Жизнь в доме Зиминых текла размеренно, монотонно, как искусственный ручей на заднем дворе, не менявший русла и напора. Стабильность. В последние время Сержа всё чаще накрывало ощущение, будто он живет в музее: все эти скульптуры, статуи, картины на стенах, прислуга… Сам дом — старинный особняк XVIII века — стал нагонять на парня тоску.

Одевшись и собравшись, Серж спустился в столовую, перехватил на ход ноги лёгкий завтрак и вышел в холл, по пути заглянув в гардероб и подобрав там на полке для скейтбордов темно-оранжевую доску в стиле ретро.

В холле мать — известная балерина Софья Павловская-Зимина, как и всегда по четвергам в это время, занималась с фитнес-тренером.

— Привет, мам! — Серж чмокнул мать в щеку.

— Ты уже уходишь, Сережа?

— Да. Пока, мам!

Он было уже развернулся, но мать придержала его за локоть влажной от пота рукой:

— Какие планы после школы? Придешь к обеду?

— Не. Мы с ребятами в парке покатаемся. Там и пообедаем, в кафе.

— До темноты ты должен быть дома, — строго сказала мать, глядя ему в глаза.

— Конечно, мам! — заверил её Серж. — Обещаю, засветло вернусь! — добавил он, уже подходя к парадной двери.

— И не отключай интерфейс!

— Не буду. На связи, мам! — выходя, он обернулся и помахал матери свободной рукой.

Спустившись по мраморной лестнице на площадку перед особняком, Серж поставил скейтборд на идеально ровный асфальт, толкнул его ногой и, немного пробежав рядом, запрыгнул на доску.

К шлагбауму он подъехал уже прилично разогнавшись, но хорошо знакомый с привычками молодого хозяина охранник среагировал как всегда вовремя. Добавив скорости на небольшом уклоне сразу за шлагбаумом, Серж свернул в направлении школы и понесся по дороге, лихо маневрируя меж осторожных электрокаров.

На улице, где стоял особняк Зиминых, действовало ограничение скорости в двадцать километров в час, которое машины соблюдали с присущей всякой квазиразумной технике строгостью. На скейт Сержа подобные ограничения не действовали, и парень с удовольствием пользовался этим преимуществом каждое утро, выписывая фигуры «высшего пилотажа» на поворотах, вихрем проносясь мимо сидящих в машинах соседей и с некоторыми даже здороваясь.

— Эй, Зима! У тебя колесо отвалилось! — услышал он сзади. Это из-за зелёной изгороди соседского особняка вырулил на своей доске Ник Медведев по прозвищу Медвед — одноклассник и друг Зимина.

— Пошёл ты! — крикнул, не оборачиваясь, Серж. — У тебя яйцо скорей отвалится, чем у моего «Toy Machine» колесо!

Зимин взял правее и объехал очередной электрокар, давая фору Медведу, чтобы тот по прямой сократил дистанцию. Поравнявшись, друзья гнали до конца улицы. Когда же улица уперлась в проспект, притормозили и свернули на тротуар. Дальше действовало другое ограничение скорости: восемьдесят километров в час — уже не погоняешь.

— Ну, что, сегодня как договаривались?.. — спросил Медвед, когда поблизости не было прохожих.

— Конечно, — ответил Серж. — Кстати, что скажешь насчёт Саниного кореша?

— Нормальный чувак. Саня абы кого не станет подтягивать.

— У него батя вроде полицейский…

— Не. Надзиратель у зомбаков.

— А если ляпнет папане лишнего?..

— Зима, не параной! Если Саня за него подписывает, и я подписываю.

Они подъехали к школе и, убрав доски в заплечные чехлы, дальше пошли пешком.

До начала занятий оставалось минут десять. Большинство учащихся уже разошлись по классам, но перед входом ещё топтались немногочисленные кучки старшеклассников. Поодаль прохаживались охранники, а на парковке администрации школы, на неизменном месте стоял полицейский броневик, одним своим видом внушавший окружающим ощущение порядка и безопасности.

— А вот и они, — сказал Медвед, когда друзья приблизились к одной из кучек.

Их тоже заметили. От компании из пяти молодых людей, среди которых были две девушки, отделились двое — высокий худощавый и ростом поменьше крепыш — учащиеся из параллельного класса, Алекс Власов, он же Саня, и его друг Иван Блинов.

— Привет, парни! — приветствовал их высокий.

