Сначала мы поставили палатку на возвышенности прямо у входа в лес под ветками огромной ели. Получилось, что мы поставили свой домик под крышей, которую нам предоставила ель. В палатке было темно, тихо и уютно.

ААА на лёгком покрывале устроилась на берегу, а я приготовил свои снасти, сделал мушку из найденных в хозяйственной постройке дедовского дома пёрышек. Ещё одна донка была закинута чуть не средину реки. Река маленькая и её ширина не превышала трёх десятков метров.

Первого голавля я поймал на мушку где‑то около полудня. Экземпляр попался не маленький, примерно с килограмм. На уху этого вполне достаточно, но какой рыбак остановится на достигнутом? Ещё через полчаса моих прогулок по берегу я поймал второго голавля. Этот был немного поменьше. На донке рыба объела червяка, да так аккуратно, что донка не просигналила.

Разбудив ААА, я показал ей улов и помог подняться на пригорок к палатке, чтобы одеться и пособирать грибы.

Грибы начались в десятке метров от палатки. Красные подосиновики семействами торчали вблизи елей. Странное дело, гриб называется подосиновик, а растёт в еловых зарослях. Зато я нашёл три огромных белых гриба и ещё с пяток подосиновиков. Примерно за полчаса мы наполнили нашу корзинку.

– А это что за гриб? – спросила ААА, указывая на большой плоский гриб с оранжевыми полосками на шляпке.

– Это рыжик, их здесь много, – сказал я, – они употребляются в солёном виде и вкуса изумительно, особенно когда с луком и со сметаной.

Я быстренько почистил рыбу, а потом лопаткой сделал вырез в берегу, в котором развёл костёрчик, поставив сверху котелок с ухой. Уха была простая рыбацкая: вода, соль, лавровый лист, перец, лук, картофель, рыба. Если картофель и лук порезать мелко, то уха варится очень быстро. ААА уже порезала мелко грибы и положила их на сковородку с маслом. Минут через пятнадцать я снял уху и поставил грибы.

Уху я разлил в солдатские алюминиевые кружки. Сколько лет солдаты ими пользуются и сносу им нет. Только кружку нужно держать через тряпочку, иначе можно обжечься.

Для ухи у меня был припасён шкалик беленькой. Если водки не будет, то это будет рыбный суп. Немного водки я капнул в котелок и туда же затушил головню. Это никакие там поварские прибамбахи для пикантности ухи, а просто способ убрать вкус речной тины у речной рыбы. Я рыбак старый и перво‑наперво вырезал у рыбы жабры, которые как фильтры пропускают через себя сотни литров речной воды.

– За нас, – поднял я первый тост, и мы с аппетитом начали хлебать уху, а потом принялись за варёную рыбу.

Уху мы выхлебали почти всю. Она у нас была вместо чая после грибов, которые получились настолько вкусными, что наша сковородка опустела намного быстрее, чем заполнялась грибами при их готовке.

Я сходил к реке и помыл кружки с котелком.

– Знаешь что, – сказал я ААА, – сегодня здесь мы не будем ночевать. Нужно ехать домой. Сдаётся мне, что нас уже ищут. Не хватало, если ещё авиацию задействуют на наши поиски.

Мы собрали и упаковали вещи. Погрузили всё на велосипеды и поехали в сторону дома. ААА ехала впереди, а я позади, чтобы подстраховать её в случае чего.

Выехав на дорогу к деревне, я увидел у дедовского дома две автомашины с десяток людей.

– К добру это или не к добру. Это не узнаешь, пока не подъедешь поближе, – подумал я и стал быстрее крутить педали.

Глава 67

Подъехав поближе, я увидел легковой автомобиль и достаточно большой автобус с солдатами, которых было примерно десять человек. Офицер был один, и я его знал, это подполковник из информационного управления Главного штаба, который был в составе нашей делегации на встрече с руководством Северного Китая. В стороне стояли мужики и взад и вперёд бегали мальчишки.

Поставив велосипед у забора, я пошёл навстречу офицеру.

Подполковник остановился за пять шагов, не доходя до меня, взял под козырёк отрапортовал:

– Господин генерал‑майор, Его императорское Величество приказали срочно прибыть к нему.

– Генерал‑майор, говорите, – ухмыльнулся я, – я уже побыл в генералах. Плавали, знаем.

