— Позволь мне объяснить тебе истинное положение вещей с бандами с ипподрома, Аджатасутра. И Зеленые, и Голубые имеют примерно по пять тысяч человек, которые могут считаться настоящими уличными бандитами и способны преуспеть в уличных драках. Возничие на колесницах и те, кто их окружает. Те, кто принимает ставки, и их прислужники, помогающие ставки выбивать. Такой сорт. Серьезные бандиты.

Он показал пальцем на простирающийся перед ними ипподром.

— Это те, кто держит в руках настоящее оружие — хорошо сделанные мечи, копья и имеет на голове шлем. Может, даже какие-то доспехи.

Его губы исказила гримаса.

— Затем у каждой группировки есть еще по пять тысяч человек — самое большее — которые могут за себя постоять в драке. На уровне драки в таверне. Остальные…

Он презрительно отмахнулся, жест был почти неприличный.

— Просто дерьмо. Любители падали, которых привлек запах гниющей плоти.

Нарсес опустил руку. Ухмылка исчезла, теперь он просто хмурился.

— Я вспоминаю разговор, который у меня однажды состоялся с Велисарием. Полководец сказал мне, что одна из худших ошибок, которые делают люди, когда дело доходит до военных вопросов, — это путать количество с качеством. Многочисленная, некомпетентная армия, сказал он мне, больше мешает сама себе, чем противнику. А затем, если их отбрасывают назад, то паника толпы заражает хорошие войска.

Нарсес вздохнул.

— Поэтому давай надеяться, что нас никто не откинет назад. И не нарушит планов. Я не стал бы доверять этой толпе в критическом положении больше, чем я стану доверять такому количеству крыс.

Аджатасутра пожал плечами.

— Не забывай, Нарсес. У нас еще есть четыреста кшатриев, чтобы укрепить их намерения. С оружием Вед. Это должно придать мужества толпе.

— Вскоре мы узнаем, — Нарсес снова вытянул палец вперед. На этот раз просто показывал. — Посмотри. Они закончили установку ракет.

Аджатасутра взглянул в нужном направлении. В дальней северо-восточной части ипподрома, где беговая дорожка заворачивала, кшатрии малва установили несколько ракетниц на грязной поверхности арены. Желоба смотрели вверх под углом, целясь прямо через ипподром.

Балбан хотел зацементировать преданность группировок демонстрацией оружия Вед. Начальник шпионской сети не сомневался: римлян наполнит чувство религиозного благоговения. Сработают предрассудки. Со своей стороны Нарсес был скептически настроен. Бандиты с ипподрома — не дикари. Они все-таки жили в Константинополе. Но евнух не стал возражать против плана. В то время, как он не думал, что бандиты придут в благоговейный трепет, на них произведет впечатление простая сила ракет.

Наблюдая, как последние Голубые и Зеленые занимают свои места, Нарсес улыбнулся. Малва убедили группировки, что ракеты безопасно пройдут над юго-западной стеной ипподрома, но бандиты не рисковали. Вся юго-западная часть ипподрома оставалась пустой. У основания желобов кшатрии бросили кучи слоновьих шкур, которые сейчас смачивали из ближайшего питьевого фонтана. На ипподроме было много таких фонтанов, в которые вода поступала по небольшому акведуку. Та же вода использовалась для смачивания больших деревянных частоколов, которые малва воздвигли за своими стреляющими желобами. Несмотря на заверения лидеров группировок, у кшатриев был слишком большой опыт с непредсказуемыми ракетами, чтобы лишний раз рисковать самим. Большинство солдат малва встанут за этими баррикадами, когда начнется стрельба.

— Идет Ипатий, — объявил Аджатасутра. — И Помпей.

Нарсес бросил взгляд вниз по ступенькам, которые вели с ипподрома к императорской ложе. Ступеньки заканчивались на широкой каменной платформе прямо перед катхизмой. В целях безопасности прямой доступ оттуда в императорскую ложу отсутствовал. Но почетные гости и официальные лица, салютующие императору, могли стоять на платформе и смотреть на Их Высочество, которое восседало на троне над ними. От наемных убийц императора отделяла стена высотой в девять футов.

