— Женни… слушай, я не могу вспомнить… — и в этот момент кто-то вывалился из окна второго этажа. Женни взвизгнула, прикрыв лицо перемотанной рукой. Да и я, если честно, не ожидал…

Я обернулся и увидел нашего общего знакомого. Упав вниз на бетонную отмостку, он угодил головой на раскрытый корпус кондиционера и теперь его голова находилась внутри корпуса, а тело — снаружи… но! (и тут я вспомнил слова Женни о том, что нападавший был уже мёртв) тело двигалось! Руки сгибались и разгибались, ноги сучили, а из обрубка шеи исходил всё тот же мерзкий скулёж…

— Нам надо уходить! — сказал я.

— Куда? — посмотрела на меня женщина заплаканными глазами.

— Туда, где нет этих… где безопасно. А ты мне пока всё расскажешь о том, что, чёрт возьми, здесь происходит…

А происходило здесь, по словам Женни, следующее. Все эти люди в больнице были мертвы, но притом ходили и нападали на живых. Что вернуло мёртвых к жизни — непонятно. Однако, это не были классические голодные зомби из кино, желавшие сожрать всё живое. Эти, судя по их поведению, стремились лишь превратить живое в мёртвое и тем вполне довольствовались. Во всяком случае, Женни, пока спасалась от этих тварей, стала свидетельницей нескольких убийств, и ни разу зомби не проявили склонности к каннибализму.

Женни пришла в себя в кабинете на десятом этаже здания медцентра, и оказалась заперта там. Весь десятый этаж был административным, и голых мёртвых пациентов там не было. Зато были мёртвые врачи и какие-то ещё не совсем мёртвые люди, от которых Женни спасалась бегством. Электричества в здании не было и лифты не работали, и Женни пользовалась лестничными клетками, которых в здании имелось четыре. Как оказалось, Женни, как и я, помнила только своё имя и понятия не имела, как оказалась среди этого кошмара.

— Стоп! Ну хоть что-то ты должна помнить: откуда ты, свою фамилию, род деятельности… Может быть, какие-то имена?..

— А ты-то сам много помнишь?

Мы устроились в припаркованном на стоянке возле въезда на территорию медцентра реанимобиле. В салоне нашёлся термос с ещё тёплым кофе и пакет с холодными пирожками с яблоками. Женни жевала пирожок, запивая его остывшим кофе из пластикового стаканчика. Неглубокие порезы на её руке я обработал антисептиками и забинтовал найденными в машине бинтами.

— Я — ничего. Только имя. Ещё возраст… Мне, кажется, тридцать три…

— А мне тридцать восемь… кажется, — хохотнула Женни.

— А что это за место? Что за город?

— Щас! — Женни встала с топчана, тянувшегося вдоль правого борта машины, и бесшумно скользнула в кабину, где, пригнувшись, принялась рыться в бардачке.

— Ничего. Никаких документов, — сказала она, когда вернулась назад.

— Ладно. Надо выбираться отсюда. Надо найти машину…

— Может, эту попробуем завести?

— Без чипа водителя?

— Хм… Провода соединить…

— Нет уж. Давай подыщем что-то… более мобильное.

Мы прихватили из реанимобиля синюю медицинскую сумку с широким ремнем, в которую собрали медикаменты и средства первой помощи, а также термос с кофе и оставшиеся пирожки. В ящике для инструментов, встроенном под сиденьем водителя, я нашёл монтировку, которую тоже взял с собой. Женни скинула изодранный пиджак и надела найденную в карете тёплую форменную куртку. Синяя куртка с белым крестом на груди слева и надписью: «Скорая помощь» на спине, до середины бедра прикрывала стройные, слегка полноватые ноги женщины, полностью скрыв превратившуюся в набедренную повязку серую юбку. Обута Женни была в тёмно-бордовые ботинки на низком каблуке.

— Вот бы брюками где-нибудь разжиться… — заметила Женни, поймав на себе мой взгляд. — А-то прохладно…

Машина нашлась в квартале от больницы, на перекрёстке у здания какого-то банка. С водителем. Вялый зомби сидел на водительском месте. Машина оказалась незапертой, и я попросту вышвырнул упыря на улицу, предварительно заставив того приложиться чипованной рукой к замку зажигания. Подождал пока Женни заскочит в пассажирскую дверь, запер салон и включил автопилот, задав первый попавшийся в памяти бортового компьютера адрес.

