Кишан снял с полки простую тыкву в форме колокола. Ничего не произошло. Он потряс ее, подбросил в воздух, постучал об стену – все равно ничего.

– Что ж, попробуем ее разбить! – Он шмякнул тыкву об пол, так что рыжая мякоть выплеснулась наружу. – Ух ты! Вот и ужин.

Прежде чем я успела его остановить, Кишан подобрал ломтик тыквы и отправил его в рот. Когда он все-таки соблаговолил обратить внимание на меня, дело было уже сделано. В ответ на мое предупреждение Кишан лишь махнул рукой и сказал, что было очень вкусно. Тем временем куски разбитой тыквы растаяли и исчезли с пола.

– Ладно, теперь моя очередь.

Я выбрала круглую тыковку, расписанную цветами, подняла ее над головой и со всей силы швырнула на пол. Черная змея с шипением выползла из обломков. Не успела я опомниться, как она изогнулась для броска и плюнула мне в ногу. Я хотела схватиться за лук, но услышала металлическое жужжание, и блестящая чакра впилась в деревянный пол возле моей ступни, отделив голову змеи от ее тела. В следующую секунду черное змеиное тело и остатки тыквы растворились в полу.

– Э-э-э, ну, теперь опять ты. Может быть, лучше брать простые тыквы, без украшений?

Кишан вытащил тыкву в форме бутылки, из которой вылилась какая-то жидкость, похожая на молоко. Я посоветовала ему не пить ее, потому что она запросто могла оказаться не тем, чем казалась. Кишан согласился, но вскоре мы выяснили, что если не выпить содержимое этой тыквы, то, во-первых, ее остатки не исчезнут с пола, а во-вторых, следующая не будет раскалываться, как ее ни кидай. Тогда Кишан залпом выхлебал молоко, и мы продолжили поиски.

Я выбрала здоровенную белую тыкву и добыла из нее лунный свет.

В маленькой бугристой тыковке оказался песок.

Длинная высокая порадовала нас прекрасной мелодией.

Пузатая серая коротышка, похожая на дельфина– афалину, выплеснула целую волну морской воды на штанину Кишана.

После этого я сняла с полки тыкву в форме ложки. Когда я ее разбила, оттуда повалил черный туман. Я отпрянула в сторону, но туман бросился на меня, заколыхался перед ртом и носом. На этот раз Кишан ничем не мог мне помочь. Я вдохнула – и сложилась пополам от кашля, перед глазами все расплылось. У меня закружилась голова, и я стала оседать на пол. Кишан едва успел подхватить меня.

– Келси! Ты побледнела! Как ты себя чувствуешь?

– Неважно. Кажется, в этой была какая-то болезнь.

– Ну-ка, ложись. Отдохни. Подожди, может, я сумею найти какое-нибудь лекарство.

Он принялся лихорадочно колотить тыкву за тыквой, а я лежала и смотрела. Меня била дрожь, потом бросило в жар. Из одной тыквы выполз скорпион, и Кишан растоптал его ботинком. Он нашел тыкву с ветром, тыкву с рыбой и еще одну с маленькой звездочкой, которая сияла так ярко, что нам пришлось зажмуриться, пока она не погасла и не впиталась в пол.

Каждый раз, когда в тыкве оказывалась какая-то жидкость, Кишан бросался ко мне и заставлял пить. Так я попробовала какой-то нектар, простую воду и нечто, напоминавшее густой горький шоколад. Я наотрез отказалась брать в рот жидкость, едко пахнувшую спиртом для растирки, но втерла его в кожу, после чего тыква исчезла.

В следующих трех плодах мы нашли огромного тарантула, которого Кишан отбросил ногой в угол комнаты, и большой рубин, который он прикарманил. Тут у меня почернело в глазах, и Кишан стал впадать в отчаяние. В очередной тыкве оказалась какая-то пилюля, и мы немного поспорили, стоит мне ее принимать или нет. К этому времени у меня страшно кружилась голова, я горела в жару, обливалась потом и совсем ослабела. Дышать было трудно, в ушах гудело, сердце колотилось как бешеное. Я запаниковала, потому что чувствовала: если мы немедленно не отыщем какое-то средство, я просто умру. Поэтому я разжевала таблетку и проглотила, решив, что хуже точно не будет. На вкус она оказалась как детская витаминка. Но лучше мне не стало.

