Десять минут спустя Шерри зарулила на стоянку возле «Джамбо Бургер» и сделала обычный заказ – большую хрустящую картошку и диетический апельсиновый напиток. Набив рот картошкой и снова выехав на шоссе, Шерри спросила:

– А у Рауля проблемы, да?

Нола с силой проткнула крышку стакана соломинкой:

– Похоже, что так.

– Я попросила Сола внести залог и за него…

Нола горько рассмеялась:

– А он ответил что-то вроде: «За какого-то мокроспинника?[16] Детка, ты в своем уме?»

– Ну, не совсем… И что ты так на всех кидаешься?

Нола втянула лимонад, а потом со злобой в голосе произнесла:

– По-моему, ты не врубаешься! Это я в полной заднице, дорогая моя! Рауля вышлют, но он хотя бы домой поедет. А мой дом – здесь, в Вегасе. Ник ни за что не примет меня обратно, а если они решат, что я виновна, то и в тюрьму упекут.

– Ты собираешься нанимать адвоката?

– А на что, интересно? – осведомилась Нола. – Дом мой ни шиша не стоит, у меня есть акции казино, но я не имею права их продавать. – Нола опустила голову и с трудом справилась с очередной волной слез. – Черт побери, я понятия не имею, что делать.

Шерри свернула к Лужкам, миновала пустовавшую будку охраны. Одинаковые домишки, состоявшие из гостиной и двух спален, выстроились аккуратным рядком. Из-за остроконечных крыш на фоне оранжевой пустыни они походили на индейские вигвамы. Иногда они выглядели просто как на картинке, иногда – уродливо, все зависело от настроения. Перед ними остановился школьный автобус, из которого выходили детишки. Шерри нажала на тормоза.

– В казино ходят всякие слухи.

Нола подняла голову. В глазах мелькнуло беспокойство.

– Уайли сказал одному дилеру, будто у Сэмми Манна есть видеозапись того, как вы с Фонтэйном разговариваете на автостоянке возле казино.

– На автостоянке?

Шерри кивнула. Она ехала вдоль ряда, в котором находился и дом Нолы. На подъездных дорожках стояли одинаковые японские машины.

– Ник везде установил камеры, даже снаружи.

Нола сидела очень прямо, сжав губы. Теперь лицо ее было напряженным, взгляд – непроницаемым.

– И когда же этот предполагаемый разговор между мной и Фонтэйном состоялся?

– Три дня назад, когда мы выходили со смены.

Нола громко выругалась.

– Ты о чем? – забеспокоилась Шерри.

– Это означает: «Ну и что?» – и Нола сжала кулаки. – Ради Бога, каждый день я на работе с сотнями людей разговариваю!

– Но у Сэмми Манна есть запись.

– Ну и что? – повторила Нола, закипая. – Вон, в «Инкуайерер»[17] постоянно печатают фото всяких знаменитостей, которые стоят рядом с преступниками. Это же не значит, что они сами преступники!

– По словам Уайли, ты сделала это все нарочно, чтобы отомстить Нику за то, что он сделал с тобой десять лет назад. Будто ты его ненавидишь.

– «Йе-йе-йе», – пропела Нола, прекрасно спародировав знаменитый Ников припев.

– Это правда?

– Что я ненавижу Ника? Да не больше всех остальных, кто на него работает.

– А еще Уайли говорит, что с Фонтэйном ты была слишком уж любезной.

– Фонтэйн очень приятный малый. А разве не предполагается, что именно такие и должны нам нравиться?

– Ты с ним где-нибудь встречалась? В баре или еще где-нибудь?

– Ради Бога, Шерри! Я этого парня совсем не знаю! – Нола уже почти кричала. – Я его никогда раньше не видела – Богом клянусь, что не вру!

Шерри въехала на дорожку, ведущую к дверям Нолы, и заглушила двигатель.

– Сэмми и Уайли всех в казино тормошат. Расспрашивают и расспрашивают.

– А ты что им рассказала? – саркастически осведомилась Нола.

– Я сказала, что ты самый порядочный дилер в заведении.

– Спасибо за поддержку.

Шерри положила руку на коленку подруги и ободряюще сжала: как-то раз, ненастной пятничной ночью, когда во всем Лас-Вегасе для них не нашлось ни одного пристойного мужика, они занялись любовью друг с дружкой. Этот эксперимент хоть и не получил продолжения, однако значительно сблизил их эмоционально.

