Когда же это будет? Выходит, надо долго ждать, а ждать Вадимке не хотелось.

Он растерянно посмотрел на дядю Василия… Почему дядя Василий с такой жадностью слушает председателя ревкома? Неужели теперь он согласен ждать?..

— Коммунисты перед всем миром взяли на себя историческую ответственность за победу людской доброты на земле! — говорил в это время Верчиков.

Коммунисты! За всю свою жизнь Вадимка видел коммунистов всего несколько раз, но эти встречи крепко сидели в его памяти. Разве мог он забыть, как умирали коммунисты в Хомутовской, приговорённые к смерти одним движением руки полковника Мальцева! Разве мог забыть Вадимка встречу с коммунистом на екатеринодарском вокзале! Как этот бородач верил в победу революции! Сам еле живой, он отдал свой хлеб ему, незнакомому голодному мальчишке! А теперь вот Верчиков. Он же спас Алёшу Кудинова и всю его семью! Он, конечно же, коммунист. «Можно ли верить этим людям? — думал Вадимка, глядя на высокую фигуру Верчикова, стоявшего на бричке. — Ей-богу, можно!»

Теперь Вадимка готов был слушать оратора, но тот уже заканчивал речь.

— …Мы призываем к борьбе — к неимоверно трудной борьбе — за новый общественный строй, который идёт на смену капитализму! Другой дороги в будущее жизнь человечеству не обещает! — закончил он в глубокой тишине.

— …Ну что ж, граждане, — поднялся со своего места Алексей Спиридонович. — Низкий поклон председателю ревкома за доброе слово о добрых делах. На этом затвердим?

— Подожди-ка! — раздалось из толпы. — Не по форме получается. Надо бы резолюцию какую-нибудь зачитать. Дело-то уж дюже важное.

— Это тебе не продразвёрстка и не самообложение! — возразил кто-то.

Председательствующий развёл руками.

— А что тут можно сделать?.. Поверить в советскую власть никакая резолюция никого не заставит… Срок выполнения тут тоже не обозначишь… Я думаю так: нехай каждый прислухается к своей совести и сам себе вынесет резолюцию. Вот так… Ладно?

Все согласились.

Толпа пришла в движение, двор наполнился гомоном. Верчиков и Кудинов слезли с брички, их окружили люди, председателя ревкома засыпали вопросами. Многие суходольцы записывались в отряд самообороны, получали оружие, отнятое у бандитов, Верчиков был доволен. Среди суходольцев стояли бойцы, оставшиеся тут со своим командиром. Туда же стали протискиваться и Алёшин с Вадимкой. Но коноводы уже подвели к воротам коней, и Верчиков, окружённый суходольцами, двинулся со двора.

— Ну, счастливо оставаться, вооружённые силы хутора Суходола, — говорил председатель ревкома, обращаясь к Кудинову и Алёшину. — Держитесь, братцы, — обратился он ко всем. — У нас хоть солома выросла, а в других местах лежит чёрная земля, война не дала посеять, а трава вся выгорела.

— Господи! Шесть лет отвоевали, смерть видали, тифом хворали, вшей кормили… а теперь вон впереди голод! Что же там ишшо на очереди? Куда ж дальше?

— Товарищ Верчиков, уж заодно ответьте нам и на этот самый вопрос. Вы же все до капельки знаете!

Верчиков остановился, повернулся к суходольцам.

— Что на очереди? Могу сказать только одно. Настигнет голод — пройдём через голод. Перегородят дорогу другие испытания — пройдём и через них… Не может того быть, чтобы русский человек не пробился… через любые завалы… Ну, желаю вам мира и тишины!.. И всё-таки держитесь! Нам с вами надеяться не на кого!

И пошёл в ворота.

— По ко-о-ня-ям! — раздалось на улице.

И остановившаяся на Суходоле часть отряда двинулась с хутора. Люди молча смотрели вслед. Сегодня Вадимке казалось, что с ушедшей ночью ушли такие его годы, когда он только приглядывался к жизни. Она, жизнь, была к нему очень неласкова. Он вдоволь навидался людской жестокости. Но не это хотелось помнить сегодня суходольскому парнишке. В своих ушедших годах он видел немало доброго. Ещё больше хотелось, чтобы так было и в будущем… А может быть, так и будет?.. Замечательный человек этот Верчиков. Недаром его так почитает дядя Василий!.. Удивительно!.. Когда гремят выстрелы, когда надвигается голод, этот человек мечтает о доброте для всех людей!..

— Вот она, жизть наша! — вздохнул кто-то в толпе. — Был полковник Мальцев, и нету полковника Мальцева… Видать, время его прошло-о-о.

— А свалил-то его кто? Наш Алексей Кудинов… который всю гражданскую нейтралитет держал.

— Злодей был этот Мальцев… Народу загуби-и-ил! Уж мы-то знаем.

— Ну, не все же офицеры были такими!..

В памяти Вадимки встал сотник Карташов. Ведь это он спас тогда трех пленных красноармейцев, посланных на расстрел полковником Мальцевым. А что теперь с сотником Карташовым?.. Вадимке очень хотелось это знать!

— До Кущевки я ехал на крыше с одним офицером, — посмотрел он на дядю Василя. — Сотник Карташов!..

— А он тоже в плен попал? — заинтересовался тот. — Ну, слава богу!.. Начальник связи нашей бригады… Хороший человек!

— Да он говорил, что с красными не согласен…

— Сейчас не согласен, так потом будет согласен. Быть того не может, чтобы такой человек… да не прибился к правильному берегу…

— Пошли! Попадёт нам с тобою! — толкнул Вадимку дядя Василий.

Народ уже расходился. Между людьми замелькала светлая фигурка бежавшей им навстречу Насти.

— А я за тобой, батюня! — сказала она.

— А за мною тоже? — отважился спросить Вадимка.

Настя вспыхнула и отвернулась. Алёшин улыбнулся:

— Ты чего это отворачиваешься, стрекоза! Не ссорьтесь, ребята, вам дружить крепко надо! Работать вместе будем, без этого не прожить!

Но слова Алёшина были излишними. И Вадимка и Настя сами уже твёрдо знали — дружить им надо всю жизнь!

Дядя Василий обнял одной рукою Настю, другой Вадимку, и они пошли.

…Кругом стоял несмолкаемый гомон. Между суходольцами шли жаркие споры. Было о чём спорить. Из одной эпохи жизнь выносила людей совсем в другую, которой ещё не было на целой планете. Все знали, что дорога к новой жизни будет трудной, нечеловечески трудной! Но никто не сомневался — настанет время, и к ним придёт высшее благо всего живого — людская доброта. О ней мечтает каждый человек на этой земле.