– Великий придумал, – с гордостью кивнул Расул. – Великий, но простой…

– И которую из башен великий выбрал для нас?

– Обе.

– Как «обе»?! – удивился Рунольв.

– Одною рукою дві сиськи не схопиш, – подтвердил Раги, окончательно переходя на диалект шурина. – Невже – триста секунд і похміллю кришка? Ты бей в одну сначала, – подумав, добавил он. – Сначала – в одну. Но побыстрее бей, да? А то моя башка і без тарана трісне.

– В одну, – согласился Расул. – В какую?

Вынув из кармана сотовый телефон, он, прижав его к штурвалу большим пальцем левой руки, лихорадочно набрал номер указательным пальцем правой.

– Великий… Как его нет? Отошел ненадолго? Не понял? Попозже позвонить? Ага… Что-что-что?! Минут через десять? Вы извините, но мне срочно… Я понимаю, что он заперся. А вы постучите! Не любит, чтоб стучали? Кричит?! Что кричит?! «Занято!»? Сильнее стучите! Я не для себя, для дела! Чего?! Ну, крикните вы ему сквозь дверь, что это Расул! Расул! Я знаю, что второй самолет за нами летит, знаю! Но я-то первый лечу! Как «что»? Ага. Вот спасибо! Великий! С облегчением тебя, отец всех покорных! Рад слышать тебя перед смертью… Постой! Да не пугайся, я не тебя имею в виду. Я про себя, ну конечно! В какую башню врезаться? В правую? Или в левую? Бей в любую, второй добьет, что останется?! О-о-о! Великий! Это мудрое решение! Все. Все! Почему нумудак?!*

– Ну, вот и решился этот простой вопрос, – улыбнулся Рунольв. – Остался один, последний. Гораздо сложнее…

Расул поднял удивленный взгляд на командира воздушного судна.

– Я имею в виду такой вот вопрос: как же ты к Аллаху завернутый в свиную шкуру явишься?

– Почему в свиную шкуру? – испугался Расул. – Почему я?!

– Потому что ты сидишь в моем кресле. А оно обшито натуральной замшей. А замша – это свиная шкура. При ударе об стену тебя разнесет в брызги, которые, в свою очередь, вмажутся в спинку кресла пилота. В каком виде предстанешь ты перед Аллахом? Свиная шкура, испачканная твоими ошметками! Вот так к Аллаху и въедешь: фарш в свиной шкуре. Мне не кажется этот вид уважительным. Кругом свинья, а внутри – правоверный. Не-е-е-т! Не хочу говорить за других, но, на мой взгляд, Аллах твой вид не одобрит.

– Пельмень-форшмак у свинячій шкірочці, – подтвердил Раги. – От насміши-те Всевишнього!

– Для нас – для экипажа, для пассажиров – ваша идея просто сказка, детская мечта! – продолжал Рунольв. – Наши предки… Только лучшие из них удостаивались отплыть в Царство мертвых на погребальном корабле! Им клали самое необходимое в погребальный корабль. Сжигали или хоронили вместе с ним. А тут у нас такой корабль! Воздушное судно, командиром которого я счастлив быть! Прекрасный лайнер! Мы сгорим. И все на борту с вещами, с самым необходимым! Могла ли судьба распорядиться удачнее?! Мы все на корабле, и все с вещами! Ну, кроме вас – у вас-то, кроме ножей для картона… Как говорится…

– В одном кармане – вошь на аркане, а в другом кармане – блоха на цепи, – заметил штурман-радист.

– Да нам все завидовать будут!

– Это точно! – подтвердил бортинженер.

– А вы-то в свиной накидке как вывернетесь?

– Аллах – не фраер, усі бачить.

– А твой-то, Аббас, – ну вон, смотри, совсем хорош… – Рунольв кивнул в сторону монитора видеонаблюдения в пассажирском салоне эконом-класса. – Девочку взял, без паранджи… А волосы без косынки… Прижал к себе, тискает… Девочку!

– Он – ножом… – Расул внезапно покраснел, как помидор, и заволновался так, словно это его обвинили в склонности к педофилии. – Он ей угрожает…

– Ха-ха! – холодно отреагировал Рунольв. – Басни он пускай на небе травит. Да ты сам-то глянь – ну, точь-в-точь в колледже учитель физкультуры в женской раздевалке… Щупаков раздает. Козел в капусте…

Услышав по мобильной связи разговор в кабине пилотов, Аббас испуганно оттолкнул от себя девчушку и начал совершать омовения, что-то бормоча.