– Ведь ты бы рассказала мне, если б знала этого парня, правда? – мягко спросила Шерри.

– Кажется, ты ревнуешь? – поддразнила Нола.

– Да прекрати. Просто стараюсь тебе помочь.

– Уж тебе бы я точно рассказала, – продолжала Нола. – Ты же знаешь, секреты у меня не держатся. Так что, когда в следующий раз Уайли станет тебя пытать, скажи ему правду. Я с Фонтэйном незнакома.

Нола поцеловала лучшую подругу в щеку и открыла дверь.

– Спасибо, ты спасла меня, Шерри. Я этого никогда не забуду.

– Ну а на что еще нужны друзья? – ответила Шерри.

Она смотрела, как Нола заходит в свой домишко. Ее подруга обречена, но ничего не делает ради своего спасения. Господи, какой ужас!

Шерри по-настоящему расстроилась. Ей было жалко Нолу до смерти. Она дала задний ход и отъехала от дома.

Да, Шерри было жаль Нолу. А еще она жалела себя. Поэтому она засунула руку под сиденье и достала портативный магнитофон, только проехав несколько кварталов.

Полиция разобрала дом Нолы буквально по винтику – потом, правда, собрала заново, но все лежало не на своих местах. Пройдя в спальню, Нола стала на колени перед кроватью и выудила плоскую картонную коробку. Сняв потертую крышку, она не смогла сдержать возгласа негодования.

Ее дневник, письма, а также другие бумаги – банковские отчеты, чеки на покупки и прочее, что она хранила для составления ежегодных налоговых деклараций, – все пропало. И теперь полиция знала всю ее подноготную.

Одежда, которую Рауль держал в ее шкафу, тоже исчезла. Похоже, полицейские, поняв, что она не собирается играть по их правилам, взяли на себя труд самолично запаковать его пожитки. Нацисты проклятые! Никаких улик, никаких доказательств, и сами нарушают законы, которые они же поклялись защищать! Ну ничего, Рауль не пропадет. Каждую неделю в Техас прибывали тысячи нелегальных иммигрантов, так что скоро он снова возникнет на ее пороге и будет скулить, словно побитый щенок.

В ванной тоже все было перевернуто вверх дном. Полотенца валялись на полу, лекарства кучей сброшены в раковину. Она расставила бутылочки по местам, заодно отбирая просроченные медикаменты. Пересмотрев аптечку заново, она заметила, что кое-что отсутствует.

– Черт побери! – выругалась она.

Исчез «Золофт»[18] – его на законных основаниях выписал врач. Эти маленькие голубые пилюльки, которые позволяли ей держаться на плаву. Глаза Нолы наполнились слезами. Чего полицейские добиваются? Хотят, чтобы она спятила?

В кухне ее поджидал мигающий автоответчик. Шесть сообщений. Она прослушивала каждое секунд по пять, тут же стирая:

«Это Шанталь из студии Эм-си-ай…»

«Привет, я Робин из студии „Олин Мотт“…»

«Звоню по поручению…»

«Чистка ковров Фреда. У нас есть для вас…»

«Вас беспокоят из Эй-ти-ти…»

Последнее сообщение отличалось от остальных: кто-то просто дышал, потом повесил трубку. Не в силах справиться с искушением, Нола набрала «*69».

– Закусочная «Братишка», – ответил сиплый мужской голос.

– Передайте Фрэнку Фонтэйну, чтобы он оставил меня в покое! – прокричала она в трубку. – Понятно? Скажите ему, чтоб прекратил мне звонить!

– Фрэнка здесь нет, – ответил скучный голос: судя по всему, на том конце провода привыкли к подобным воплям. – Хотите оставить сообщение?

– Да! Передайте этой пиявке, пусть снова заползет под свой камень и оставит меня в покое! И пусть там утрахает себя до смерти!

– «…утрахает себя до смерти», – повторил голос, как будто он действительно записывал это послание.

– И сами можете трахнуть себя в задницу! – орала Нола.

– «…в задницу», – деловито повторил голос.

Нола швырнула трубку, а потом в ярости выдернула телефонный шнур. Ишь, комик выискался! Лас-Вегас просто набит комиками!