20 июня 2077 года, бывшие Соединённые Штаты Америки, Луизиана, Ривер Ридж, день

На площадке перед библиотекой прихода Джефферсона, расположенной на всё том же Джефферсон-хайвей, открытой за год до Большой Войны и уцелевшей во время пожаров, последовавших за бомбардировкой в августе 2019-го, в Тёмное Время и после, в самые тяжёлые времена, собралось полсотни человек — представители всех негритянских семей Ривер Ридж. Были старики, главы семейств, жёны, вдова Мэттью и осиротевшие дети убитого. Молодёжь кучковалась двумя небольшими группками немного в стороне так, чтобы было слышно, о чём будут говорить на собрании; любопытная пацанва поменьше пряталась за углами и заборами. Пленных сестёр привели со связанными руками и поставили на колени посреди собравшихся. Вид сёстры имели слегка помятый: в ходе допроса, каждой из них этой ночью случилось получить по морде раз-другой, но без увечий.

Негры смотрели на «охотниц» зло, но никто не пытался расправиться с убийцами. Окажись сёстры схваченными при убийстве психа из Новоорлеанских болот, психи бы их уже разорвали, но эти люди не были психами. Это было сообщество со своими правилами и порядками. Никто не осмеливался этих порядков нарушать. Собравшиеся тихо переговаривались, несколько женщин утешали вдову, старики курили.

Наконец на образовавшийся вокруг пленниц пятачок вышел Лерой и громко произнёс:

— Добрые жители Ривер Ридж! Соседи! Друзья! Все вы знаете причину этого собрания. — Лерой помолчал, пока шепотки среди собравшихся не затихли, после чего сурово посмотрел на стоявших на коленях Хезер, Пегги и Андреа. — Эти женщины, — Лерой указал на них открытой широкой ладонью, — пришли сюда, чтобы похитить одного из нас… мужчин… — (последнее слово вызвало среди собравшихся волну удивленных и негодующих возгласов) — Да-да, я не оговорился! — продолжил тем временем Лерой. — Эти женщины — феминистки из общины в Индепенденсе, что в шестидесяти милях к северу отсюда. Они ненавидят мужчин. Ненавидят женщин, которые не ненавидят мужчин. Ненавидят детей мужского пола, и потому топят их сразу после рождения как щенков!..

— Вздёрнуть этих сук! — громко выкрикнула одна из женщин — жена Майка и сестра Хакима, мать двоих мальчишек, семи и четырёх лет.

— Подожди, Аиша! — сказал женщине Лерой. — Это ещё не всё… — Он посмотрел на плачущую вдову, прижимавшую к себе мальчика и девочку девяти и десяти лет, продолжил: — Их в Индепенденсе сорок человек. Ровно сорок. Когда кто-то из них умирает, они выходят на охоту, чтобы схватить мужчину, которого насильно принуждают оплодотворять назначенных их главной в матери женщин… О том, что бывает с родившимися мальчиками, я уже сказал… Девочек же они воспитывают соответствующим образом… чтобы выросли подобные им твари — похитительницы, насильницы и детоубийцы! Вчера так называемая команда из семи охотниц пришла сюда, чтобы захватить афросамца! — Лерой повысил голос на последнем слове. — Дело в том, что этим феминисткам подходят не всякие мужчины! Они похищают мужчин согласно придуманному их старшей сестрой циничному плану, чтобы вывести особое племя женщин — не белых, не чёрных, не жёлтых и не красных!.. Они насилуют попеременно индейцев, мексиканцев, азиатов… а теперь им понадобился ниггер! Только белые задницы с ферм им не подходят. Они их просто убивают при случае. И их жён, если те не изволят присоединиться к племени феминисток… Им понадобился ниггер, друзья! — громко повторил Лерой. — И знаете, что? Кажется, я знаю одного ниггера, который им подойдёт…

В этот момент из толпы послышался голос старой Марии — матери Айзека.

— Отдайте этих сучек Флойду!

— Да, чувак! Мама Мария дело говорит! — Точно! — К Флойду их! Всех троих! — последовали возгласы собравшихся.