— Здоров, Саня! — Зимин первым протянул ему руку, когда они сошлись.

— Это Иван, или Вэн. — представил Власов крепыша. — Ну, вы его итак наверно знаете…

— Виделись уже, — ответил Серж. — Здоров!

— Привет! — улыбнулся крепыш. Они также обменялись рукопожатиями.

Власов и Блинов были из семей рангом пониже. Жили в домах попроще, без охраны и прислуги, но ребятами были неплохими. Во всяком случае, Саня. Но и Блинова в школе уважали. Если Саня Власов решил его взять, значит, парень что надо, рассудил Зимин.

— После школы мы идём кататься… — особо выделив последнее слово, сказал он Блинову.

— Окей, — сказал тот и, слегка кивнув себе за плечо, немного повернулся. Только тогда Зимин заметил за широкой спиной крепыша чехол со скейтбордом. — Саня меня предупредил насчёт алиби…

— Отлично. Вот мой контакт, — Зимин отправил Блинову один из приват-номеров, привязанный к группе «приятели», — если что, пиши или звони.

— Хорошо, — кивнул тот. — Вот мой… — интерфейс Зимина показал рядом с Блиновым активную иконку вызова. Интересно, подумал Зимин, в какую группу он меня добавил, в «приятели» или сразу «в друзья»? Может, в «мажоры»? В это время зазвенел первый звонок, сообщавший, что до начала занятий осталось три минуты.

— До встречи! — сказал он и похлопал крепыша по плечу, — Саня знает место… Не опаздывай. Пошли, Медвед!

С Медведом они уже шесть раз бывали за периметром. Первые два раза вдвоем, без особых приключений. Побродили вокруг фабрик, поглазели на ручных кадавров и назад, в город. Потом к ним присоединился Власов.

Поначалу было немного страшно: мертвецы теперь вроде как не опасны, но кто знает, что за мысли роятся в их гнилых головах…

Раньше эти твари пожрали миллионы людей, пополняя при этом свою армию, пожрали весь мир. И теперь мир был мёртв. Почти мёртв. Вот уже тридцать лет.

США, Великобритания, Бразилия, Япония, Индия, Китай, Россия… Повсюду теперь были радиоактивные пустоши, оставленные русскими боеголовками, очищавшими мир от проклятой чумы. Все крупные города, плотно заселенные агломерации, превратившиеся тридцать лет назад в рассадники зомби-пандемии, были сожжены спасительным термоядерным огнём из старой России — великой страны, принесшей себя в жертву ради Человечества и распятой им за своё благодеяние. Но Господь сохранил старую Москву. Так Сержу Зимину и его друзьям говорили в школе. Никто из ребят, конечно, по-настоящему не верил в Бога, но, как ни крути, а Нью-Москоу жила и процветала благодаря гению русских учёных, сумевших подчинить мертвецов и заставить их работать на благо нового города живых и подчинённых ему провинций.

Теперь, когда на мёртвых надели ошейники, те стали приносить пользу живым. Теперь мертвецы работают на заводах и фабриках, в поле и в шахтах, валят лес… — выполняют всё, что от них требуют надзиратели-люди. Некоторые мёртвые, благодаря ошейникам, особым условиям содержания и специальной диете, стали настолько сообразительны, что даже способны управлять техникой.

Но Зимину с друзьями было хорошо известно, какие это на самом деле чудовища и на что они способны. Стоит только снять с них ошейник… И поэтому ребятам их не было жалко. Они знали, что каждый кадавр — каждый живой мертвяк в своё время был убит и пожрат другим кадавром, а потом и сам убивал и жрал. Кто-то — одного-двоих, а кто-то, может быть, и десятки людей.

Первого живого мертвеца они окончательно убили во время третьей вылазки. Забили кусками стальных труб и арматуры. Серж лично проломил мертвяку череп обрезком трубы, после чего мертвец перестал подавать признаки жизни.

Они натолкнулись на него неожиданно, в месте, где кадавров, как они тогда думали, не должно было быть — в бывшем спальном районе, недалеко от текстильной фабрики. Бараки для зомби-рабочих находились в другой стороне. Едва заметив их, мертвяк попытался сбежать. Но друзья, зная, что мёртвые пугливы и, вроде бы, безобидны, решили догнать его, чтобы рассмотреть поближе. Когда же догнали, — в самом прямом смысле зажали в угол, между домами, — то ужас охватил их. Мертвец был без ошейника!