В следующих двух тыквах оказался кусок сыра и кольцо. Сыр Кишан съел, а кольцо надел на палец. Третья тыква была до краев наполнена какой-то белой жидкостью. Кишан занервничал. И было от чего. Это мог быть как яд, который прикончил бы меня на месте, так и панацея от моей болезни, не говоря уже об эликсире вечной молодости. Я махнула рукой.

– Я выпью. Помоги мне.

Кишан приподнял мне голову и поднес содержимое тыквы к моим сухим, обескровленным губам. Я настолько ослабела, что едва могла глотать, белые ручейки потекли у меня по шее. Но после первого же глотка я почувствовала, как ко мне возвращаются силы.

– Еще!

Кишан влил в меня еще несколько капель, потом еще немного. Вкус был божественный. Теперь я уже настолько окрепла, что забрала у Кишана тыкву, обхватила ее двумя руками, прильнула губами к краю и в два огромных глотка выпила все до капли. В считанные секунды я вернулась к жизни, более того, я чувствовала в себе гораздо больше сил, чем до того, как вошла в эту комнату.

– Ты выглядишь намного лучше, Келс. Как ты себя чувствуешь?

Я вскочила.

– Здоровой! Сильной! Да что там, непобедимой!

– Отлично.

– Эй! А это что такое?

Я расшвыряла мешавшие мне тыквы и вытащила на свет большую круглую горлянку с длинным хвостиком.

– Смотри-ка, на ней нарисован тигр! Ну-ка, разбей ее!

Кишан взял у меня из рук тыкву и грохнул ее об пол. Внутри оказался сложенный в несколько раз листок бумаги.

Я не смогла удержаться от смеха.

– Это не тыква, а печенье с предсказанием! Интересно, что там написано?

– Тут сказано: «Спрятанный сосуд укажет путь».

– Спрятанный сосуд? Очень интересно! Может быть, имеется в виду спрятанная тыква-горлянка?

– Ну, конечно! Если хочешь спрятать тыкву-горялнку, спрячь ее в комнате, забитой тыквами-горлянками. Старое правило.

– Угу. Ладно, давай поищем какие-нибудь необычные тыквы где-нибудь в глубине полок или в углах комнаты.

Вскоре мы собрали целую коллекцию небольших тыковок. Кишан нашел десять штук, а я – примерно половину этого. Он первый расколотил свои находки, в которых обнаружились рис, бабочка, острый перец, снег, перо, лилия, хлопковая коробочка, мышь, еще одна змея, которую Кишан безжалостно прикончил, – конечно, она могла оказаться совершенно безвредной, но береженого Дурга бережет, – и дождевой червяк.

Обескураженные неудачей, мы приступили к изучению моей кучки. В первой тыкве оказалась нитка, во второй – оглушительная барабанная дробь, в третьей – запах ванили, а в четвертой, по форме напоминавшей наливное яблочко, – пустота. Мы прождали с минуту, начиная нервничать, поскольку опасались, что в этой тыкве тоже была какая-то невидимая болезнь. Разбитая горлянка растворилась, как и все прочие, а значит, что-то произошло. Вот только что? Неужели кто-то из нас заболел?

– Ну, что? Ты что-нибудь видишь?

– Нет. Ш-ш-ш. Дай послушать.

Еще через минуту я сказала:

– Ну? Услышал?

– Да. В комнате что-то изменилось, только я пока не знаю что. Постой-ка… Ну, конечно! Воздух! Воздух стал немного другим. Ты чувствуешь?

– Нет.

– Подожди немного.

Кишан прокрался вокруг полок, обошел все углы, осмотрел ряды тыкв. Потом положил руку на одну из стен и наклонился над ней, раздвинув тыквы, которые с глухим стуком покатились по полке.

– Отсюда идет воздух! Кажется, там дверь. Помоги мне убрать тыквы!

Мы расчистили всю стену, оставив одни полки.

– Я не могу сдвинуть вот эту. Она застряла.

Речь шла о совсем маленькой тыковке, которая, как мне казалось, росла прямо из стены. Я и тянула ее, и пихала, но она даже не думала поддаваться. Кишан подошел ко мне, чтобы оценить препятствие, и вдруг покатился со смеху. А я в это время все пыталась вытянуть упрямую тыкву.

– Ну что? – оскорблено прошипела я. – Чего ты смеешься?

– Отойди-ка, Келс.

Я уступила ему место, а он положил руку на тыкву.

– Ну? – выпалила я. – И что ты этим пытаешься доказать? Говорю же, она не двигается с места!

Кишан молча повернул тыкву, потом пихнул.