— Я знаю тебя, Мейбл Хенти, — уверенно произнесла я. — Ты еще не забыла, что задолжала мне арендную плату за три месяца и что я вычеркнула твой должок? Так что, пожалуйста, не поднимай голос против меня.

Послышался смех, и Мейбл Хенти, сильно покраснев, поспешила замолчать. Больше никто не осмелился спорить со мной. Я медленно скользила взглядом по лицам окружающих меня крестьян, и они все медленно опускали глаза. Только старый Гаффер не склонил головы, его глаза бесстрашно встретились с моими.

— Я — старый человек, мисс Беатрис, — сказал он. — И я видел много перемен на своем веку. Я был уже взрослым, когда ваш папа был еще маленьким мальчиком. Я видел его венчание и его похороны. Я видел свадьбу вашего брата, и я стоял у церковных ворот, чтобы увидеть вас невестой. Я был в церкви, когда хоронили вашу маму. Я видел здесь многое. Но я никогда не видел, чтобы сквайр Вайдекра пошел против своей деревни. И не слышал о таком. Если вы сделаете это, невзирая на наши мольбы и просьбы, значит, вы не такой хороший хозяин, каким был ваш отец. Лейси владеют Вайдекром уже сотни лет, но они никогда не заставляли бедных стонать. Если вы станете продолжать ваш план, мисс Беатрис, вы разобьете сердце Вайдекра.

Я тряхнула головой, чтобы развеять туман, возникший перед моими глазами. Слова доносились до меня, как будто бы издалека. Потерпеть неудачу с землей, потерпеть неудачу с людьми — это было больше, чем я могла вынести. Я испугалась, испугалась по-настоящему, как путается олень, услышав приближающийся лай собак. Я испугалась, что теряю цель и нить моей жизни. Что мне больше не услышать ровного биения сердца Вайдекра.

Джон Брайен подошел ко мне, радостный, торжествующий, глядя на меня с любопытством.

— У вас имеется приказ, Брайен, — мне казалось, что это говорю не я, а кто-то другой. — Ставьте заборы.

Я сделала несколько неровных шагов к коляске и взобралась в нее. Кто-то, кажется Брайен, отвязал и подал мне поводья. Мои руки автоматически осадили Соррель и развернули коляску.

— Не позволяйте ему делать это! — раздались голоса в толпе. — Мисс Беатрис, не надо так с нами поступать.

— Ступайте работать! — мною внезапно овладело отчаянное нетерпение. — Огораживание земель происходит по всей стране. Почему Вайдекр должен отличаться от других? Немедленно приступайте к работе. — Я стегнула лошадь, она рванулась вперед и мы умчались прочь от потрясенных молчаливых лиц, прочь от прекрасного старого леса, которого скоро не станет, прочь от ароматного вереска, от цветущих кустов, которые скоро будут вырублены и сожжены.

Всю дорогу домой из Экра мои щеки были мокры от слез и едва я успевала вытереть их, как слезы катились снова. Я даже не могла понять, что заставляет меня плакать. Ведь ничего не случилось. Мой приказ будет в точности выполнен, полувысказанный протест Экра уже через полгода будет позабыт. И будущие влюбленные найдут другое дерево, чтобы вырезать на нем свои имена. А дети, которые появятся у них, никогда не узнают, что здесь был чудесный луг, где их родители когда-то гуляли, играли маленькими в войну и устраивали пикники долгими летними днями. Все, что они будут видеть, это нескончаемые поля пшеницы, куда никто не смеет ходить. А если это станет для них привычным зрелищем, то к чему горевать?

Горевать должны мы. И когда на следующий день я надевала черное платье, я действительно чувствовала себя в трауре. Вот сейчас ставят забор, люди рубят деревья и выкорчевывают их корни. Я не поехала смотреть, как идет работа. Я не хотела видеть этого, потому что боялась повернуть назад, шарахнуться прочь от того бессмысленного чудовища, которое Гарри называл «Будущее».

Но после долгого завтрака, во время которого я планировала свой, неожиданно оказавшийся свободным, день, я, войдя в контору увидела дожидавшегося меня Джона Брайена.

— Почему вы не на общинной земле? Что-нибудь произошло? — сухо спросила я, открывая дверь и пропуская его вперед.

— Ничего не произошло, — иронически ответил он. Я уселась за стол и не предложила ему сесть.