По этим каменным ступеням два племянника бывшего императора Анастасия взбирались вверх в сопровождении Балбана. Лица Ипатия и Помпея побелели от беспокойства. Их шаги были нетвердыми, губы дрожали. Но они все равно поднимались. Жадность и амбиции в конце победили страх.

— Наконец-то, — проворчал Нарсес.

Минуту спустя вновь прибывших подняли через стену в императорскую ложу. Императорские племянники с трудом перенесли это, несмотря на помощь нескольких кшатриев. Балбан, несмотря на плотное телосложение, справился гораздо легче.

Увидев, как Нарсес нахмурился, Балбан весело улыбнулся.

— Ты слишком пессимистичен, друг мой. Какой мрачный человек! Теперь все на месте. Группировки здесь. Кшатрии здесь. Новый император здесь. Армия Вифинии на пути сюда. А Иоанн из Каппадокии уже готов воткнуть нож в Большом Дворце.

Внезапно из-за двери, ведущий в Большой. Дворец, донеслись крики. Крики тревоги, от стражников. Затем лязганье стали. Балбан развел руками, широко улыбаясь.

— Видишь? Иоанн выпустил своих букеллариев. Что может пойти не так?

Когда пришел черед последнего предательства Иоанна из Каппадокии, оно оказалось грубым и простым.

Он стоял на полу небольшого зала для приемов, где Юстиниан срочно собрал совет, и неистово отрицал последнее обвинение Феодоры, выдвинутое против него.

— Это наглая ложь, Ваше Величество, — клянусь в этом! Стражники в этом зале — самые лучшие из твоих личных охранников, — он махнул рукой на солдат с копьями, которые стояли вдоль стен и за тронами.

— Которых выбрал ты, — рявкнула Феодора.

Иоанн развел руки в успокаивающем жесте.

— Эта одна из моих обязанностей, как префекта претория.

Юстиниан твердо кивнул. Пять других министров в зале повторили его жест, хотя и не так явно. Им не хотелось навлекать на себя гнев Феодоры.

Императрица проигнорировала их. Феодора наполовину привстала с трона и показала пальцем на Иоанна из Каппадокии. Ее голос, несмотря на всю ярость, был холодным и почти спокойным.

— Ты предатель, Иоанн из Каппадокии. Ирина Макремболитисса сказала мне, что ты дал взятку и подстрекая к предательству дюжину императорских стражников.

Внезапно за закрытыми дверьми зала, где совещался совет, раздался звук схватки Иоанн из Каппадокии на мгновение повернул голову. Когда он снова посмотрел вперед, то улыбнулся императрице.

— Она ошиблась, императрица, — сказал Иоанн.

И рубанул воздух.

Четверо стражников, стоявших в дальней части зала, прошли вперед и схватили императора и императрицу за руки, прижимая их к подлокотникам. Десять других, стоявших вдоль стен, мгновенно подняли копья и закололи шесть оставшихся стражников. Атаки были такими быстрыми и безжалостными, что только один из преданных стражников смог отразить первый удар копья. Но все равно умер мгновение спустя от второго удара.

— Их четырнадцать! — воскликнул Иоанн из Каппадокии.

Десять предателей-стражников теперь бросились на пятерых министров, стоявших с одной стороны. Четверо из них, пораженные случившимся, даже не пошевелились. Они умерли там, где стояли, с открытыми ртами и выпученными глазами.

— Получилось так, что все четырнадцать оказались в этом зале, — смеялся префект претория.

Пятый министр, старший над нотариусами40, соображал быстро. Несмотря на возраст и внешность ученого, он ловко уклонился от удара мечом и рванул к двери. Ему удалось положить руку на ручку до того, как ему в спину врезалось копье. Мгновение спустя ему в спину воткнулись еще два.

Даже тогда, даже падая на колени, он слабо попытался открыть дверь. Но первый из предателей-стражников добрался до него, и яростный удар меча отрубил голову пожилого человека.

Иоанн смотрел, как голова министра катится по полу и останавливается у задравшегося угла ковра.

— Конечно, я проверил, чтобы они все сегодня стояли здесь. Знаете ли, это моя работа. Как префекта претория.