Я послушно кивнула.

— Никуда не уходи, — он подхватил со стола какую-то папку и быстро вышел из кабинета. А я, выждав пару минут, вышла следом, плотно прикрыв за собой дверь.

Я не готова продолжать этот разговор. Только не здесь и не сейчас. Да и неизвестно, буду ли готова вообще.

Может, это бабская блажь, гормоны, или я действительно мастер накруток, но я не увидела в его глазах радости. А раз так, навязываться я не стану! У него есть жена, вот и пусть…

Господи, почему же это так больно?!.. Главное, не реветь. Только не здесь. Нужно уходить отсюда. Как можно скорее.

— Эй, подруга! — услышала я оклик за спиной и резко обернулась. Лола.

Лола здесь? В клинике?

До меня только дошло, что она же тоже беременна! Или уже была…

Стало стыдно за то, что я даже ни разу не позвонила ей и не узнала, как она. Какое решение приняла.

А вдруг… она пришла сейчас сюда именно за этим? Сделать аборт…

От одной только подобной мысли я испытала ужас и захотелось инстинктивно прижать руки к животу.

— Привет, — хорошо, что я не плакала, ни к чему лишние расспросы. Напрямую спросить про аборт я стеснялась, поэтому решила начать издалека: — А ты чего здесь? Заболела?

— Нет, всё в порядке. А что здесь делаешь ты?

Мне показалось, или она спросила это с какой-то странной интонацией? Словно обвиняюще.

— Да так… приезжала сдать кое-какие плановые анализы. Вот, — зачем-то кивнула на торчащий из раскрытой сумки файл.

Глаза соседки подозрительно сузились.

— М, понятно… — зачем-то осмотрела меня с головы до ног, и под гнётом такого пристрастного взгляда я сразу же ощутила себя крайне неуютно. — А то я уж подумала.

Подобный её тон начал откровенно раздражать, но я держалась изо всех сил, чтобы не сорваться. Не исключено, что я снова себя накручиваю и обижу человека ни за что.

— И что же ты подумала?

— Да так, ничего особенного, — отмахнулась она, и я решила всё-таки задать прямой вопрос, не давало мне это покоя:

— А твой… — я зачем-то посмотрела на её плоский живот, — …твоя беременность, она подтвердилась?

— О, да, ещё как. Уже начал мучить токсикоз. Блюю каждое утро дальше чем вижу.

— Ты не стала делать аборт? Серьёзно?! — с моей души как будто рухнул тяжёлый груз. — Какая же ты умничка, Лола, ты всё правильно сделала!

— Сдурела? Я по-прежнему не хочу этого ребёнка, как представлю — терпеть ужасные муки и лишения целых девять месяцев! Когда другие, — посмотрела она при этом почему-то на меня, — развлекаются.

— Но раз так, то почему ты всё-таки решила его оставить? — пропустила я эту её реплику мимо ушей.

— О беременности узнал Боря и, конечно, поставил жёсткое условие: или я рожаю ему наследника, или он со мной разведётся. Пришлось плясать под его дудку, какой у меня был выбор? Остаться на улице я не хочу.

— А зачем ты ему рассказала, если знала, что он мечтает о ребёнке и ни за что не позволит от него избавиться?

— А я не рассказывала. Я вообще никому об этом не говорила. Кроме тебя.

Голубые глаза сверкнули очень-очень недобро.

Ну здравствуйте!

— Ты что, думаешь, что это я твоему Боре о беременности рассказала? — я даже не смогла сдержать улыбку, настолько всё это прозвучало нелепо. — Зачем мне это?

— А то мы обе не знаем, зачем!

— Может, просветишь?

— Ой, не прикидывайся монашкой, ладно? Я всё про тебя знаю! Про тебя и Рината!

Она произнесла его имя так громко, что мне показалось, будто эхо разнеслось по всем корпусам и этажам, и все, конечно же, сразу поняли, о каком Ринате идёт речь.

Я схватила "подругу" за руку и отвела к раскрытому настежь окну, подальше от лишних глаз и ушей.

— Как ты узнала об этом?

— Видела! — она со злостью выдернула ладонь. — Вы бегали вместе в лесу, а потом лобызались в кустах, думая, что все кругом слепые идиоты и ничего не замечают.

Мне показалось, что краска залила не только моё лицо, но и шею, руки, ноги и даже пол под подошвой туфель.

Она видела, как стыдно!

— Ты знала, что я положила глаз на Рината, я как дурочка с тобой всем делилась, думала, что ты нормальная подруга. А оказалось, ты сама решила его себе присвоить и подло слила конкурентку!

Я буквально остолбенела.

