– Это заболевание, кроме того, имеет еще несколько особенностей, которые возводят его в ранг опасных. Именно поэтому в нашей стране неофициально ведется компания по уничтожению всех носителей вируса железодефицитной анемии. Каждый человек с подтвержденной мутировавшей анемией в любой стадии подлежит немедленному отправлению на утилизацию в крематорий. Если будет оказано сопротивление, то органы правопорядка имеют право насильно доставить больного на сжигание.

– Наша Вневедомственная ассоциация медицинской помощи помогает зараженным, – вклинился в размеренный монолог Дантиста франт. – Мое имя Альберт Вайс, и именно я возглавляю В.А.М.П., в штабе которой ты и находишься сейчас. Мы – единственная существующая организация, которая скрывает людей, инфицированных вирусом железодефицитной анемии, от властей, помогает адаптироваться в обществе, обеспечивает всем необходимым для достойного существования, в том числе и подходящей пищей.

– Какой еще пищей? – зацепился Герман за последнее слово, которое резануло ему слух. – Вы сами сказали, что организм зараженных отвергает всю еду!

Альберт усмехнулся и неожиданно растянул губы в широкой улыбке. Среди белоснежных зубов мелькнули два золотых клыка, которые, стоило франту приоткрыть рот, неожиданно удлинились.

От подобного зрелища у Германа перехватило дыхание, и он так и замер без движения, не в силах отвести взгляд от нечеловеческого оскала.

– Все инфицированные вирусом мутировавшей анемии испытывают критическую нехватку железа в организме, которая в свою очередь приводит к снижению уровня эритроцитов, повышенной потере крови, анемическому синдрому, – неторопливо углубился в объяснения Дантист. – Любые витаминные добавки или же железосодержащие продукты организм отвергает, и единственным выходом остается гематофагия, потребление крови. Это пища, которую наши тела полностью усваивают. Мы восполняем кровью недостаток железа.

– К-кровью?.. – охрипшим голосом переспросил Герман.

Клыки Альберта сами собой втянулись, став нормального размера, и глава ассоциации окинул боксера насмешливым взглядом.

– В старые времена мир полнился легендами о кровососущих монстрах, обитающих в ночи, – заговорил он. – Сейчас современное общество давно позабыло о такого рода сказках, вот только они неожиданно оказались куда реалистичнее, чем можно было подумать… Да, все мы здесь, в В.А.М.П., заражены, все нуждаемся в крови для поддержания своей жизни. И ты теперь стал одним из нас.

– Но я не хочу быть таким! Не хочу иметь эти жуткие клыки и пить кровь! – в ужасе зачастил Герман, вжавшись в металлического кресло.

– Вообще-то, клыки я тебе уже сделал, – с явным недовольством в голосе заметил Дантист.

Боксер вновь схватился за зеркало и раскрыл свой рот, с волнением вглядываясь в собственные зубы. Оба его клыка казались чуть белее, чем все остальные зубы.

– Это электронные импланты. – Док почесал мизинцем свою бровь. – Хотя точнее было бы сказать, что это полноценные нейронные протезы моего собственного производства. Устройства, которые теперь установлены вместо твоих старых клыков, обрабатывают определенные мышечные и нервные сигналы, поступающие на сами имплантированные блоки через микроэлектродные массивы…

Тяжело вздохнув, Альберт закатил глаза и решительно прервал Дантиста:

– Иными словами, стоит тебе только раскрыть рот и подумать о своих клыках, как импланты выдвинут наружу острые лезвия, способные разрезать любую кожу.

Герман даже не успел осознать, насколько быстро в его голове пронеслась мысль о клыках, и в тот же миг импланты словно бы удлинились, а их концы опасно заострились.

– Смотри, не обрежься сам, новичок, – со смешком предостерег Альберт.

Едва боксер подумал о более привычной форме своих зубов, как клыки втянулись обратно, ничем больше не выделяясь.

– Зачем это все мне? – Он опустил на колени ослабевшие руки, державшие зеркало. – Я не хочу пить кровь, не хочу быть в вашей ассоциации и иметь эти странные клыки…

– Эти странные клыки, как ты их называешь, помогут тебе выжить и добыть себе пищу в любой момент, – раздраженно нахмурившись, начал было говорить Дантист, но Альберт махнул рукой, прерывая его.

