– Продолжай, – приказал Хиггинс.

– Нолу арестовали. Фонтэйн выкрадывает ее, отвозит туда, где собирается его шайка. И придумывает новый план. Он отвозит Нолу в мотель. Она звонит Нику, тот ее спасает, привозит назад в «Акрополь». Нола указывает ему на членов шайки, Ник посылает своих парней в казино, не подозревая, что это – часть заговора с целью сорвать Джо Смита с его места.

– Но получается, Фонтэйн сам сделал так, чтобы его арестовали, – возразил Хиггинс.

– Вот именно.

– И мы действительно его арестовали. Какой же в этом смысл?

– Да его выпустят на свободу через несколько часов, – ответил Валентайн.

– С чего это ты так уверен?

– Потому что он не нарушал никаких законов, – пояснил Валентайн. Господи, хоть бы Билл схватывал все скорее, чтобы он скорее мог отправиться на поиски тела Джерри! – Разве это преступление – угадывать то, что пытается скрыть дилер? А вы не можете доказать, что Фонтэйн нарочно похитил Нолу.

– Но ведь Нола указала на него!

– Нику. Уверен, что в полиции ее рассказ будет выглядеть иначе.

– Но Фонтэйн начал скандал в казино.

– Скандал начали люди Ника. Просмотри видеозапись. Люди Фонтэйна просто оказывали сопротивление охранникам Ника. А сам Фонтэйн и того не делал. Единственное совершенное им преступление: он ступил на территорию штата Невада, а это грозит ему всего лишь штрафом.

Хиггинс поразмыслил над словами Валентайна и выругался.

– Ну как, я прав? – спросил Валентайн.

– Конечно, прав. И перестань об этом твердить.

– Извини.

Хиггинс нахмурился:

– Когда я принес тебе вещдоки и ты увидел те вешалки, именно тогда ты понял, что Нола уже давно все это замыслила?

Валентайн кивнул.

– А почему ты мне не сказал?

– Боялся, что ты расскажешь Роксане.

– Ты ее уже тогда заподозрил?

Валентайн снова кивнул.

– Почему?

– Потому что мне шестьдесят два, а ей тридцать восемь, – выпалил он, по-прежнему глядя в расцвеченное неоновыми огнями небо Лас-Вегаса. – Мне хотелось думать, что я ей нравлюсь, но в глубине души я понимал, что это невозможно.

Что-то в голосе Валентайна заставило Хиггинса смягчиться. Он положил руку ему на плечо и слегка сжал.

– Ну, такое все-таки бывает, – сказал он.

– Исключительно в кино, – ответил Валентайн.

Хиггинс опустил руку.

– И как мне теперь добиться судебного преследования всей этой компании? – спросил он.

– Надави на Роксану, – посоветовал Валентайн. – Пригрози ей, а потом предложи сделку.

– И ты полагаешь, она запоет?

– Как курица, голову которой положили на колоду, – Валентайн отвернулся от окна. – Слушай, Билл, мне надо ехать.

– Лонго захочет с тобой поговорить.

– Полагаю, ты и сам сможешь ему все объяснить.

– Но почему? Куда ты летишь?

– В Нью-Йорк.

– Что-то случилось?

– Семейные проблемы. Неотложные.

Хиггинс внимательно посмотрел на друга и увидел у него в лице что-то такое, что заставило его отступить.

– У тебя скоро самолет. Поспеши, – сказал он.

По правде говоря, никакого билета ни на какой ближайший рейс у Валентайна не было, но он надеялся как-то уговорить служащих аэропорта. Хиггинс провожал его к лифту. Валентайну уже нечего было сказать, и он шел молча, уставившись в безобразное ковровое покрытие. Нажав на кнопку вызова, глава Комиссии по игорному бизнесу спросил:

– Не хочешь рассказать, что случилось?

Валентайн поднял глаза. Хиггинс смотрел на него с настоящим сочувствием. За последние три дня их дружба подвергалась серьезнейшим испытаниям, и теперь было непонятно, осталось ли от нее хоть что-нибудь. И Валентайн сказал:

– Сегодня днем похитили и, возможно, убили моего сына.

