Тот десяток американских легковесов, которые меня беспокоили, вместе с десятком бронеавтомобилей были приданы 15-му Калифорнийскому кавалерийскому полку. В один прекрасный день, под Балленой, после бомбардировки позиций Шестой мексиканской дивизии, американцы применили эту самую легкую бронетехнику. Устойчивостью в обороне мексиканцы и так не отличались. Как и добротностью в деле полевой фортификации. А уж появление на поле боя хоть и легких, но танков, деморализовало их необычайно. В общем, бездарно организованную танковую атаку было чем отразить, если бы мексиканцы не запаниковали. А поддавшись панике, целый полк обратился в бегство. Американским драгунам только и оставалось, что преследовать бегущих. Впрочем, долго этим кавалерия не увлекалась. Потому что имела задачу на разгром тылов польских войск под Эль Кахоном. Те полсотни километров, что предстояло проехать, американские танкисты преодолели за пять часов. При этом, поляки ничего не знали о внезапном изменении обстановки на фронте. Итак, десяток танков, столько же броневиков, сопровождаемые драгунами уверенно выходили в тыл польской бригады Пилсудского. И тут на их пути оказался тот самый польский «панцирный самоход» вместе с экипажем и бригадой ремонтников. Следует отдать должное командиру экипажа хорунжему Щенкевичу. Проявив должное самообладание, он верно оценил обстановку и удержал подчиненных от бегства. Танк его, хоть и был не в состоянии двигаться, но стоял чертовски удачно. Огнем танковых орудий, поляки подбили головной броневик и концевой танк. После чего им оставалось лишь методично уничтожать запертую на дороге американскую колонну. Попытку драгун атаковать поляков в конном строю, пресекли огнем из танкового пулемета и ружейным огнем залегших в цепь ремонтников. А потом, на звуки боя явился эскадрон польских улан, заставивший американцев отступить.
Сперва я не очень верил хвастовству поляков, но французская пресса не просто повторила статью «Трибуна Люду» но и сопроводила ее фотографиями развороченной и сгоревшей американской бронетехники. От французов же стало известно, что американцы стреляли в ответ. Причем, неплохо. 37 снарядов калибром 37 мм отметилось на броне польской машины! И ни одного пробития! Да, эти ребята честно заслужили свои «Милитари Виртутти», которыми был награжден геройский экипаж. Лично я им и «Георгиев» не пожалел за то, что они для меня сделали. Дело не только в проявленной храбрости и боевом мастерстве. Хорунжий Щенкевич, сам того не подозревая, убил на корню идею глубоких танковых рейдов. Теперь все «знают» что броневики – это полицейское оружие, годное лишь для разгона забастовщиков или для расправы с дикарями в колониях. Ну а легкие танки – это вообще напрасная трата времени и денег. Именно такой вывод был сделан во всем мире.
Отлично! Теперь, под прикрытием этого мнения, я могу смело вооружить жандармов броневиками. Ну а пешие казачьи батальоны начнут получать легкие танки. Как ни крути, но у нас бездорожье. Броневики не везде пройдут. И чем тогда этим «псам самодержавия» давить бунт?
И тем не менее, выпускать сверхтяжелые танки мы продолжали. В этом было целых три резона. Про первый я уже говорил: не дать никому развить нормальные танковые войска. Пусть люди тратят силы и деньги на производство подвижной осадной батареи. Второй резон был в том, что работа над сверхтяжелыми системами позволяет нам решить вопрос с конструированием и производством надежной трансмиссии. Вопрос этот не решить в течении года. Люди к этому идут долго. Ведь почему в моем времени не сразу взлетел Т-34? Да потому, что трансмиссия его долго была ненадежной. И у КВ были такие же проблемы. Так ведь и немцы мучились со своим «кошачьим» зоопарком. То, что прекрасно работало на более легкой технике, совсем не годилось даже для среднего танка. А ведь Т-34 первоначально весил всего 26 тонн!
Ну и третий резон. Коль есть покупатель, почему бы не продать? Американцы у нас танки не покупают. Зато покупают поляки. Немного, всего 18 танков в год. Но это «немного» лишь на первый взгляд. На деле же, из за несовершенства данной техники и технологий, к каждому изделию приходится вагонами гнать запчасти.