– Неужели в твоей жизни нет ничего, за что стоит побороться, а? – негромко и проникновенно произнес франт. – Пусть ты заразился, но на этом жизнь не заканчивается. Мы здесь все учимся выживать назло целому миру, назло государству, желающему нам смерти, назло болезни, изменившей наши тела. И каждый в этом здании поддерживает других членов ассоциации и дарит надежду… Ты оказался здесь, видимо, не в самый простой период своей жизни. Но именно здесь ты способен обрести новых товарищей, новую крепкую семью, которая поставит тебя на ноги… И, если только ты не слабовольный смертник, которому каждый день не в радость, то я не могу представить сейчас иного места, где тебя бы приняли радушнее.

– Я люблю жизнь! – в отчаянии воскликнул Герман, дернувшись вперед. – Я не боюсь трудностей, но эта неожиданная болезнь просто переворачивает все с ног на голову!..

– Ну так если ты любишь жизнь, то не позволяй никому ее отнять у тебя, – по слогам проговорил Альберт, выпрямляясь и скрещивая руки на груди. – Без нашей помощи тебя ждет только прямая дорога в крематорий. Но если ты примешь свою болезнь, если согласишься остаться в ассоциации, то у тебя появится шанс изменить свое настоящее, отомстить за обиды прошлой жизни или же обустроить свое будущее рука об руку с такими же, как ты сам.

Герман молчал, широко раздув ноздри и уставившись немигающим взглядом куда-то в угол кабинета.

– Думаю, если ты боец, то любое поражение для тебя неприемлемо, – вкрадчиво продолжил глава ассоциации. – Ты ведь наверняка желаешь поквитаться с теми людьми, что избили тебя у железной дороги, или же найти ответ на вопрос о том, как ты заразился мутировавшей анемией. Что-то мне подсказывает, что у тебя остались друзья или семья, для которых твоя смерть или исчезновение станут очень горестной новостью. Я неправ?

Легко вздрогнув, Герман перевел на Альберта тяжелый потемневший взгляд.

– Я понятия не имею, откуда у меня этот вирус, – шепотом произнес он. – Но… Ты прав, у меня еще осталась семья, о которой я должен позаботиться, даже несмотря на болезнь. Моя сестра и ее ребенок не могут себя содержать. Я обещал ей помочь и заработать денег…

– Вот видишь. – Альберт едва заметно улыбнулся. – Тебе еще рано отправляться в крематорий. Борьба только начинается. И чем раньше ты примешь свою новую сущность, тем скорее добьешься поставленных целей. Я помогу тебе, но взамен и ты поможешь мне.

– О чем ты говоришь? – с подозрением спросил Герман, переводя взгляд с Дантиста на главу В.А.М.П. и обратно.

– Я нашел тебя, привел в свое логово, оказал необходимую медицинскую помощь и одарил эксклюзивными имплантами. Моя ассоциация устроит тебя на работу, даст кров и пищу, поможет скрыться от закона. По-твоему, это дорогого стоит?

– Хочешь сказать, что я теперь оказался у тебя в рабстве? – ощущая поднимавшийся в груди гнев, поинтересовался боксер, сжимая кулаки. – Должен буду состоять в этой твоей ассоциации до конца своей жизни и послушно выполнять любые приказы, как дрессированная шавка?!

– Грубовато, – холодно ответил Альберт. – Я разве похож на рабовладельца? Тебя никто здесь держать не будет. Как только освоишься, выполнишь пару моих поручений, выплатив этим свой долг, то можешь уходить. Если пожелаешь.

– О каких поручениях речь?

– Ничего невыполнимого или же опасного. Простая работа, по окончании которой ты получишь хороший процент от итоговой прибыли, – ушел от прямого ответа Альберт.

– И ты хочешь сказать, что, стоит мне помочь тебе с этими туманными делами, то ты меня отпустишь на все четыре стороны? Без каких-либо проблем и дополнительных условий?

– Слово Альберта.

Он вытянул вперед свою узкую ладонь с длинными пальцами для рукопожатия, но Герман лишь с сомнением на нее поглядел. Никакой уверенности в правдивости слов этого самовлюбленного франта у него не было.