– Вот именной указ ЕИВ, – сказал подполковник, и подал мне документ в сафьяновой папке.

Я открыл папку и прочитал. Всё честь по чести. Указ. Генерал‑майор. Большая государственная печать. Ленточка. Под указом лежит бумажка с тремя словами: Срочно требуется Ангел. Подписи: Алексей, Сивков

Краем глаза я увидел, что за автобусом стоит практически вся деревня.

– Ну что же, – сказал я, – сегодня приведём себя в порядок, истопим баньку, выпьем водочки, а завтра с утра и двинем потихоньку.

– Господин генерал‑майор, – взмолился подполковник, – да меня за такое промедление на дыбу вздёрнут. Поедемьте прямо сейчас.

– Ну, конечно, сейчас я такой грязный, небритый, непричёсанный и прямо с рыбалки поеду в столицу. Всё равно, пока доберёмся до вокзала, пока дождёмся поезда, пока я приеду домой, пока я переоденусь…

– У меня все с собой, господин генерал‑майор, – сказал подполковник, – Припечко, Лаврентьев, Кац. Самолёт стоит в поле у села Пыжа, это пять километров отсюда.

Два солдата вытащили из автобуса парикмахерское кресло, а мой старый знакомый Кац вышел с моим генеральским мундиром.

– Снимайте эту ужасную рубашку, – скомандовал он и начал измерять меня сантиметром. – Так, возмужали, бицепс стал больше, шея плюс один сантиметр и талия плюс один сантиметр. Очень хорошо, через полчаса всё будет готово и скрылся в автобусе.

Меня усадили в кресло, и парикмахер сразу стал стричь меня. За время отпуска я порядочно и оброс и предусмотрительность была просто поразительная. Солдат с зеркалом стоял передо мной, чтобы я мог видеть, что со мной делают. Но я отослал солдата в автобус, не хватало, чтобы ещё мужики в деревне говорили, что внук такого‑то совсем барином стал, а вот генерала можно и нужно постричь, и побрить, на то он и генерал.

Меня быстро постригли, второй солдат уже стоял наготове с чашкой горячей воды и бритвенными принадлежностями. Точно так же меня побрили и сделали горячий компресс.

Дедовская баня стояла справа от входа в ограду. Около бани стояли два корыта, наполненные водой и нагреваемые на солнце. Я быстро помылся тёплой водой и вытерся насухо полотенцем, а рядом уже стоял Кац с мундиром.

– Если бы не вы, – сказал он, – старый Кац никогда бы не полетал на самолёте и не почувствовал бы себя героем.

– Как только приеду, так сразу представлю Каца в коллежские регистраторы, – подумал я и стал одеваться.

Носки, брюки, полуботинки, белая рубашка, подтяжки, галстук, мундир. Всё, одет. Расчесался. Надел фуражку. Вот сейчас всё. ААА уже оделась и ждёт меня с вещами. Кац проверил, погладил ладонью по спине и доложил: готово!

Я вышел во двор и пошёл к легковой машине. Народ смотрел с восторгом. Вот так вот, кто‑то из наших деревенских в виде своих внуков, но выбился в настоящие генералы.

Легковая машина круто развернулась и мягко пошла по грунтовой дороге в сторону мельницы, по мельничному мосту мы переехали на другой берег и вскоре над горой стал возвышаться купол и крест кафедральной церкви и наконец показалась она сама. Пятнадцать минут езды по селу и вот уже виден самолёт, тот же самый «Дуглас». Узнал по номеру. С нами летел только Кац. Остальные были солдаты из местной команды, автомашины уездного руководства.

Мы ещё не доехали до самолёта, а он уже начал раскручивать винты. Вероятно, срочность большая. Осмотревшись вокруг, я сел в самолёт рядом с ААА, и пилот резко пошёл на взлёт.

Глава 68

В пути мы были почти пять часов. Прямо с аэродрома я поехал в Зимний дворец представиться ЕИВ и доложить о прибытии.

Во дворце на меня набросился цесаревич и обнял меня в районе талии.

– Как дела, корнет? – спросил я, – Как успехи в учёбе?

Лучащиеся глаза мальчика говорили сами за себя.

В кабинете ЕИВ находился и премьер‑министр. Вероятно, по радио сообщили о времени прибытия, вот он и приехал заранее.