Наиболее авторитетным специалистом в деле испытания и эксплуатации бронеходов, является отставной поручик Ржевский. Моя немилость с него не снята и нового звания ему не видать как своих ушей. Но так как ныне он сумел добиться в своем деле международного признания, то я закрываю глаза на то, что он подписывается титулом «генеральный поручик». Немилость немилостью, но свое одобрение подобной вольностью я высказал:
– Раз человек родился грешником, то почему бы ему не делать карьеру на почве греха?
Так вот, Ржевский, при всей своей сумасбродности, дураком не был. Перспективу он видел в развитии «механической кавалерии». Но заявлять об этом публично не стал. Наоборот, свои взгляды он изложил в одном единственном меморандуме, поданном лично брату Георгию для ознакомления. Ну а Георгий, как между нами водилось, ознакомил меня.
Итак, наш «генеральный поручик» уверял, что исход сражения решается не уничтожением войск противника, а быстрым разгромом его тылов. Без этого, никакие победы на поле боя не помогут выиграть войну. Пока цел тыл, противник всегда может выставить новую армию вместо разгромленной.
Для разгрома тыла наилучшим образом подойдут скоростные бронеходы, поддержанные кавалерией и пехотой, которая следует за ними на вместительных авто. Ну а дальше следовали аргументы, которые в моем времени приводили сперва Калиновский, затем Триандофилов, а уж потом Гудериан. Прочитав эти измышления, я немедленно посетил испытательный полигон под Кубинкой.
– Поручик, скажите честно, кто вам внушил эту ересь?
– Ваше величество, эта «ересь» – плод моих размышлений! И я не вижу никакого изъяна в своих предложениях! – запальчиво ответил Ржевский.
– На самом деле их много. Но у любой ереси есть одно достоинство – в борьбе с ними крепнет истинная вера. Хотя, лучше человечество с ней, то есть с ересью, не знакомить. Вы все поняли?
Судя по легкой, но злорадной усмешке, наш «генеральный поручик» понял все. И продолжил теоретизировать. Отныне, свои истинные взгляды он излагал секретно, в докладных на имя наследника престола. А прочий мир изучал наставления с совсем иным содержанием. А в этих наставлениях Ржевский писал лишь о сверхтяжелых танках. Он не врал и щедро делился с людьми данными реальных испытаний. И потому ему верили. И та самая «истинная вера» о которой я ему говорил, только крепла. Кстати, правильно поняв то, чего я добиваюсь, Ржевский внес коррективы в терминологию. Отныне экспортные изделия официально именовались «легкими осадно-штурмовыми бронеходами». И была введена классификация. Легким считался бронеход, весом не более 100 тонн и имеющий на вооружении артиллерию калибром до трех дюймов. К классу средних Ржевский отнес бронеходы весом до 150 тонн и артиллерией калибром до 5 дюймов. Тяжелые – это до 200 тонн и орудиями калибра 6–8 дюймов. А дальше, по его официальным уверениям, следовали бронеходы особой мощности.
Наставления эти были написаны и утверждены подписью Георгия, но войска с ними не знакомили. Зато их сумели выкрасть сразу три разведки: германская, польская и румынская. И не только наставления. Часть технической документации на производство «легких бронеходов» похитили шведы и британцы. А дальше, как у Пушкина: «Я только попадье сказала!» Короче, отныне весь мир познакомился с таким ценным термином как «межремонтный пробег». Лучшим пробегом обладал польский «панцирный самоход» – 39 километров. Хуже всех обстояли дела у британцев – не более 25 км. Эти характеристики считали все приемлемыми.
Возвращаясь к производству и торговле, скажу одно: заказы были. Правда, покупателями были всего две армии – польская и румынская. Поляки кстати сами наладили производство «панцерных самоходов». Но каким образом? Производили окончательную сборку из наших комплектующих! Ну а румыны, по бедности своей, решились лишь на покупку шести «легких бронеходов». А так как межремонтный пробег еще никто не отменял, то в обе страны регулярно отправлялись поезда с запчастями. На их продаже как раз и получалась основная прибыль.
