Все, о чем Гвидо говорил и о чем просил ее, тоже не указывало на какие-либо профессиональные тайны.

Для чего же он предпринял такое неожиданное и рискованное путешествие? Вана не могла найти этому разумное объяснение. Она уже начала подозревать, что Гвидо действительно обычный высокооплачиваемый чиновник, который во время отпуска удовлетворяет странную и претенциозную прихоть: изучает историю и традиции народа не слишком обособленного и не очень дикого, то есть не представляющего большого интереса для исследователя. Почему он не отправился к кочевникам, чтобы разделить с ними их убогий кров? Саму Вану гораздо больше устроил бы рваный шатер, чем этот вонючий отель.

В это время кто-то тихонько постучал в дверь ее комнаты. Девушка улыбнулась.

Конечно, это Гвидо! Он остыл от обиды по поводу изгнания из рая и пришел налаживать отношения.

Вана была тронута. Рывком соскочила с кровати и открыла дверь, соединяющую их комнаты. Но там было темно. Она услышала ровное дыхание итальянца, который даже не повернулся на скрип двери. Без сомнения, он крепко спал. Чувствуя досаду и разочарование, она бесшумно закрыла дверь и вернулась к себе. Стук послышался снова. Теперь он явно доносился из коридора.

— Кто там? — спросила она по-английски, потом по-арабски.

Ответа не последовало, но через несколько минут стук повторился. Она была напугана и хотела уже позвать Гвидо, но гордость не позволила ей этого сделать. Вана сидела на кровати, обхватив руками колени и не спуская глаз с двери. Постукивание продолжалось. Она подумала: что будет, если кто-то вломится в номер и увидит ее обнаженной в такой позе? Надежнее спрятаться под простыней. Но она не двигалась. Надеть что-нибудь? Но что? У нее нет ни пижамы, ни ночной сорочки, а сидеть в платье в такой час просто нелепо.

«Во всяком случае, — подумала она, — меня не собираются грабить или убивать, иначе они не стали бы так шуметь. Может, кто-то хочет насладиться моим телом? Тогда нечего так пугаться!»

Страх улетучился, как только Вана подумала, что ее просто хотят изнасиловать. И она заснула прежде, чем собралась открыть дверь.

Гвидо проснулся в семь, выпил кофе по-турецки и, не оставив Ванессе даже записки, пешком отправился в город. Он вернулся в полдень, и новый, видимо, недавно сменившийся портье сообщил ему, что мадам только что ушла. Она не просила передать, куда идет и когда вернется.

«Если бы я знал, позавтракал бы в арабском бистро», — с сожалением думал Гвидо, сидя один в гостиничном ресторанчике. Он внимательно изучал меню, когда на столик легла чья-то тень. Итальянец поднял глаза и увидел невысокого полного человека лет сорока, с небольшой проплешиной в голосах. На смуглом, чисто выбритом подбородке незнакомца была симпатичная ямочка. Свежевыглаженный шелковый костюм, галстук в косую полоску и начищенные до блеска туфли дополняли портрет. В правой руке, украшенной серебряным браслетом, человек держал тонкую трость с черепаховой рукояткой. Он смотрел на Гвидо, застенчиво улыбаясь.

— По-моему, я имел удовольствие встречаться с вами в Каире, — учтиво сказал он.

В подкупающе мягкой манере не было ничего навязчивого. Он говорил по-английски с легким акцентом, положим на итальянский. Под удивленным взглядом Гвидо человечек смутился и поспешно сказал:

— Должно быть, я ошибся. Простите, ради Бога! — Он поклонился и сделал шаг назад.

Гвидо добродушно улыбнулся.

— Позвольте представиться, — сказал маленький египтянин. — Меня зовут Мехди Яссерит. Я учитель, но в министерстве часто занимаюсь административными делами.

— Ага, — радостно сказал Гвидо. — Значит, вы тут по делам.

— Совсем нет. У меня отпуск. Как и у вас, мистер…

— Андреотти. Гвидо Андреотти. Инженер. Но я увлекаюсь древними цивилизациями. Что-то вроде хобби.

— Время проходит быстрее, когда погружаешься в прошлое, — сказал учитель. Он явно никуда не спешил…

— Присаживайтесь. Давайте позавтракаем вместе, — предложил Гвидо.

— Я не покажусь навязчивым? Ведь вы ждете кого-то?