Когда мы бежали вдоль пустынной улицы, нам на пути не встретилось ни души — ни живой, ни мёртвой, а вот на перекрёстке к нам наперерез заковылял одинокий мертвец, заметивший нас в последний момент. Мертвяк — грузный седой мужчина в костюме с галстуком, направился к нам пьяной походкой, явно с недобрыми намерениями. Вспомнив, что во всех фильмах про зомби их убивали выстрелом в голову или повреждая мозг любым подручным инструментом, я навернул мужика монтировкой по черепу, но на него это не подействовало.

Мужик пёр танком, но в быстроте реакции преимущество было на моей стороне. Проломив упырю череп в четырёх местах, и не добившись нужного эффекта, я вспомнил больничных мертвецов, среди которых был один без половины лица и верхней части черепа. Оставив тщетные попытки вырубить зомби киношным способом, я решил, что будет проще его обездвижить…

Когда автомобиль тронулся и стал плавно набирать скорость, бортовой компьютер отреагировал на препятствие и объехал ползшего по проезжей части упыря с переломанными ногами и кистями рук.

Нас окружал сплошной лес из стеклянных и металлических мачт, в сравнении с которыми десяти и пятнадцатиэтажные дома медицинского центра казались теперь карликами. Машина ехала по пустынным улицам. Ни одного человека на улицах не было. Ни живого, ни мёртвого. Как будто сменили декорацию в театре.

— Юрий, смотри! — Женни указала пальцем вверх. За тонированным стеклом крыши машины происходило нечто невероятное.

Небо над нами разделилось на миллионы мелких квадратиков, каждый из которых быстро менял оттенки палитры. Как будто небо — это монитор, и кто-то невидимый решил поиграть с регулятором контраста у себя в терминале.

«Как такое возможно?»

Небо распадается на равные по размеру крупнозернистые участки, на пластины… экранов! Перистые облака высоко в небе продолжают неспешно двигаться, перемещаясь с экрана на экран.

— Что это? Что происходит? Мне страшно… — говорит Женни. — Что происходит?

— Не знаю. Что бы это ни было, мы не можем влиять на это. Единственное, что мне кажется сейчас разумным, это убраться подальше отсюда, с этих улиц, из этого города…

Вызываю в терминале бортового компьютера автомобиля список маршрутов, но, вместо списка, экран терминала показывает: ПЕРЕХОД:11492763… —«Что за!..» — Жму «отменить маршрут», терминал выдаёт: ОШИБКА/ВЫПОЛНЯЕТСЯ ПЕРЕХОД:11492763…

Женни смотрит на экран, на меня, я вижу, как на глазах женщины наворачиваются крупные мутные капли.

«Эти глаза…» — Где-то в глубине сознания появляется ощущение… как будто эти глаза мне давно знакомы… —«Знакомы? Но как?»

Нащупываю рукой между сиденьями рычаг аварийной остановки, хватаюсь за него и с силой тяну вверх. Ничего! Автомобиль даже не притормаживает! Я снова смотрю в глаза Женни, потом в небо…

Теперь, вместе с небом, на экранах отображаются уже верхние этажи небоскрёбов над нами. Автомобиль увеличивает скорость. Экраны над нами опускаются всё ниже, а улица всё тянется и тянется, башни слева и справа проносятся мимо сплошной стеклянной стеной, а перекрёстки, как мне кажется, вовсе перестали попадаться на нашем пути. Слёзы текут по щекам Женни. Мне тоже страшно. Я беру её за руку, и… вспоминаю!

Я вспоминаю — кто я, и кто она, и почему мы здесь.

Машина продолжает разгоняться, в герметичный салон не проникают посторонние звуки, но по всему корпусу автомобиля расходится дрожь от работающего на пределе возможностей электродвигателя. В это время, стены домов меркнут, теряя цвет, становятся двухмерными схемами, распадаются на точки… Я бросаю взгляд вверх и вижу, что неба больше нет. Белый шум окружает летящую как пуля кабину из стекла и пластика, внутри которой мы с Женни — две потерявшиеся души, два разума, забывшие друг друга на время, и вспомнившие только сейчас — в последний момент… двое беглецов, попавших в ловушку, в жестокую игру…