— Матерь Божья! — вскричал Макговерн. Он по-прежнему дрожал и старался держаться рядом со мной. — Дьявол добрался до бедолаги. Господи, сэр, вы и теперь будете говорить, что в убийствах повинен человек?

Мы смотрели друг на друга и видели пустые, испуганные лица. Это было жутко, невероятно. Кем бы ни был убийца, он обладал почти сверхъестественными способностями. Безмолвно, незаметно, неслышно, неожиданно, он напал на Хендерсона и убил его прежде, чем бедняга успел издать хоть звук. Смерть, по-видимому, была мгновенной; иначе остались бы какие-то следы борьбы, Хендерсон выпустил бы из рук винтовку… Напрашивалось единственное объяснение: на Хендерсона, в отличие от Макговерна, напали во сне. Я был уверен, что Хендерсона убили еще до нападения на Макговерна — будь это не так, патрульного разбудили бы душераздирающие вопли громадного ирландца.

Но удивительные, необъяснимые события той ночи еще не закончились. Когда, неся тело Хендерсона, мы вернулись в лагерь, нас встретили Меривейл, Роджерс и двое патрульных. При первом взгляде на их лица я понял, что произошла новая трагедия.

— Боже мой, Барри! — воскликнул Роджерс. — Убит больничный сторож! Я нашел его минут через пять после нападения и — можешь считать меня сумасшедшим — мельком видел дьявола, который убил его. Я не лишился рассудка, я не пью, я не спал, но, клянусь жизнью, я видел, как над его телом поднялась какая-то неясная тень и исчезла — да, исчезла, растворилась в воздухе прямо перед моими глазами!

— Вздор! — отрезал я, пытаясь говорить спокойно: ужас Роджерса и Макговерна был несколько заразителен. — Если ты видел этого человека, то кто он? Как он выглядел?

— Человека? — крикнул Роджерс. — Это был не человек. Это было к-какое-то сущ… сущ… существо, при… призрак!

— Благословенная Мария, защити нас! — воскликнул Макговерн, истово крестясь и прижимаясь ко мне. Искоса он поглядывал на тени, словно ожидал, что там вот-вот материализуется чудовищный демон. — Говорил же я, что ребят убил не человек. И на меня напал не человек, рожденный от женщины, сэр.

Я принужденно рассмеялся.

— Тебе привиделось, Роджерс, — сказал я. — Ты вообразил, будто что-то видел. Никто из нас не верит в призраков и прочие сверхъестественные вещи.

— Ему не привиделось, — вмешался Меривейл. — Я прибежал на крик Роджерса и тоже это видел. В нападавшем не было ничего человеческого.

Я ахнул. Я не мог сомневаться — оба говорили правду. Сторож был убит; оба настаивали, что видели нечто, какой- то призрачный объект, который затем исчез. Что все это означает? Что за смертоносный призрак? Я не верил и по сей день не верю ни в призраков, ни в сверхъестественные явления, и всегда считал, что все можно объяснить естественными причинами. Оправившись от первого чувства слепого страха и нервной дрожи, вызванного этими невероятными рассказами, я стал рассматривать вопрос с точки зрения здравого смысла.

— Возможно, вы оба действительно что-то видели, — согласился я. — Но если и так, это был не призрак. Даже если бы все мы верили в призраков — а лично я не верю, и не думаю, что кто-либо из вас верит — никто и никогда не слыхал о призраке, способном причинить людям вред. Существо, совершившее эти преступления, обладает мышцами, плотью и кровью. Оно напало на Макговерна, и когда он справится со своим безумным суеверным ужасом, он сможет вам рассказать, что сражался не с каким-то призрачным, эфирным духом. Если ваш «призрак» исчез, то только потому, что выскользнул в темноте из поля зрения. Но, конечно, существует отдаленная — и очень отдаленная — вероятность, что это был не человек. Какая-нибудь невиданная хищная птица, хотя я и не верю в подобную теорию. Никакая птица и никакое животное не душит людей. Мне кажется, что это какой-то сошедший с ума выходец с Востока, возможно, член восточно-индийского клана тутов. Ткань, наброшенная на голову жертвы, а затем попытка удушения поразительно напоминают методы тугов. Я полагаю, что вы двое видели ткань, одеяло или пончо, которыми пользуется убийца. Скорее всего, он выходит на охоту обнаженным или почти обнаженным и потому остается практически невидимым в темноте. Но ткань, которую он использует, может быть светлой. Когда он сбежал после убийства сторожа, ткань на мгновение стала видна, прежде чем он ее скомкал. Это дало бы эффект, который ты описываешь, Роджерс. Ты находился в светлом месте, а затем очутился в темноте и не заметил убийцу, тем более что твои глаза были прикованы к ткани. Так или иначе, теперь нам известен метод этого парня. Ткань заглушает крики жертв — вот почему при нападениях не было слышно никаких криков. Потом он начинает душить.