– Видишь, ладони свои нюхает, хочет запах детский на всю жизнь запомнить…

Аббас осекся и с ужасом вперился в камеру видеонаблюдения. Он был смят, унижен, уничтожен.

Кабина пилотов ответила ему дружным хохотом.

– Я и сидеть на свинье не могу! – встал с кресла командира корабля Расул.

– Да я тебя сюда и не сажал! – удивился Рунольв. – Ты сам приперся, сел.

– Потише, парни, – заглянула в кабину Асни. – Разгорячились. Завелись.

– Пойди-ка ты, верблюжатник, разомнись, потискай тоже кого-нибудь там, – посоветовал штурман-радист террористу. – А мы тут и сами, глядишь, разобьемся. В этом нам помогать не надо.

– Херни мы и сами наделаем, – кивнул Рунольв.

В кабине пилотов летевшего за ними с отставанием на двадцать минут самолета авиакомпании «United Airlines of Averyanca», следовавшего рейсом № 175 по тому же маршруту Бостон – Лос-Анджелес и захваченного точно так же – двумя террористами, – разговор шел спокойный, степенный.

– И что ж, с самого детства тебя растили фанатиком? – домогался Викар, командир лайнера.

– С самого детства, так, – кивнул в ответ террорист Абдульхак, занявший его место и ведущий самолет.

– Н-да… – задумчиво протянул Викар, наблюдая на мониторе, как в пассажирском салоне эконом-класса второй захватчик, Махмуд, тискает у себя на коленях грудастую белокурую старшеклассницу, держа в зубах, чтобы были свободны руки, канцелярский нож для резки картона.

Бойфренд девушки, согнанный террористом с соседнего сиденья, слонялся хмырем неприкаянным по проходу салона и, время от времени трогая пальцами прыщи на лбу, уныло бормотал:

– Возмутительно… Нет, это просто возмутительно…

– Не зверей, – советовали ему пассажиры. – Держи в руках себя.

Ближайшее к проходу кресло в ряду террориста было занято массивной блондинкой лет сорока пяти, смотревшей прямо перед собой и ничего, казалось, не замечавшей. Тем не менее каждые полминуты блондинка бросала короткий и яркий, как фотовспышка, взгляд на террориста со старшеклассницей и тут же отворачивалась от них, покрываясь на глазах пунцовыми пятнами. Секунд через двадцать пятна на ее лице растворялись, и все повторялось вновь – испепеляющий взгляд, поворот головы в исходную позицию, пунцовые пятна и выражение гордой неприступности и целомудрия в глазах.

– Свиных отбивных тебе, стало быть, даже в детстве не давали… – вздохнул Викар.

– О чем говоришь?! Какой разговор может быть? Свинью увидеть – грех, вот что скажу.

– И что же ты, свиньи никогда не видел, что ли?

– В пятнадцать лет увидал. В первый раз. В бинокль.

– А на что смотрел в бинокль-то? Когда свиней увидел? – насмешливо спросил Хроальд, второй пилот.

– Смотрел? – удивился вопросу Абдульхак. – Да на свиней.

Пилоты, бортинженер и штурман-радист покатились со смеху.

– Что тут смешного? Мальчишка был. Интересно мне было. Свинья – какая она?

– Да мы смеемся, думали, ты за голыми девками в бинокль подглядывал!

Не проронив ни звука, Абдульхак покраснел и сжался в комок, вцепившись с тройной силой в штурвал.

– Какие у них девки, у тушканчиков у этих нефтяных! – улыбнулась бортпроводница Уна, внося всем кофе. – Они и детей-то небось в темноте делают, с глазами завязанными, да, Абдульхак?

– Нет, – отрезал Абдульхак.

– А как, как вы детей делаете? – не унималась Уна.

– Так же, как и вы!

– Надравшись виски? – удивилась Уна.

– Нет! – ответил Абдульхак вызывающе резко.

– Хватит, Уна! – одернул стюардессу Викар. – Разошлась. У них алкоголь запрещен.

– Что ж он, ни разу не надирался?

– Нет! – рявкнул Абдульхак.

– И что, ничего алкогольного ни разу в жизни не пробовал?!

– Нет!!! – заорал Абдульхак, едва не впадая в истерику.

– Ну, нет так нет, – успокоил его Викар. – Мне тоже жена сразу после свадьбы запретила начисто. Я уже двадцать три года пью только молоко.

Члены экипажа, находящиеся в кабине, заулыбались.

– Да, молоко! Жена молоко разрешает мне пить, вот его я и пью, – сварливо повторил Викар, подмигивая остальным. – Молоко козы Гейдрун, закусывая вепрем Сэримниром…