Флойдом звали главаря шайки психов, контролировавшей бóльшую часть Новоорлеанских болот. В Ривер Ридж Флойдом матери пугали непослушных детей. Это был совершенно отбитый мерзавец — людоед и насильник. Обладая отменным здоровьем, — врукопашную он мог легко справиться с двоими такими, как Лерой (а Лерой был очень силён!), — Флойд не отказывал себе в наркотиках, которые сам и производил в собственной лаборатории, и был постоянно обдолбан. От этого в голове Флойда постоянно возникали патологические идеи: снять живьём с кого-нибудь кожу (не важно: с мужчины, женщины, старика или ребёнка) и после изнасиловать; посадить на кол и поджечь; выпотрошить и заставить бегать вокруг него, пока он сидит в кресле с косяком на закате; скормить привязанного к шесту человека аллигатору; связать и изнасиловать самого аллигатора… — кажется, не было такой мерзости, какую только мог бы совершить человек в теории, какую бы не осуществил Флойд на практике.

— Верно! — сказал Лерой. — Я имел в виду именно Флойда. Но! Аиша, кажется, предлагала их просто вздёрнуть… — Лерой повернулся к женщине.

— Нет уж! — сказала та. — Пускай развлекают Флойда! Тем более, кажется, эта киска, — Аиша посмотрела на Хезер, — придётся ему по вкусу… — Аиша намекнула на гарем Флойда, в котором, по слухам, было не меньше дюжины отборных красоток, похищенных в ближайших поселениях. — Пусть рожает Флойду маленьких ниггеров!

— Нет! Вы не посмеете! — взвизгнула терпеливо молчавшая до этого Хезер. — Я не стану наложницей этого вашего Флойда! Нет!

— Ещё как станешь, — сказал ей на это Лерой. — Куда ты денешься, охотница на ниггеров…

Вечер того же дня, Новый Орлеан, Холли Гров

Пятьдесят восемь лет назад, когда пять русских термоядерных боеголовок ударили по Новому Орлеану и его пригородам, главному городу достались две. Оба взрыва были воздушные — 800 килотонн каждый — и выжгли многокилометровые проплешины в застройке и инфраструктуре города. Русские полностью уничтожили порт на реке Миссисипи и центр города — район назывался Мид-Сити — место скопления офисов компаний и проживания среднего класса. Ещё одна боеголовка взорвалась в шести милях к востоку от порта, над Чалметтом — до Большой Войны неинкорпорированной территорией, однако, бывшим по сути, наряду с расположенным рядом Араби, частью Нового Орлеана, его окраиной на восточном берегу Миссисипи. Там 800-килотонный взрыв полностью уничтожил нефтеперерабатывающий завод и сжёг его окрестности. Другие две боеголовки ударили по военно-морской авиабазе в Бель Чассе и международному аэропорту в Кеннере. Причём, с последней боеголовкой что-то пошло не так, и взрыв получился наземным. Много людей тогда погибло от этих взрывов и вызванных взрывами пожаров; ещё больше умерло позже от радиации; но абсолютное большинство в Луизиане, США и во всём мире замёрзли пришедшей после Холодной Ночью, длившейся в некоторых местах до года. Непривычно низкие для Луизианы температуры убили бóльшую часть животных и растений, полностью истребили птиц. Люди тогда ели трупы родственников, чтобы выжить. А некоторые стали охотиться на живых…

Флойд был потомком тех, кто питались от своих собратьев. Дед и бабка Флойда были людоедами. Мать — тоже была людоедкой, а отца своего Флойд доподлинно не знал — кандидатов было полдюжины. В шайке, в которой он вырос, было восемь мужчин и три женщины, — шестеро мужиков регулярно пользовали трёх баб и двоих педиков, так что, любой из тех мачо мог оказаться папашей Флойда. Из двенадцати детей, с которыми рос Флойд, двадцатилетнего возраста достигли четверо — он, Горбатый Билл и ещё две девки — Нина и Мишель. Остальные умерли от болезней, были убиты взрослыми или лишились жизни в схватках со сверстниками. Часто этим самым сверстником-убийцей оказывался Флойд, к шестнадцати годам вымахавший под восемь футов и имевший в ширину не менее трёх. Сам он считал себя мутантом, почти как Халк из комиксов, только чёрный. Видать, радиация как-то повлияла на бабку и мать Флойда, вот и получился он такой: большой и сильный. Флойд с детства любил комиксы. Чтобы понимать, о чём говорили герои с картинок, Флойд даже научился грамоте, и теперь был едва ли не единственным на Новоорлеанских болотах, кто умел читать, писать и считать. Практически интеллектуал. Да что там! Учёный! У Флойда и лаборатория была, в которой он изготовлял мет и другие забористые вещества, которыми упарывался сам и премировал наиболее отличившихся подданных, коих, не считая баб и сопляков, под рукой Флойда собралось два десятка.