– Но не могу же я жениться на говяжьем филе, пусть и нежнейшем!

– Насколько я понял с твоих слов, речь о супружестве пока не идет!

– Сколько же раз я должен повторять тебе, что хочу остепениться! А это означает жениться!

– В таком случае, мой друг, тебе просто необходима эта интрижка с Тесс, чтобы насытиться телесными радостями перед очень долгим постом. Позабавься с ней вволю, а потом спокойно женись на мисс Уилом, чтобы было что вспомнить.

Ход мыслей Биллса Хиту понравился. В конце концов, его совесть перед Пенелопой чиста: ведь благодаря манипуляциям ее мамочки, леди Брайт, они до сих пор еще не помолвлены. Следовательно, формально он волен делать все, что ему угодно. Да если бы даже он и захотел порвать отношения с Тесс, ему бы вряд ли это удалось, поскольку его к ней влекло. Зачем же ему плыть против течения, если ему приятнее плыть по нему?

– Я так и не понял, старина, почему ты считаешь, что Тесс не хочет продолжить ваши отношения, – вывел его из размышлений Биллс.

– Она что-то скрывает, чего-то опасается. Это точно, – сказал Хит. – Но я не могу понять, что именно ее пугает.

– Вот и доставь ей маленькое удовольствие, она скорее расслабится и проболтается!

– В этом я с тобой полностью согласен, мой друг! – Хит похлопал его по спине. – Я всегда высоко ценил твои советы. И не без причины.

– Не потому ли, что я всегда говорил тебе то, что ты хотел бы услышать?

– И поэтому тоже!

– Так как же мне выяснить подлинные намерения Хита? – спросила Тесс у Жанелль, когда они пили чай в гостиной женского общества.

Уже сам факт ее обращения за советом к Жанелль говорил, что она почти перестала соображать. Жанелль обладала острым умом политического интригана и была благородной женщиной, не способной на обман. А Тесс нуждалась в помощи и была вынуждена рисковать.

Происшествие в лесу возле приюта показало, что ей впредь не следует прибегать к своим женским чарам в противоборстве с Хитом. Внезапно вспыхнувшая в ней пагубная страсть затмила ей разум. Одно лишь его прикосновение парализовало ее волю и желание плести интриги. Боже! Ей трудно было даже вспоминать об этом эпизоде.

– Я попрошу Люси соблазнить его и напоить, чтобы у него развязался язык, – сказала Жанелль, наливая в чашку чаю.

Тесс недоуменно заморгала глазами и спросила:

– Кого? Мистера Бартлетта?

– Нет, его приятеля Биллса, разумеется. Он склонен быстро расслабляться и терять бдительность в отличие от Бартлетта, который всегда начеку и быстро соображает.

Тесс подалась вперед, заинтересовавшись ее идеей:

– Вы полагаете, что он разговорится?

Их беседой заинтересовалась Люси, сидевшая за письменным столом.

«О чем это вы там шепчетесь?» – как бы спрашивал ее взгляд.

– Присоединяйся к нам, дорогая! – сказала ей Жанелль.

Пожав плечами, Люси встала, подошла к их столу и взяла с тарелки фруктовое пирожное, свое любимое лакомство.

– Как я уже говорила, – продолжала Жанелль. – Биллс, на мой взгляд, от тебя без ума, Люси, и непременно все тебе расскажет, когда расслабится. Ты должна нам помочь, дорогая. Очаруй этого вертопраха и выпытай у него все.

Люси улыбнулась, заинтригованная таким предложением, доела пирожное, подошла к секретеру и написала записку. Тесс взяла ее и прочла вслух:

– «Почему вы не верите, что они заключили пари?» Я не сказала, что не верю в это, – солгала Тесс. – Но мне хочется лишний раз удостовериться, ради наших же общих интересов. Я не хочу, чтобы Хит и Биллс выставили нас на посмешище и опозорили нашу деятельность.

О том, что она также не хочет, чтобы эти двое совали нос в ее личные дела, она умолчала.

Ей требовалось узнать, что именно Хит ищет в их обществе. Как назло, Уитона пока не было в городе. До его приезда ей требовалось собрать о Хите и Биллсе как можно больше сведений, в особенности об их подлинных намерениях. Посвящать в эту историю Рейнольдса ей не хотелось, хотя тот и настаивал на конспиративной встрече.

