Хобот отличается от хобота слона лишь густым волосяным покровом на верхней стороне. Передний конец хобота санга-юрахского мамонта оказался уничтоженным песцами. Он, по-видимому, так же, как и у слона, заканчивался хватательным органом. Последний состоит у индийского слона из одного, а у африканского из двух хватательных пальцев. В приведенной мною реконструкции хватательный орган мамонта соответствует многочисленным и правдивым изображениям, оставленным нам художниками каменного века.

Могучая голова переходит в сжатую и короткую шею. Массивное туловище кажется по сравнению со своей вышиной даже несколько коротким.

Конечности, как это показали березовская и санга-юрахская находки, напоминают конечности современного нам слона и отличаются от них лишь количеством пальцев (по четыре на передних и задних ногах). Подошвы передних ног шире, чем подошвы задних, и обладают более широкими и толстыми пальцами. Последние соединены между собою и находятся в общей оболочке, из которой несколько выступают рогообразные копыта.

Березовская находка впервые дала нам хорошо сохранившийся хвост. Длина его равнялась тридцати пяти сантиметрам, следовательно, была много меньше размеров хвоста современных слонов. Уменьшенное ухо и укороченный хвост можно считать приспособленными к сильным морозам. Длинный и тонкий хвост легко подвергался бы отмораживанию. Густо опушенный он заканчивался кистью тридцатипятисантиметровой щетины. Защитой от холода служил и своеобразный заднепроходный клапан. Находясь под корнем хвоста, он достигал восемнадцати сантиметров в ширину и представлял собой полукруглую подушку. Она вполне закрывала и самое отверстие и края его. Этот клапан был впервые найден лишь на березовском мамонте.

Шерсть мамонта состояла из щетинистых и мягких волос, великолепно защищавших животное от суровых холодов. На груди, шее, спине и боках щетинистые волосы были особенно длинными, но гривы они не образовывали нигде.

В разрезе шерсть представляется круглой и достигает сорока пяти сантиметров длины. Очень густой подшерсток не превышает четырех — пяти сантиметров.

Окраска шерсти варьировала от ржавчато-коричневой до блекло-серой, а подшерстка — от желтовато-коричневой до блекло-желтой. Находившаяся на конце хвоста щетина имела в разрезе овальную форму в полмиллиметра толщиною. Цвет ее был темно-коричневый.

Двухсантиметровая кожа березовского мамонта сопровождалась девятисантиметровой жировой подстилкой. Будучи дурным проводником тепла, жир также защищал животное от холода.

По сравнению с туловищем мамонта череп его кажется чрезмерно большим. На него приходится четверть всей длины животного.

Бивни мамонта значительно отличаются от бивней как современных, так и других вымерших хоботных. Березовская находка окончательно пролила свет и на этот интересный вопрос. Это отнюдь не глазные зубы (клыки), а измененные и удлиненные в виде бивней резцы. Их поперечный разрез представляет почти совершенно правильный круг. Получаемая от мамонта „слоновая кость” обладает очень характерной структурой и легко отличима от слоновой кости менее давнего происхождения.

На втором году жизни молодого мамонта маленькие молочные бивни сменялись постоянными. Бивни сидели в верхней челюсти.

Основные части обоих бивней образуют друг с другом острый угол. По выходе из верхней челюсти они направлялись вниз и вперед, затем подымались вверх и, в конце концов, обращались своими остриями внутрь. Кончики особенно могучих и спирально закрученных бивней загнуты иногда еще и вниз. Обладателями таких орнаментированных бивней являлись чаще всего мамонты сибирской расы, как самцы, так и самки.

Рис. 33. 1) Бивни мамонта (спереди); 2) Бивни мамонта (сбоку); 3) Щетинистые волосы; 4) Волосы от хвоста.

У различных особей одного и того же вида бивни нередко варьировали и по форме и по направлению загибов. Это явление наблюдается и у современных слонов.

Бивни достигали четырех — четырех с половиной метров длины. Вес пары их достигал двухсот пятидесяти килограммов.

С каждой стороны верхней и нижней челюстей у мамонта сидело обычно два коренных зуба. Каждый из них состоял из многочисленных (двадцати восьми — тридцати) высоких, тонкостенных, тесно друг к другу прижатых складок. Промежутки выполнены цементом. Растительная пища животного растиралась на этих удлиненных, шероховатых плоскостях коренных зубов. Один за другим, через большие промежутки времени, развивались в каждой челюсти по три молочных и по три постоянных зуба.

Рис. 34. Зубы мамонта со стороны жевательной поверхности.

У сильных и старых экземпляров коренной зуб достигал веса в семь килограммов. Подобные находки очень нередки в богатых мамонтами областях Европы. Что же касается Сибири, то они являются там наиболее часто встречающимся ископаемым дилювиальных пластов.

Дилювиальная эпоха, иначе называемая четвертичной или ледниковой, рассматривается наукой, как особый отдел той кайнозойской эры, которая предшествовала в истории земли современному нам периоду и которая была отмечена развитием громадных млекопитающих и появлением первобытного человека.

Однако ни по своей продолжительности, ни по характеру происшедшей в ней перемены дилювиальная эпоха не может идти в сравнение с более ранними периодами жизни земли, и дилювий с полным правом можно было бы отнести к современной геологической эпохе и рассматривать как предшественницу флоры и фауны современных нам форм растительного и животного мира.

Любознательный геолог перелистывает страницы истории земли, углубляясь в тайны отложений почвы, и проникает в те слои ее, которые хранят в себе остатки давно минувшей жизни — былой флоры и фауны.

Дуб, береза, клен, вяз, липа, бук и серебристый тополь, орешник, осина, сосна, ель, несколько видов ив, обыкновенный камыш, ежевика, брусника, торфяные мхи, хвощи и папоротники — покрывали землю еще в дилювиальный период, и эти роды и виды растительного царства произрастают и в наше время и в тех же самых местностях.

Вымерли лишь немногие формы.

До нас не дожили: мамонтовый дуб, один из видов тополя (Populus Fraasii), ореховое дерево и великолепные кувшинки — родственные знаменитой Виктории-Регии, интереснейшему растению Южной Америки, плавающие листья которой имеют в поперечнике до двух метров. Однако дилювиальная кувшинка, по-видимому, значительно уступала в размерах Виктории-Регии.

Когда появилось холодное дыхание надвигающихся ледников, поверх оледенелого покрова флора получила северный характер: появились низкорослые березы, полярные ивы, различные альпийские ивы, горные сосны и т. д.

Большой интерес представляет животный мир дилювиального периода.

По необозримым пространствам степей резвились на воле табуны лошадей, проносились стада оленей, туров, зубров и бизонов.

В ущельях гор притаился огромный пещерный медведь, достигавший в длину десяти футов и в вышину до четырех с половиной футов. Ютясь в пещерах и расщелинах скал, он выходил на поиски добычи, и его рев обращал в беспорядочное бегство табуны и стада, пасущиеся в низинах. Пещерный медведь был грозным врагом животного мира дилювия от лошадей до слонов включительно.

Но ни в одном пещерном медведе имели страшного врага четвероногие обитатели земли этого периода: не в меньшем количестве встречались здесь и пещерные львы и гиены. Носороги и бегемоты дополняли тот животный мир, в центре которого можно поставить огромных слонов, бродивших по девственному простору: от южного и первобытного слона до самого знаменитого представителя всей этой группы из семейства хоботных — мамонта.

Ледники наступали... Влажный, охлажденный воздух не в состоянии был растопить ледяные массы, и мерзлая оледенелая почва захватывала все большие и большие пространства.