— Замечательно! — саркастически воскликнул Меривейл. — Но это не объясняет проколы! И в чем состоит его замысел? Как он скрывается от патрулей?

— Я не думаю, что проколы, как ты их называешь, имеют какое-либо отношение к делу, — ответил я. — Откуда мы знаем, что их не было на телах этих людей еще до убийства? Многие чоло, как известно, страдают язвами и волдырями. А маньяки, что также известно, крайне умело обходят ловушки. Голый индус или китаец может проскользнуть в тени, пройти там, где ни одному белому не удастся пробраться незамеченным.

— Ну, надеюсь, ты прав, — сказал Роджерс. — Я верю в духов не больше, чем ты, Барри. Но признаюсь, я испытал настоящий ужас, когда увидел, как эта призрачная, облачная фигура взлетела над телом сторожа и исчезла. Хотелось бы думать, что волнения на сегодня закончились. На востоке уже начинает светлеть. Уже почти утро.

Ночные волнения, как выразился Роджерс, и впрямь закончились, но день принес в Негритос новые и самые невероятные известия. Из Лобитоса позвонил Стерджис, и я побледнел, услышав, что в его лагере были найдены убитыми — задушенными — двое людей. Едва он повесил трубку, как из Талары позвонил Колкорд и сообщил, что там были совершены четыре убийства. Час или два спустя наш радист поймал поразительное сообщение с борта лайнера «Санта Джулия»: утром на палубе нашли мертвыми трех человек, двух членов экипажа и пассажира, и все они, как оказалось, были задушены. И, словно этого было недостаточно, вести о похожем убийстве пришли из Пайты.

Мой мозг бился, как в лихорадке, чувства будто изменяли мне; остальные казались придавленными этими непредставимыми новостями. Как такое могло случиться? Как мог убийца в одну ночь расправиться с жертвами в Негритосе, Лобитосе и Таларе, в пятидесяти милях от Пайты? И если даже представить, что человек способен в одну ночь покрыть пешком такое расстояние, оставался еще один необъяснимый факт: он или оно, кто знает, напало на людей на борту парохода в двадцати милях от берега…

Хеншоу первым нарушил напряженную, полную страха тишину.

— Проклятье! — вскричал он. — Это просто невозможно. Я не суеверен и готов признать что угодно в пределах разумного. Но это уже слишком. Ни один человек не смог бы этого сделать. Либо мы имеем дело с бандой убийц, то есть с организованной шайкой, либо — поскольку я пока не собираюсь признавать теорию призрака или духа — здесь действует какая-то сила, явление природы, чума, если угодно, но никак не человек.

— Макговерн тебя заверит, что дрался не с чумой или какой-либо другой заразной болезнью, — напомнил я. — И, между прочим, Роджерс и Меривейл действительно что-то видели. Нельзя ли предположить, хоть это и весьма маловероятно, что виной всему какое-то неизвестное и странное существо — птица или гигантская летучая мышь, наподобие огромного вампира?

— Я начинаю думать, что всякое возможно, — заявил Хеншоу. — Кстати говоря, если так будет продолжаться, нам придется, похоже, закрывать лавочку. Вся моя команда в Лобитосе уволилась, а отсюда убралась половина чоло. Макговерн мне сказал, что сегодня после обеда отправляется в Лиму; бурильщики и монтажники готовы уйти, и все женщины в лагере, способные двигаться, собираются покинуть это проклятое место на первом же корабле.