– Интересно, как он за это все расплатился? – прошептала Кьерла.

Айдан гневно закусил губу, скрестил на груди руки и возвел глаза к потолку.

Им пришлось долго ждать лорда Фиррала. Дело пытавшегося украсть лошадь вора оказалось запутанным, а поскольку за данное преступление полагалась смертная казнь, вождь хотел убедиться в правильности фактов и доказательств. Чтобы заступиться за обвиняемого, пришло несколько человек, но в конце концов слишком много доказательств накопилось против него.

– Виновен, – огласил свой приговор лорд Фиррал, и назвал положенное наказание посреди возникшей между родственниками осужденного тишины. На закате его должны были отвезти в поля, привязать к земле и оставить лежать под копытами мчавшихся лошадей.

Валориан согласно опустил голову. Приговор, безусловно, был очень суров, но в обществе, чье благополучие полностью зависело от лошадей, их жизни должны были цениться превыше всего.

Огромный холл медленно опустел от наполнявших его людей. Две дочери Фиррала вместе с другими женщинами начали расставлять и накрывать к вечерней трапезе столы, в то время как один мальчишка зажег огонь в очаге. Откуда-то из-за стен постройки потянуло запахом поджариваемого мяса.

Валориан подождал, пока лорд Фиррал не кончил говорить с двумя мужчинами, и только потом приблизился к старому вождю. Когда он подошел к нему, то был поражен, насколько вождь состарился за те годы, которые прошли с их последней встречи. Длинные волосы Фиррала теперь были совершенно седыми, а его борода заметно поредела, поседела и торчала клочками вокруг рта. Глаза были мокрыми и красными. Заметно дрожали руки. Дряхлую кожу на щеках и носу пересекали красные ниточки кровеносных сосудов. Пораженный всеми этими переменами, Валориан был куда больше изумлен при виде мешочка с амулетом, свисавшим с шеи вождя. Амулет был давней традицией членов племени, от которой большинство уже давно отказалось. Стараясь сдерживать свои эмоции, Валориан уважительно приветствовал дядю своей жены.

– Валориан! – тепло отозвался Фиррал. – Как я рад тебя видеть! Вождь поцеловал Кьерлу в щеку с большим чувством и ответил на небрежное приветствие Айдана. – Вы рано снялись с места этой весной. Мы еще даже не праздновали Праздник Перворожденных!

– Мы тоже еще не отмечали его, лорд Фиррал, но я…

Фиррал резко оборвал его слова:

– О?! Тогда оставайтесь и отпразднуйте его вместе с нами!

Он посмотрел через плечо Валориана на дверь, словно торопился куда-то.

– Мой вождь, мне необходимо переговорить…

– Очень рад, – перебил его вождь, совершенно очевидно встревоженный чем-то. – Мы скоро будем трапезничать. Оставайся, и тогда мы сможем поговорить.

И не успели трое гостей вымолвить и слова, как верховный вождь заторопился к дверям.

– Старый пьяный козел! – пробормотал Айдан. – Он, скорее всего, торопиться к ближайшему винному бурдюку.

Валориан с трудом подавил звук раздражения, рвущийся из горла.

– Что бы ты там не думал о нем, братец, он все же наш верховный вождь. Мы должны оказывать ему нашу поддержку и возносить ему клятвы верности, иначе то, что еще осталось от племени, разлетится ко всем чертям.

Он замолчал. Кого он пытается убедить: себя или Айдана?

– Знаю, знаю, – отозвался Айдан. – Но в случае с Фирралом это очень трудно сделать.

Трое направились к выходу.

Останавливаясь у широких двойных дверей, Кьерла проговорила:

– Я хотела бы знать одну вещь: каким образом ему удалось получить все это? – Она указала на богатый гобелен на противоположной стене за высоким, украшенным резьбой креслом вождя. А эти одежды, вы обратили на них внимание? Вышивка, сделанная умельцами из низин, украшенная пуговицами из слоновой кости. Как он мог купить такое?

