Выйдя из кабинета, я попросил показать рабочее место полковника N – автора ответа на мою докладную записку. В кабинете сидели три офицера – два подполковника и один полковник. Генштабисты – офицеры с отменной строевой выучкой чётко встали, приветствуя вошедшего генерала.

Я не стал кого‑то распекать, стыдить, укорять. Они и так люди грамотные и знают, что и к чему. Просто я сказал полковнику, что сегодняшние события – это и есть ответ на мою докладную записку и что он включён в состав делегации на переговоры.

На крыльце здания Генштаба меня ожидала огромная толпа журналистов. Повод был, как в сентябре 1939 года в моей первой жизни, когда началась Вторая мировая война. Поляки воевали с напавшими на них немцами и думали, что за их спиной ещё есть половина Польши, а вдруг оказалось, что этой Польши нет, а есть штыки Красной Армии, пришедшей освободить своих братьев, проживавших на этой половине Польши. Что‑то похожее происходит и сейчас. Мы считали, что наша страна простирается от Варшавы до Владивостока и вдруг она закончилась на рубеже озера Байкал. Причём, непонятно, западнее Байкала или восточнее. Что в этом случае делать России, не знает никто, в том числе и я. Но делать что‑то надо и к этому «надо» нельзя подпускать ни солдафонов, ни дипломатов.

Я вышел на крыльцо к корреспондентам. Тысячи камер засверкали блицами. Видеокамеры телекомпаний следили за каждым моим движением, диктофоны контролировали каждое моё дыхание, потому что такой ситуации не было ни в одной стране этого мира и ни в какие времена.

Я поднял руку, и все стихли.

– Господа, – сказал я, – правительство Российской империи признает правительство Северного Китая равноправным участником переговорного процесса. Правительство считает, что и другие страны могут последовать примеру России. А сейчас прошу вопросы по теме. На другие вопросы я отвечать не буду.

– Господин генерал, – вылетела одна корреспондентка (феминистки начинают завывать, когда женщину начинают называют учителька, поэтесса, писателька или писательша, надо обязательно писатель, поэт, учитель, как мужчин. Если хотите так, то флаг вам в руки, грузите себе на плечо железнодорожную шпалу и шагайте наравне с мужчинами в составе ремонтной бригады), – что вы хотите добиться от Китая?

– Мира, – просто сказал я, – мы в течение сотен лет жили в мире с Китаем и хотим восстановить это состояние мира.

– Господин генерал, – задал вопрос корреспондент западного издания в шоколадной фетровой шляпе, – не является ли ваша мирная миссия признанием военного поражения России на Дальнем Востоке.

– Я думаю, – сказал я, – что этот вопрос лучше всего задать Наполеону Бонапарту, который сидел в московском Кремле или польским претендентам на московский престол, сидевшим в Кремле на два века ранее Наполеона. Россию не победить никому, но мудрая матушка‑Россия всегда решала большие вопросы миром, даже во времена монголо‑татарского ига.

– Господин генерал, – спросил меня корреспондент японского издания, которого можно было узнать по ослепительной улыбке и полупоклону при вопросе, – не думаете ли вы, что союз с империей восходящего солнца мог бы очень быстро решить вашу Дальневосточную проблему.

– Нам нужен результат в течение ближайшей недели, а не в течение ближайших пятидесяти лет, – сказал я, намекая на то, что японо‑китайская война, начатая чуть ли не в начале века никак не может достичь ни апогея, ни даже перспектив на её завершение, – кроме того, нам ещё предстоят российско‑японские переговоры для достижения понимания на Дальнем Востоке. Господа, достаточно вопросов и ответов, у нас очень много дел.

Глава 54

Из генерального штаба я отправился в министерство иностранных дел.

Министр иностранных дел, действительный тайный советник, статс‑секретарь Лорис‑Меликов с лицом задумчивой лошади принял меня незамедлительно и сказал, что он совершенно не понимает, какие переговоры может вести МИД во время боевых действий. Это уже прерогатива военных.

