к любому делу (большое оно или малое) он подходит с одинаковым интересом и энтузиазмом. Писал ли он гималайский пейзаж или работал над специальной статьей для школьного журнала — всему он уделял равное внимание. Это характерный признак подлинного творца.

Важна не форма творческого выражения сама по себе, важна устремленность, важно качество. Девиз художника: высокое качество всех действий! Он повторяет как лозунг: «Качество, качество, качество! Во всем и всегда!»

«Понявший строй жизни, вошедший в ритм созвучий, внесет те же основы и в свою работу. Во имя стройных основ жизни он не захочет сделать кое-как. Доброкачественность мысли, доброкачественность воображения, доброкачественность в исполнении, ведь это все та же доброкачественность, или Врата в Будущее…»

«Доброкачественность, или Врата в Будущее». Вот почему для Рериха, казалось бы, специальный вопрос о качестве, об исполнении (как известно, формалисты придавали ему самодовлеющее значение) перерастает в вопрос нравственный, имеющий непосредственное отношение к личности творца и его духовному миру.

В процессе накопления качества все должно быть учтено и предусмотрено и ничто не должно быть своекорыстно извращено. По мнению художника, своекорыстие (крупное ли, мелкое), внедряемое в жизнь человечества веками извращений и отрицаний, — один из главных врагов всего совершенного. Правда, это зло не кажется ему незыблемым и вечным: «По счастью, пути совершенствования и высокого качества в существе своем лежат вне рук торгашествующих… По каким бы закоулкам ни вздумало бродить человечество, процесс качества все-таки будет совершаться! Все-таки совершится, ибо подвижничество живет в сердце…»

Великие примеры подвижнического труда (и об этом Рерих скажет не раз) являют мастера древнерусской живописи, которые ни в коей мере не были озабочены увековечением имен своих. Для них наградою был сам экЬтаз создания, сам процесс творчества. Недаром древнерусский живописец с таким трепетом готовил себя, проделывал большую внутреннюю работу, прежде чем дерзал взяться за кисть. В исторической новелле «Иконный терем» художник приводит знаменитое постановление Стоглавого собора, где в своеобразных выражениях запечатлена все та же забота о высоком уровне мастерства:

«Не всякому дает Бог писати по образу и подобию, и кому не дает — им в конец от такового дела престати, да не Божие имя такового письма похуляется. И аще учнут глаголати: „Мы тем живем и питаемся“ и таковому их речению не внимати. Не всем человеком иконописцем быта: много бо и различно рукодействия подаровано от Бога, им же человеком пропитатись и живым быти и кроме иконного письма…»

Широко понятый реализм, реализм, предполагающий использование разнообразных приемов (в том числе и романтических), смелый синтезирующий реализм — исходный пункт не только эстетической, но и этической программы Рериха. Мерой его оценки не раз будут служить слова Веласкеса: «Не картина, но правда».

"Истинный реализм, утверждающий сущность жизни, для творчества необходим, — говорит Рерих. — Не люблю антипода реализма — натурализма. Никакой сущности натуры он не передает, далек он от творчества и готов гоняться за отбросами быта. Печально, что так долго не отличали натурализма от реализма. Но теперь это различие утвердилось. Это даст здоровый рост будущим направлениям искусства.

Истинный реализм отображает сущность вещей. Для подлинного творчества реализм есть исходное восхождение. Иначе всякие паранойные тупики не дают возможности новых нарастаний. Без движения не будет и обновления, но новизна должна быть здоровой, бодрой,строительной.

Упаси от абстрактных закоулков. Холодно жить в абстрактных домах. Не питает абстрактная пища. Видали жилища, увешанные абстракциями… Жуткие предвестники! Довольно! Человечество ищет подвига, борется, страдает…

Сердце требует песни о прекрасном. Сердце творит в труде, в искании высшего качества".

Только реализм утверждает подлинную свободу творческого духа. Все остальное — иллюзии, заводящие в тупик. Художник отмечает парадоксальное явление: именно бесконечные разговоры о чистом искусстве и стремление во что бы то ни стало оградить его от при-вхождений приводят к тому, что искусство перестает быть свободным. Да это и естественно, ибо последователь всяких «измов» заключает себя в заколдованный круг запрещений, вырти из которого он уже просто не в силах. Знаменосцами подлинной свободы творчества для Рериха являются Леонардо да Винчи и Рафаэль, которым заказчики определяли не только темы, но и давали точные описания содержания их картин. И что же? Разве могло это сковать их внутреннее устремление? Художники умели вместить любые условия не только не понижая достоинства своего творчества, но и поднимая его на новую, более высокую ступень. Такая работа, по существу не зависящая ни от чего внешнего, и выявляет истинную свободу замысла и исполнения. Ее-то и должно брать за образец.

Реализм — прочная отправная точка, ибо только он может вместить действительность во всем ее пугающем многообразии и духовно освоить ее.

"Жизнь двинула такие грозные реальности, что им будет созвучен лишь истинный реализм. Хитрым загибом, перегибом, изгибом не переборешь ужасов, затопивших смятенное человечество.

…Среди такого хаоса художники могут поднять знамя героического реализма. Зычно позовут они к нетленной красоте. Утешат горе. Кликнут к подвигу. Пробудят радость. Без радости нет и счастья. А ведь о счастье мечтает и самый убогий нищий. Мечту о счастье не отнять у человека. Художники всех областей, помогите".

Понятие «реализм» Рерих толкует многопланово и объемно. Для него это не узко литературоведческий термин, а воистину зовущее слово. В нем он видит проявление нравственного здоровья, сердечной чуткости и духовной устремленности русского народа. Ни сюрреализм, ни другие «измы» не имеют путей в будущее. История искусства демонстрирует непреложный закон: когда наступают сроки обновления, человечество возвращается к реализму.