Несмотря на утверждения Уитона, что он подготавливает Рейнольдса для выполнения им более ответственных заданий, Тесс ему не доверяла и предпочитала полагаться на собственный опыт и интуицию.

До сих пор она держала ситуацию под контролем. Если бы она докладывала обо всем начальству, то была бы вынуждена строго следовать приказам. Но в случае с Хитом Бартлеттом приказы могли оказаться для нее неприемлемыми, она не была уверена, что отважится исполнить любой из них беспрекословно.

Проснувшись на рассвете, она воскрешала в памяти отроческие воспоминания о Хите, сопоставляя его тогдашние и нынешние характерные черты, пытаясь разгадать его скрытую сущность.

Внезапно в ее памяти всплыл один поразительный эпизод, о котором она до сих пор никогда не вспоминала. Это случилось в то чудесное воскресное утро, когда ей в первый раз предстояло сидеть во время церковной службы рядом с отцом. Она поклялась сидеть спокойно, не вертеться и не разговаривать – в общем, вести себя как идеальная маленькая мисс. Одетая в новое розовое платье и милую шляпку ему в тон, она чувствовала себя принцессой.

Пока она стояла возле входа в особняк в ожидании кареты, что-то внезапно шлепнулось об стену в нескольких дюймах от нее. Это так ее напугало, что она не сразу поняла, что ее старший братец Тимоти запустил в нее слепленным из мокрой глины шариком. И лишь благодаря Хиту, который в последний момент успел ударить хулигана по руке, кусок глины не угодил в ее новое платье и не испортил его. Тимоти погнался было за Хитом, но тот оказался более проворным и убежал.

Отец ее по ошибке обвинил в этом эпизоде Хита и в наказание обязал его выполнить дополнительную работу по хозяйству. Тимоти же как ни в чем не бывало отправился вместе со всей семьей в церковь и во время службы сидел на скамье рядом с отцом. Тесс сидела по другую сторону от него.

И вот теперь тот самый благородный юноша, который когда-то спас ее платье и чувства, вел против нее тайное расследование. Более того, он сумел зажечь в ней пламя пагубной страсти, которое грозило испепелить ее. Воспоминания о любовной сцене в лесу мгновенно возбуждали в ней животные чувства и затмевали ей рассудок.

Пока она предавалась этим размышлениям, Люси написала ей новую записку.

Тесс собралась с мыслями и прочла ее вслух:

– «Я не думаю, что Биллс способен на коварный обман». Я не утверждаю, что он обманщик, – сказала Тесс. – Но хочу удостовериться в его благонамеренности. Ты мне поможешь?

Люси подумала и кивнула.

– Благодарю, – сказала Тесс и обратилась к Жанелль: – И что же вы предлагаете?

– Пусть Люси пригласит его на беседу за бокалом вина.

Люси скорчила брезгливую гримасу.

Жанелль закатила к потолку глаза и замахала рукой:

– Я имею в виду не то, что ты подумала! Просто угостишь его виски и поболтаешь с ним о разных пустяках.

Люси тотчас же написала записку: «Он предпочитает портвейн».

Прочтя записку, Тесс с улыбкой воскликнула:

– Я вижу, что он тебе симпатичен!

Люси смущенно отвернулась и передернула плечами. На щеках у нее заиграл румянец. Она написала: «Мне нравятся его забавные истории».

– В таком случае, выпив портвейна, он станет говорить без умолку, – сказала Жанелль.

«У него прекрасное чувство юмора. А как с этим у его приятеля?» – написала Люси.

– Раньше он часто шутил. Но теперь почти не шутит, – сказала Тесс, нахмурившись.

В действительности же они просто не тратили время на разговоры, а занимались конкретным делом особого рода, в ходе которого она больше узнала о его анатомии.

– Ты покраснела, милочка, – сказала Жанелль. – Тебе нехорошо?

– Нет, со мной все в порядке, – спохватившись, сказала Тесс. – Так о чем шла речь?

– О том, что нужно использовать Биллса в качестве источника информации о его приятеле. С ним легче иметь дело, чем с Бартлеттом, которого будет нелегко заставить разоткровенничаться. Он следит за языком и всегда настороже.