— Это ты о себе?

— Да, о себе! — она гордо задрала хорошенький подбородок. — Ты просто знала, что он выберет меня, и, не будь я беременной — а я бы непременно избавилась от этого балласта — я бы добилась своего. Но ты решила пойти самым лёгким и откровенно гнилым путём — рассказала о беременности моему мужу, зная, что он посадит меня дома, словно инкубатор. И сама сразу к докторишке в трусы. Я даже подумать не могла, что ты такая сука, подружечка. Вот уж поистине — волк в овечьей шкуре.

— Господи, что ты такое несёшь! — я не выдержала и повысила голос. — Ты сама себя слышишь?! Я не говорила ничего твоему Боре и уж точно не считала тебя какой-то там конкуренткой! Да и как вообще можно воевать за женатого мужчину?

— Но тебе его штамп не помешал. Вешалась на него в пяти метрах от собственного дома!

— Я не вешалась на него! — прорычала я сквозь зубы. — Ты вообще не знаешь, как всё было.

— И даже знать не хочу! — она некрасиво скривилась, и я подумала о том, что не такая уж она и идеальная. — Надеюсь, Игорь дал тебе всё-таки пинка под зад.

— Игорь? Но… — и тут до меня дошло. — Так это ты отправила ему те снимки?

— Да, я! — а вот теперь она довольно улыбалась во все тридцать два. — Я приезжала сюда на приём и увидела, как вы лапаете друг друга за задницу прямо на парковке. Конечно, воспользовалась моментом, я же не дура. И не смотри на меня так: услуга за услугу, подружка.

— Я ничего не говорила твоему Боре. Я бы никогда этого не сделала! Ты же меня знаешь.

— Как вышло — нет. Когда-то я и помыслить не могла, что ты будешь ходить от мужа налево с собственным женатым соседом.

— Да тише ты! — одёрнула я её, заметив, как на нас посмотрела мимо проходящая женщина, а потом обернулась снова на Лолу: — Да, у нас был роман, и тебя он ни в коей мере не касался. И чтобы ты знала — он бы не выбрал тебя в любом случае, ты ему совершенно не понравилась.

— Какая же ты сука.

— Мне жаль тебя, Лола, искренне, — теперь я оценивающе осмотрела её и заметила то, чего не замечала раньше: её кожа не такая уж и упругая, волосы тоже не столь хороши, а на лице тонна косметики, которая, разумеется, скроет любые изъяны. — Ты уже не так молода, живёшь с нелюбимым мужчиной, носишь от него нежеланного ребёнка и захлёбываешься от зависти и злости. Да, я тоже не святая, но я сделала это не потому, что мне захотелось "молодого тела жеребца", я пошла на это совсем по другой причине. И мне стыдно за свой поступок, я им не горжусь. А ты просто хотела раскрасить свои тусклые будни. Ты эгоистка, а я нет, и вот в этом наша с тобой большая разница.

Судя по тому, как перекосилось её лицо, мои слова задели за живое. Может, я слегка погорячилась в высказываниях, но пусть — она это заслужила.

— И обрадую тебя: мы с Игорем действительно разводимся. И сразу огорчу — не из-за твоих мерзких фотографий.

— А из-за чего же тогда?

— Я беременна. От Рината. А теперь беги и рассказывай это его больной жене. Мсти до конца, — я пошла, не оборачиваясь. А она не стала меня догонять.

Наверное, не стоило мне это говорить, но она всё равно бы узнала. Да просто позвони она Игорю расспросить подробности и "посочувствовать", он не стал бы ничего скрывать.

Расскажет она Жанне или нет — пусть будет на её совести. Но самое в этом всём мерзкое было то, что в самой глубине души я хотела, чтобы Жанна обо всём узнала, тогда, возможно, Ринат стал бы моим…

Я действительно закрутила с ним роман не потому, что он сексуально привлекательный мужчина, я просто как дурочка его полюбила.

Я проплакала весь вечер, никак не могла прийти в себя. Я ходила по дому и думала о том, что, скорее всего, мне придётся отсюда съехать. Наверняка Игорь продаст коттедж, жить он здесь не будет. Перебираясь сюда, он пошёл на уступки мне. Когда-то я думала, что это от теплых ко мне чувств, а оказалось, что он просто развёл нас со своей любовницей по разным углам ринга. Сделал всё, чтобы мы не пересеклись. И неизвестно, сколько бы продолжалась его ложь, если бы не моя беременность и не фотографии Лолы. Наверное, в какой-то степени она мне даже помогла — ускорила принятие неизбежного решения. Но посылать ей открытку с благодарностью я точно не буду.