— Нет, никого. Та, которую я ждал, покинула меня в поисках своего прошлого.

— Тогда я с удовольствием принимаю приглашение.

Учитель сел, они с Гвидо заказали себе одинаковые блюда и начали завтрак. Утолив первый голод, Мехди Яссерит обратился к итальянцу:

— Вы давно здесь?

— В Сивахе? Со вчерашнего вечера. А вы?

— Только что прибыл.

— На машине?

— О, что вы! Конечно, нет. Самолетом. Сюда раз в неделю летает самолет из Каира. Вы разве не знали?

— Нет. Я думал, сюда никто не ездит и не летает.

— Это правда, — кивнул Мехди. — Я был единственным человеком на борту. Кроме пилота, конечно. Он улыбнулся своей шутке.

— Вы впервые в Сивахе? — спросил Гвидо.

— Конечно, Нет, — человечек снова улыбнулся. — Я приезжаю сюда почти каждый год.

— Правда? Значит, вам здесь нравится? Но что вы находите в этом городке?

— Ничего особенного, уверяю вас. Но здесь для меня подходящий климат, и после поездок сюда я чувствую себя гораздо лучше. Не знаю, где еще можно так хорошо отдохнуть. А зарплата не позволяет среднему египтянину ездить за границу, — заключил он извиняющимся тоном.

— Однако, готов побиться об заклад, вы бывали в Италии, — Гвидо неожиданно перешел на родной язык.

— Что вы, по-итальянски я говорю очень слабо. Если не возражаете, давайте продолжим нашу беседу по-английски.

— Пожалуйста. А что вы делали в Италии? Тоже отдыхали.? — вызывающе спросил Гвидо.

— Увы, нет. Я бывал там только по делам. Видите ли, я занимаюсь тем, что изыскиваю для нашей молодежи возможности учебы за рубежом. К несчастью, мои боссы считают, что для этого вполне достаточно переписки. А выезжать из Каира совсем не обязательно. Поэтому я прикован к своему письменному столу, хотя когда устраивался на эту работу, мечтал объездить весь мир.

— Всему свое время под солнцем, — сказал Гвидо, вспомнив любимое изречение Ваны. — Время действовать и время отдыхать. Вы, по крайней мере, отправили хоть несколько сивахских студентов за границу?

Яссерит снова улыбнулся.

— Знаете, Сивах — не то место, откуда подбираются интеллектуальные кадры страны.

— Почему нет? — спросил Гвидо.

— Нельзя сказать, чтобы сивахцы были менее интеллектуальны, чем другие египтяне. Просто они не хотят никуда ехать. Даже в Каир, представьте себе!

— Как вы объясняете такое безразличие?

— Не знаю. Может, им хорошо живется? Здесь, в оазисе, у них есть все. Это благодатная местность.

— У меня сложилось другое впечатление, — сухо сказал Гвидо. — Хотя я здесь недавно, но успел заметить и пыльные улицы, и лачуги. Этот рай не так хорош, как вам кажется. Здесь не меньше больных, слепых и увечных, чем в Каире, столько же грязи, голода и рахитичных детей.

— Но здесь очень плодородная почва, — возразил Мехди. — Разве вы не заметили, какое разнообразие фруктов и овощей? А какой тут скот! Я удивляюсь, где вы могли видеть голодающих детей?

— Дорогой мой, оазис — не единственное место в мире, где почва богата, а жители бедны. Кому принадлежат эти земли? Готов спорить, ими владеют несколько человек. Естественно, они к голодающим не относятся. Думаю, они даже не живут в Сивахе, а лежат кверху брюхом на роскошных виллах в дельте Нила.

— Если вы интересуетесь этой проблемой, то должны понимать, как важна для нашего государства аграрная реформа…

— Поскольку для меня она не представляет интереса, вы можете не беспокоиться, — грубо сказал Гвидо. — Все, что я тут говорил, — обычная застольная болтовня. Если сивахцы рады подставлять кому-то шею, зачем их разочаровывать? Каждому свое.

Мехди был явно расстроен. Но тут же попытался исправить положение.

— Жизнь слишком коротка, чтобы обо всех беспокоиться, — сказал он, жадно доедая сладости, которые они заказали на десерт. — Мы с вами можем позволить себе на время забыть о работе и насладиться отдыхом, отдавшись своим увлечениям.