Хиггинс даже задохнулся:

– Но, Тони…

– Это Фонтэйн, – сказал Тони. – Несколько дней назад он мне угрожал.

Лицо Хиггинса потемнело.

– Почему ты мне об этом не сказал?

Валентайн пожал плечами:

– Может, я решил, что я – Уайатт Эрп.

Двери лифта открылись.

– Хочешь, я сделаю ему очень больно? – спросил Хиггинс. – Могу договориться с Лонго. Если я попрошу, он переломает Фонтэйну ноги.

Валентайн понимал, что такое возможно. Но это не вернет Джерри, и легче ему от этого не станет. Он покачал головой и вошел в кабину.

– Позвони, если передумаешь, – донесся до него голос Хиггинса. – Ты понял?

Вернувшись в номер, Валентайн сел на кушетку и уставился в пространство. Все тело болело, но сильнее всего болела голова. А завтра ему станет еще хуже.

В воздухе по-прежнему витал сильный аромат духов Роксаны. В пепельнице лежали окурки ее сигарет, на кофейном столике стоял ее стакан со следами губной помады. Она была повсюду, и эти воспоминания отравляли его. Он начал жечь спички из коробка с эмблемой гостиницы, чтобы изгнать ее запах.

Это занятие прервал стук в дверь. Валентайн не был уверен в том, что им удалось арестовать всех членов банды Фонтэйна, поэтому он подошел к двери с опаской. Через глазок он увидел посыльного в униформе и приоткрыл дверь.

– В чем дело?

– Мистер Валентайн? – осведомился посыльный.

– Это я.

Посыльный протянул ему конверт кремового цвета.

– Мистер Никокрополис извиняется, что не может доставить это лично, но он занят с полицейскими.

Валентайн потянулся за бумажником, но посыльный покачал головой:

– Не надо, мистер Валентайн. Спокойной ночи.

Валентайн вскрыл конверт. Внутри лежали пятьдесят стодолларовых купюр и записка:

Валентайн достал бумажник и добавил банкноты ко все увеличивающейся их коллекции. Записку Ника он спрятал за разорванную фотографию его и Лоис. Когда она умерла, он нашел в ее шкафу альбом с газетными вырезками и благодарностями, которые он получал, будучи полицейским. Ей были дороги эти бумажонки, и он добавит к ним записку от Ника – она бы прочла ее с удовольствием.

Валентайн побросал в чемодан грязную одежду. Зазвонил телефон. Он не снял трубку – ему ни с кем не хотелось разговаривать. Но телефон все продолжал и продолжал звонить. Очевидно, звонивший не хотел прибегать к голосовой почте. Он поднял трубку:

– Да!

– Тони, это ты?

– Мейбл?!

– Я свободна, – ее голос звенел от восторга. – Я знаю, у вас поздно, но я должна была тебе сообщить.

– Тебя выпустили из тюрьмы?

– Выпустили! Выпустили!

Валентайн услышал, как где-то там захлопнулась дверь и знакомый голос произнес:

– Мейбл, а где, вы сказали, мороженое?

– Джерри! – закричал он.

– В морозильнике, в гараже, – ответила Мейбл. – Я тут с твоим отцом разговариваю.

– Привет, пап, – послышался в отдалении голос Джерри.

– Джерри? – Слезы катились по лицу Валентайна. – Джерри!

– Привет, – сказал его сын уже в трубку.

– Ты жив!

– Конечно! Знаешь, приемчики дзюдо, которым ты научил меня в детстве, очень даже пригодились.

– Что случилось?

– Один парень попытался задушить меня в туннеле Холланд, но я перехватил его руку, он упал, подмял своего подельника, бум-бум, трах-бах, и оба вырубились. А я вскочил в такси, домчался до аэропорта и вылетел первым же самолетом.

Валентайн уже и припомнить не мог, когда в последний раз был так рад слышать голос сына.

– Но ты позвонил Иоланде?

– Она прилетает завтра, – ответил сын. – Мы собираемся отдохнуть несколько дней.

– Молодец.

– Мейбл тут рвет трубку.

Валентайн снова услышал, как открылась и закрылась раздвижная дверь. Мороженое. Его сын отправился за мороженым. Да откуда ж ему понять, что чувствовал его отец, когда считал сына покойником?