– Очень просто, – ответил ей чей-то новый голос из дверей. В зал вошел Мордан, один из охранников лорда Фиррала. Первым делом он продал все излишки скота, которые у нас были, и предложил нам заняться земледелием. – Мордан рассмеялся, увидев появившееся на лице Айдана выражение. – Потом наш вождь начал распродавать племенной скот: коз, овец, тех немногих коров, которые у нас были, и даже лошадей. А знаете ли вы, – продолжал он, прислонясь к дверному косяку, – что у нас здесь больше не осталось чистокровных харачанских лошадей? Последнего жеребца отдали в уплату за этот гобелен и за работу чадарианских мастеров, украшавших этот зал.

Его узкие глаза внимательно следили за реакцией гостей.

– Но это же возмутительно! – воскликнула Кьерла. – Что же он собирается делать, когда у него совсем не останется животных?

На грубом лице Мордана появилась ироническая улыбка:

– Мы тоже об этом думаем. Единственное, что у нас есть еще – это наши женщины и дети. Думаю, что мы могли бы подзанять у кого-нибудь из других семей. Но, к сожалению, все уже уплатили ежегодную дань вождю, и теперь до следующего года людям будет нечем делиться.

Валориан молчал все время, пока говорил Мордан. Он был просто поражен самой возможностью подобного предательства. Харачанская лошадь была единственной лошадью, которая была выведена его племенем и существовала как порода. К тому же она считалась лучшей породой, наиболее раскупаемой во всей империи Тарниша. Племя смогло выжить только благодаря тщательному и бережному сохранению лошадей чистокровной породы, на продажу же выставлялись только жеребцы. Они же служили и для уплаты налогов. Если в племени не будет хороших чистокровных кобыл, племени будет нечем платить дань генералу Тирранису, который искал только предлог, чтобы раз и навсегда избавиться от племени. Невозможно было поверить в то, что верховный вождь решился во имя собственного благополучия и комфорта предать интересы своего народа, да еще таким способом.

Должно быть, Мордан уловил огонек недоверия в глазах Валориана, потому что он выпрямился и дотронулся двумя пальцами до груди. Это означало, что он говорил чистую правду.

– Валориан, мы не слишком-то хорошо знаем друг друга, но последние годы я наблюдал за тобой, и я знаю, что ты желаешь блага своему народу. Посмотри вокруг, что творится в лагере. Приглядись к людям. Объезди наши опустевшие поля. А потом приходи ко мне, и мы поговорим.

Валориан следил, как коренастый воин исчез среди хижин и палаток. Он действительно совершенно не знал этого охранника, но теперь склонялся к тому, что им стоило познакомиться поближе. Несмотря на то, что Мордану было тридцать пять, почти столько же, сколько и Валориану, он был одним из самых молодых стражников вождя, а в их ряды зачисляли только самых смелых и ловких. Если Мордан хотел говорить с ним открыто о проблемах, существовавших в лагере, вполне возможно, что он искал способ изменить положение вещей. В таком случае Мордан стал бы прекрасным союзником и ушами в лагере Фиррала.

– Это невероятно, – принужденно заговорил Айдан, – но почему…

Валориан быстро протянул руку:

– Давай-ка сначала последуем совету Мордана. И прежде чем судить обо всем, мы сначала со всем познакомимся. Помни, Айдан, если мы разгневаем лорда Фиррала, он никогда не согласится нас выслушать.

Молодой человек угрюмо подчинился.

– Будь по-твоему, но я сам возвращаюсь в наш лагерь. Я не собираюсь делить трапезу с нашим вождем сегодня вечером.

– Да, – ответил ему Валориан, задумчиво потирая подбородок, – мне кажется, тебе лучше именно так и поступить. На всякий случай отведи Хуннула и племенных кобыл на пастбища в горы. Возьми с собой несколько ребят постарше и идите к Черному Утесу.

Кьерла задохнулась от возмущения:

– Уж не думаешь ли ты, что лорд Фиррал способен продать наших лошадей?

– Сейчас я не могу сказать, на что он способен. Но его платежи задолжены так же, как и наши, а я не хотел бы рисковать своим племенным стадом.

Серые глаза Айдана пронзил огонек понимания:

– И насколько долго?

– Пока я не сочту, что все в порядке, – ответил ему Валориан.

– Договорились! Мы отправимся сегодня после наступления темноты.