– Господин министр, – сказал я, – переговоры будут вести военные. От министерства иностранных дел требуется доведение до всех посольств информации о том, что Россия признает правительство Северного Китая равноправным участником переговоров. И всё. Никаких разъяснений и пояснений кому бы то ни было. Пусть обращаются к руководителю военной делегации России, то есть ко мне.

– А вы сами кто? – спросил меня грустный министр иностранных дел.

– Обратитесь к ЕИВ и к господину премьер‑министру, – сказал я, – они вам популярно разъяснят, кто я такой.

Из министерства я направился в ателье военной одежды. Увидев меня, старый мастер закричал:

– Папенька, прости меня! Я посыпаю свою седую голову пеплом за то, что в кавалерийском корнете не распознал будущего фельдмаршала и нынешнего генерала и не снабдил его соответствующими погонами и эполетами. Я прожил долгую жизнь и никогда не видел, и больше не увижу того, как в течение года из корнетов можно вырасти до полного генерала.

– Хватит причитать, – сказал я. – Мне нужен мундир генерала, а также фрак и смокинг. И всё это нужно сделать за три дня.

– Ваше превосходительство, – запел Кац, – да разве я когда подводил самых моих лучших клиентов? Все будет сделано в наилучшем виде.

Кац взял меня за плечи и покрутил перед собой. Подскочившему подмастерью продиктовал мои размеры, даже не трогая висевший у него на шее сантиметр.

– В талии немного пополнели, вероятно, обзавелись семьёй, а остальные размеры неизменны, – сказал Кац. – Через два дня на генеральную примерку. Как думаете, победим мы китайца?

Я был несколько удивлён. Всегда абсолютно аполитичный потомственный портной Кац был в курсе всех происходящих событий. Браво!

– Обязательно победим, мастер, – сказал я.

Из ателье я поехал в Главный штаб к генералу Алексееву.

Мой тесть тепло встретил меня, поздравил с таким быстрым возвышением и спросил, действительно ли я уверен в том, что справлюсь с такой высокой должностью, которую не всякий министр потянет.

Я его прекрасно понимал. Все считают меня его креатурой, и он несёт за меня полную ответственность. Что‑то у меня не получится, все это отразится на его репутации. Поэтому, я и вам, друзья, советую не делать никому никакой протекции. Есть человек, пусть сам всего добивается, сделав протекцию, вы становитесь ответственным за все его прегрешения и глупости.

– Александр Александрович, – сказал я, – вы помните того штабс‑капитана, который здесь, в лекционном зале Главного штаба читал молодым поручикам и штабс‑капитанам, приехавшим поступать в академию Генерального штаба, лекцию о перспективах военно‑технического оснащения нашей армии? Если забыли, то вспомните, но больше не задавайте никаких вопросов, в том числе и своей дочери обо мне. Мне нужен дельный офицер‑топограф с командой и офицер‑штабист из международно‑договорного отделами с парой писарей. Готовность к среде. Авиамост Центр – Хабаровск. Управление связи должно обеспечить устойчивую радиосвязь в звене центр‑округ‑делегация. Офицерам личное оружие, нижним чинам – штатные винтовки. Всё.

Всё это я отчеканил так, что генерал Алексеев автоматически встал, щёлкнул каблуками и сказал: будет сделано.

Всё‑таки, всё, что есть в личности: опыт, знания, навыки, умения долго прятать не удастся, они всё равно прорвутся и покажут себя.

– Александр Александрович, – сказал я, – надеюсь, что то, что я говорил о поручике Алексееве, останется между нами?

– Естественно, слово офицера, – сказал генерал Алексеев.

– Перед отъездом соберёмся у вас, – сказал я, – Анна будет рваться со мной, но тут уж у вас попрошу помощи, что в офицерские командировки жёны не ездят.

– Не волнуйся, все будет в порядке, – сказал Алексеев.

Глава 55

Два дня пролетели в организационных вопросах. С мест не поступало сообщений об ожесточённых боях, так и не было сообщений о массовых грабежах и насилии над местным населением. Эксцессы, конечно были, но в целом ситуация благоприятствовала проведению переговоров.