— Нет! — твердо возразил Магнус. — Ты должна выслушать меня. Я знаю, что мое решение — это не то, на что ты рассчитывала, но оно исключительно в твоих интересах, даже если ты этого еще и не осознаешь. Позволь мне, дочь, по крайней мере объяснить тебе, что противоречит твоим интересам. Ты предпочитаешь Торгуна, однако при этом, думаю, не принимаешь во внимание всех качеств человека, с которым хочешь делить ложе.

— Я знаю вполне достаточно, — резко ответила Бретана, не дожидаясь дальнейших разъяснений. — Я знаю, что он относится ко мне с добротой, заботой и любовью, чего немного было в моей жизни. Что же еще нужно?

Теперь слезы ручьем катились по ее щекам, и это с каждым мгновением все больше затрудняло положение Магнуса.

— Ты думаешь, он добивается только твоей любви? — Глаза и голос Магнуса стали мягче. Он надеялся обойтись без того, чтобы делиться своими опасениями с Бретаной, однако ее сопротивление не оставляло ему никакого другого выбора.

— Дитя, ты очень богатая женщина. Мое состояние, которое скоро станет твоим наследством, одно из самых больших в Трондбергене. Торгуй же лишен наследства, и, кроме того, он давно навлек на себя гнев Хаакона. При своей теперешней бедности он не может оставаться здесь, если только не найдет способа как-то исправить свое положение. Ты думаешь, он бы привез тебя домой, не получи он серебра, которое ему было обещано за это?

Брови Бретаны изогнулись, отражая ее смущение, и Магнус понял, что ему надо быть еще настойчивее в своих разъяснениях.

— Ты красивая женщина, и любой нормальный мужчина, естественно, будет стремиться взять тебя в жены, а Торгуй — это тот человек, которым движет только корысть. Ты думаешь, он любит тебя? Что он любит по-настоящему — так это твое золото, и ты должна это понимать.

— Это ложь! — возмущенно воскликнула Бретана, отшатываясь от Магнуса, как будто тот ее ударил. — Неужели так трудно поверить в то, что я любима ради себя самой?

Бретана поднесла руки к лицу и закрыла ими глаза, окончательно теряя самообладание.

— Нет, дочь моя, — мягко возразил Магнус, положив руку на вздрагивающее плечо Бретаны. — Совсем не трудно поверить в то, что тебя может полюбить любой мужчина, но Торгуй им не является. До того, как Хаакон обратился с просьбой, я бы еще, может быть, согласился отдать тебя Торгуну. В конце концов, каковы бы ни были его мотивы, он хотя бы смог защитить тебя, но теперь вопрос решен.

Магнус исчерпал все аргументы в пользу своего решения и приложил все силы к тому, чтобы успокоить дочь.

— Хаакон все уладит с Гудрун, хотя нет нужды особенно торопиться, так как сначала надо ввести тебя в права законной наследницы. Так что вполне можно подождать и до завтра. И если все будет хорошо, то не пройдет и двух лун, как ты станешь королевой. Вот так обстоят дела.

В тишине, последовавшей за этими словами Магнуса, Бретана попыталась сопоставить свое нынешнее ужасное положение с теми последствиями, которые будут иметь для нее приговор отца. Ладно, он не хочет обсуждать с ней этот вопрос, ну так и она не будет делать этого. Раз ей не быть женой Торгуна, так она не будет вообще ничьей.

— Прекрасно.

Голос ее был спокоен, она больше не кричала и вновь овладела собой.

— Я не выйду замуж за Торгуна, но и за Хаакона тоже. Если только скандинавский обычай не позволяет произнести тебе за меня клятву верности у алтаря.

Глядя на Бретану, Магнус разглядел в ней присущие и ему черты гордой независимости. В данный момент такое сходство не доставляло ему никакого удовольствия.

— Я могу сделать тебя королевой и без твоего согласия, — заметил он. — Но я уверен, что по зрелом размышлении ты предпочтешь говорить сама за себя, и на то есть основания.

Магнус последний раз взглянул на дочь, затем повернулся и направился к двери, остановившись только за тем, чтобы сообщить ей о своих ближайших планах.

— Мне надо еще переговорить о делах с Хааконом. Вернусь к полудню.