— Что вы имеете в виду? — спросила я. В моем голосе слышались суровые нотки.

— Я имею в виду, что люди не хотят работать, — объяснил он. — После того как вы вчера уехали, они собрались вокруг старого Тайка…

— Гаффера Тайка, — поправила я.

— Да, да, Гаффера Тайка, — повторил он. — И объявили, что пойдут домой обедать. А после обеда никто из них не вернулся.

— А потом? — резко спросила я.

— Потом я пошел их искать, — голос Брайена звучал почти обиженно. — Но никого не нашел. Казалось, что деревня за один день вымерла, либо они все заперлись и затаились. Экр вчера был как призрак.

Я кивнула. Это было почти восстание, так дальше продолжаться не может. Люди Экра нуждаются в работе, дать ее может только Вайдекр. Им нужна земля, но эта земля принадлежит нам. Им нужна крыша над головой, но они все арендуют свои дома у нас. Никаких восстаний здесь не будет. Они привыкли к нашей доброте и великодушию, они забыли, что такое власть сквайра. Я не хочу злоупотреблять ею, но мне нужно, чтобы земля была. огорожена, и на поле росла пшеница.

— А сегодня? — спросила я.

— Сегодня — то же самое, — на работу никто не вышел. Они не хотят это делать, миссис Мак Эндрю. Я сверкнула на него глазами.

— Будьте добры, прикажите на конюшне запрячь мою коляску, — с ледяной вежливостью сказала я Брайену. — Вижу, что мне самой придется заняться этим делом.

Через минуту он уже ждал меня на улице, сам он приехал верхом, на довольно неплохой лошадке.

— Следуйте за мной, — сказала я тоном, каким разговаривала с нерадивыми слугами, и ударила лошадь кнутом.

Я мчалась в Экр. Сказки о молчащих коттеджах могли сойти для Джона Брайена, а я-то знала, что за каждым окном прячется человек. Я остановила коляску около каштана в центре деревни, и это должно было стать сигналом к началу переговоров, будто у меня в руке была палка с привязанным носовым платком.

Я привязала Соррель к одной из нижних веток, уселась в коляску и стала ждать. Я ждала и ждала. Наконец, медленно, одна за другой, стали отворяться двери коттеджей и люди начали собираться на площади, натягивая картузы и кутаясь в овечьи полушубки, по пятам за ними шли жены и дети. Я подождала, пока не собралась достаточно большая толпа, и начала говорить, голос мой был холоден.

— Вчера у нас с вами был небольшой разговор, и вы объяснили мне, чего вы хотите. Я сказала, что требования эти невыполнимы. — Я сделала паузу. Все молчали. — Сейчас Джон Брайен сообщил мне, что вчера никто из вас не вышел на работу. — Я поочередно оглядела всех. Люди не поднимали глаз. — Так же и сегодня.

Я сделала знак Брайену отвязать лошадь и передать мне поводья.

— Выбор за вами, — холодно продолжала я. — Если вы не хотите работать, я пошлю в Чичестер за людьми из работного дома, чтобы они явились и заработали те деньги, от которых вы отказываетесь. Кроме того, я могу нанять рабочих в Ирландии, привезти их сюда, и сдать им ваши дома. — При этих словах в толпе прозвучал стон ужаса. Я дождалась, пока он стих, не сводя с них глаз. Я знала каждого из них, я работала с ними с тех пор, как впервые вышла в поле. Но сейчас я чувствовала, что возвышаюсь над толпой, и смотрела на них, как на грязь на дороге.

— Выбор за вами, — повторила я. — Вы можете согласиться на эту работу и получить положенное за нее жалованье. Или продолжайте голодать. Независимо от вашего решения общинная земля будет огорожена.

Все продолжали молчать. У меня возникло такое чувство, будто они будут продолжать молчать и после моего отъезда. Они были потрясены грубостью женщины, которую любили еще с тех пор, когда она крохотным ребенком разъезжала на толстеньком пони. Они все еще думали, что я — их милая мисс Беатрис, которая никогда не причинит им вреда. А сейчас я смотрела на них с непроницаемым лицом и предлагала им выбор между голодной независимостью и полуголодным рабством.

Они начали работать. Конечно, начали. Эти люди не настолько глупы, чтобы спорить с лендлордом, работодателем и землевладельцем в одном лице. Джон Брайен прискакал ко мне в обеденный перерыв, сообщить, что заборы возводятся, и довольно быстро.