3) Другое понятие имманентности и трансцендентности выявляется, когда мы видим в нем классификацию предметов, а именно — предметов индивидуальных. В соответствии с ней предметы подразделяются на такие, которые можно созерцать, которые могут быть даны в абсолютной самоактуальности (Selbsgegenwart), и на индивидуальные предметы, которые могут являться лишь как самоактуальные, которые могут быть даны лишь через явления, отображения (Darstellungen)[468]. В этом случае всякое феноменологическое сознание соотносится с имманентностью; имманентное — это поле феноменологии постольку, поскольку мы под феноменологией понимаем теперь потенциальную науку об индивидуальных предметах, приводимых к имманентности за счет всякого выключения природы. На стороне трансцендентности тогда оказывается природа. Ибо природа[469] — это то самое обозначение, которое объемлет всю совокупность предметностей, отображающихся при помощи явлений. Следовательно, феноменология не стремится выключить трансцендентность во всяком смысле. Ведь она изначально определялась выключением природы, трансцендентности в определенном смысле [слова], трансцендентности в смысле являющегося.

После этого экскурса давайте, однако, вернемся к основной линии наших размышлений. Возможна ли феноменология мысленно представляющегося нам смысла, возможна ли наука, основанная на «феноменологическом опыте»? Гарантирована ли она после всего, что излагалось до сих пор? Как эмпирический или, если угодно, натуралистический опыт, несмотря на то, что он не является абсолютно несомненно дающим актом, во всех своих модусах несет свою очевидность в себе самом, точно так же и феноменологический опыт со своими параллельными модусами. С этой стороны не остается никаких пробелов. Поле познания бесконечно и в том, и в другом случае. Там — в чистом виде предметы, которые мы зовем природой, здесь — в чистом виде предметы, которые мы называем сознанием, cogitatio, феноменологическим данным (Datum).

Осмотримся в этой сфере немного повнимательней. Предметности — это индивидуальные единичности, предстающие перед нами в результате феноменологической редукции, а именно в качестве абсолютных самоданностей — в результате феноменологического восприятия, с другой же стороны, в результате феноменологической ретенции, при — поминания, ожидания, вчувствования.

Правда, контексты актов немного запутаннее, чем это может показаться [на первый взгляд]. Так, всякий феноменологический предмет имеет свой предметный фон, который для восприятия является фоном со — осознаваемой, но не сополагаемой во мнении (mitgemeintem) актуальности. Этот фон можно с помощью ретроспективной рефлексии и воспоминания привести к положенному во мнении (Gemeintheit) как бывший актуальным, но не как мнившийся в прежнем восприятии. И так — для всякого опытного акта (Erfahrung). Теперь я обладаю при — поминанием о [каком — либо] предмете. Я рефлектирую и обнаруживаю фон, а именно — с признаком «бывший актуальным», точно так же, как и при — поминаемый предмет. Этот фон, ретроспективно схватываемый рефлексией, опознается как фон, который в предшествующем при — поминании со — осознавался, но не был мнящимся в ней фоном. И так везде.

В многообразии подобного феноменологического опыта у нас может осознаваться одна и та же феноменологическая данность — скажем, одно и то же может сперва ожидаться, потом восприниматься, потом воспоминаться и вновь воспоминаться. Даже вчувствование не составляет здесь исключения. Ибо полагаемая по мере вчувствования данность может быть полагаемой во мнении или фоновой данностью вчувствованного феноменологического восприятия или иного опытного акта, а поскольку вчувствование само является опытным актом, данность полагается тем самым как данное восприятия или иного опытного акта. Идентичность феноменологической данности в различных актах сознания (в различных cogitationes) — это не внефеноменологический факт, а точно такое же феноменологически данное, следовательно, факт феноменологического опыта.

Конечно, при этом понятие опыта расширяется весьма естественным образом. А значит, то [обстоятельство], что соответствующая данность представляет собой то же самое, является данным, а именно — в созерцающем сознании идентичности, которое, в свою очередь, фундировано в меморативном ряду (Erinnerungsreihe). Мы не только имеем теперь ожидание данности, потом — ее восприятие, потом — воспоминание как ретенцию, потом — при — поминание и повторное при — поминание, но эти ряды актов выстраиваются перед нашим сознанием в ряды в при — поминающей рефлексии, и мы говорим, чисто выражая данное, что «эти акты следовали друг за другом (im Nacheinander … gewesen seien) в качестве временного ряда», и что «е них одна и та же феноменологическая данность сперва ожидалась, затем воспринималась, ретенционально осознавалась, при — поминалась» и т. д., и мы утверждаем это на основании сквозного (iibergreifenden) сознания идентичности.

При этом на ум нам приходят разнообразные отношения, связанные с феноменологическим сознанием времени (которое нельзя смешивать с сознанием эмпирическим). Ожидание предшествует восприятию, восприятие — при — поминанию, первое при — поминание — второму и т. д.; а именно, с необходимостью — при тождественном феноменологическом содержании, и уже другие отношения — при содержании различном, как вы легко можете убедиться.

Я повторю главные мысли, которые держал в поле зрения на последних лекциях и которые еще не нашли своего окончательного воплощения.

Если мы начнем рефлектировать, то откроем себя, в установке естественного миросозерцания, как людей в определенном окружении, выполняющих многообразные и определенные в каждом конкретном случае психические акты: восприятие, фантазирование, суждение и т. д. Итак, мы выполняем всеобъемлющую феноменологическую редукцию, мы выключаем всякую трансценденцию в смысле естественного полагания существования. Мы намереваемся не брать [в качестве материала] для суждения никакого наличного бытия, приходящего к естественной данности: впрочем, мы, без сомнения, будем каким — либо образом догадываться о его существовании (ohne daran iibrigens zu zweifeln, es irgendwie zu verdiichtigen). Для нашего теперешнего исследования мы принципиально исключаем всякое фундированное в эмпирии суждение в качестве предпосылок и теоретической констатации.

Понимаемое в традиционном смысле выражения, последнее предложение означало, что отныне мы намерены судить a priori'' Однако для нас [здесь] не было ровно никакого противопоставления. Ибо подлинное априори, то самое, из которого должны следовать необходимость и безусловная общезначимость в суждении, не имеет ничего общего с индивидуальными фактами. Априорное суждение всеобще (generell) значимо. Апостериорные значимы индивидуально, они полагают, даже будучи общезначимыми, индивидуальное бытие. У нас, однако, благодаря всеобъемлющей феноменологической редукции, остается мир индивидуального бытия, мир феноменологических данностей (Data), данностей чистого сознания.

Разумеется[470], естественный мир объемлет всякое индивидуальное бытие, а именно, постольку, поскольку в него может вписываться все (sofern alles in sie einzuordnen ist), и в естественной установке [действительно] в него вписано. Однако часть этого мира, называемая сознанием, имеет ту особенность, что ее можно феноменологически редуцировать[471]; т. е. когда мы приостанавливаем деятельность всех выполненных в нем и переплетенных с ним естественных полаганий наличного бытия, выключаем [их] для нашего суждения, само оно остается в качестве чистого имманентного бытия, в качестве чего — то такого, что в этом полаганий не является природой, поскольку оно не есть ни самоявляющееся, просто отображающее бытие, ни причастно подобного рода бытию благодаря косвенному сополаганию природы. Такое сополагание выполняется постольку, поскольку, например, сознание постигается как нечто каузально переплетающееся с вещью природы (Naturding), положенной как тело.