— Лучше бы ты совсем не возвращался, — со злостью прошептала Бретана.

Однако Магнус уже уходил и не мог слышать ее слов, ответом на которые было только хлопанье двери.

Бретана подняла голову и до боли в руке сильно стукнула кулаком по дубовому столу.

— Что же мне теперь делать?

От мысли, что ей придется жить без Торгуна, у нее защемило сердце. Всего лишь несколько минут назад, когда до нее не сразу дошло решение Магнуса, она обнимала отца, безумно радуясь тому, что она станет женой Торгуна. А вот теперь, одна в огромном, мрачном доме, она ощутила пустоту своего существования без его любви.

Они поклялись в том, что будут принадлежать друг другу, строили планы на будущее, наслаждались любовью. И вот теперь ее страшила мысль о будущем. Знакомое унизительное чувство отчаяния, сродни тому, которое сопутствовало ей, когда она думала о том, что ей не избежать супружеского ложа Эдуарда, вновь наполнило ее сердце.

Она лихорадочно обдумывала свое положение. Может быть, ей и не надо было просить согласия Магнуса на свое замужество. Раньше Торгун явно жил не по скандинавским законам, так что…

«Да, — подумала она, — им обоим надо бежать, может быть, обратно на остров Эйнара, куда-нибудь, где их не достанет рука Магнуса или Хаакона. Если только…»

Мысли Бретаны о побеге внезапно оборвались, как только она припомнила доводы своего отца. Он сказал, что Торгуй всего лишь наемник, человек, алчность которого заставила преследовать Бретану. Магнус сказал также, что самым важным для него были деньги, а не веление сердца. Можно ли верить таким чудовищным обвинениям?

Отец заплатил Торгуну за то, чтобы тот нашел ее. Когда Магнус впервые упомянул об этом, это не показалось сколько-нибудь странным. Странно лишь то, что Торгун ничего не сказал ей об этом.

Она объяснила это простой забывчивостью, однако верно то обстоятельство, что ей достанется огромное наследство. Торгун мало говорил о собственном положении, но она знала, что его отношения со своим единоутробным братом были, по меньшей мере, натянутыми, при которых рассчитывать на щедрость Хаакона не приходилось.

Может ли быть так, что он стремится быть с ней из-за золота? Можно ли быть такой глупой, чтобы принять его жадность за любовь? Сказал ли правду Магнус, знающий Торгуна дольше и лучше? Однажды, с Эдуардом, ее уже пытались выдать замуж из-за денег. И что, история вновь повторяется?

Каждый раз, когда Бретана доходила до этой мысли, она встряхивала головой, как бы стремясь отогнать ее прочь, но тщетно — она упорно возвращалась вновь и вновь.

Бретана с разных точек зрения обдумывала поведение Торгуна, надеясь убедиться в правоте или, наоборот, ошибочности Магнуса.

Но она знала, что ей не удастся найти правильного ответа. Надо сначала разобраться в себе самой, в собственном сердце, которое в этот момент звучало как хор расстроенных голосов. Да, надо попытаться покончить со своими сомнениями.

Ведь он же сказал, что любит ее, каких еще ей доказательств надо? Да будь она нищей, разве он вел бы себя иначе?

Все дело не в Торгуне, а в Магнусе. Отец совершенно ясно дал понять, что не допустит их женитьбы. И, что еще хуже, так это то, что теперь она обещана Хаакону, человеку, о котором она не знает ничего и один взгляд которого заставляет содрогаться от страха и отвращения.

Бретана храбро отвергла непреклонное решение Магнуса. На самом же деле, она даже догадаться не могла, что он может сделать для того, чтобы претворить в жизнь свой план. И все осложняется еще и тем, что теперь она пленница в языческой стране, которую от ее родины отделяет целое море. Будь она с Эдуардом, так у нее по крайней мере был бы Глендонвик. А что она будет иметь здесь, став королевой, женой Хаакона? Ясное дело, еще больше горя и страданий. Однажды избежав такой опасности, она ничего подобного больше не выдержит.

Бретана глубоко вздохнула. Гнев и страх истощили ее. Не в силах более держаться на ногах, она в изнеможении рухнула на гладкий дубовый пол.