Виктория ждала их в «Марбелья Клуб». У нее был заговорщицкий вид.

— Я узнала интересную вещь, — сказала она. — Один из здешних официантов повезет завтра мясо на вечер Макропулоса. Это может оказаться полезным для нас.

— В котором часу он отправится?

— Попробую выяснить, позволив повару пощупать меня немного...

— Это для доброго дела, — сказал Малко, который знал, как мало влечения испытывает Виктория к мужчинам.

Оставалось меньше суток до финального штурма, чтобы освободить Шарнилар. Малко даже не знал, жива ли она еще и, если жива, то каковы ее намерения. Судя по звонку в парикмахерскую, она испытывала страх перед иранцами. Но те могли еще раз заставить ее изменить свое решение.

После Сан-Педро дорога шла прямо, а затем стала подниматься в горы среди полей. Малко и Кризантем ждали уже минут двадцать. Малко сидел в своем «сеате», а турок спрятался за трансформаторной будкой. Пронзительный гудок двухтонового клаксона «порше», принадлежащего Виктории, заставил их вздрогнуть.

— Он едет, — сказал Малко.

«Порше» возник из-за поворота через полминуты. За ним, в двадцати метрах, ехал трехколесный мотоцикл. Малко пропустил «порше», а затем тронулся с места, перегородив дорогу под носом у мотоциклиста. Тот едва успел затормозить и соскочить с седла, выкрикивая ругательства. Его брань внезапно оборвалась, когда Кризантем, вынырнув из тени, набросил свой шнурок на шею испанца и слегка сдавил его.

Тот захрипел, последовал удар коленом, и посыльный упал в кювет. Элько сжал еще немного, и жертва потеряла сознание. Тем временем Малко поставил мотоцикл на обочину. Он открыл багажник своей машины, достал лейкопластырь и веревки, приготовленные ради такого случая, и посыльный, превращенный в рулон колбасы, занял свое место в багажнике.

Элько Кризантем уже сидел на мотоцикле.

— Счастливого пути! — сказал Малко. — И до скорой встречи.

Лишь бы турок проехал... Кроме шнурка, у него не было никакого оружия... Малко посмотрел ему вслед, а потом повернул в сторону «Марбелья Клуб», где оставил машину на стоянке. Он подошел к привратнику и сказал:

— Мой автомобиль поломался. Вызовите мне через час такси, чтобы поехать к сеньору Макропулосу.

Он отправился в бар выпить рюмку водки, прикидывая, добрались ли уже «гориллы» и «Большая Денни» до дома грека. При малейшей осечке его визит к Эваристосу Макропулосу грозил стать путешествием без возврата.

Сырой ветер дул с юга, где в светлой ночи угадывалась темная масса скалы Гибралтара, словно гигантский кит, лежащей на краю Средиземного моря. Малко поежился: в горах было намного холоднее, чем в Марбелье. Он отдал пять тысяч песет водителю такси и пошел к главному входу во дворец Эваристоса Макропулоса. Здесь возвышалось сооружение, напоминающее башню средневекового замка, с квадратным вестибюлем внизу... Полдюжины мужчин в белых рубашках и черных брюках сгрудились у двери. Один из них подошел со списком в руке и спросил с вежливой, но холодной улыбкой:

— Ваше имя, сеньор?

Малко слышал музыку, доносившуюся из внутреннего дворика, но с того места, где он находился, не было видно ни одного гостя.

— Скажите сеньору Макропулосу, что принц Малко Линге хочет с ним поговорить.

Титул, очевидно, произвел впечатление на «горилл». Тихо посовещавшись, они пропустили Малко под электронным портиком. Затем ему указали на скамью, расположенную под огромной головой буйвола. Все стены вестибюля высотой в пять метров были увешаны охотничьими трофеями. Малко поглядывал на вход. Все гости проходили под портиком, и их имена тщательно сверялись и отмечались по списку. Смошенничать было невозможно. Он спрашивал себя, сумели ли Кризантем, Крис и Милтон проникнуть в дом, когда из внутреннего дворика появились двое мужчин. Один — невысокий, полный и лысый господин, которого он увидел впервые вместе с Шарнилар, одетый теперь во все белое — мексиканскую рубашку навыпуск и белые льняные брюки. Это был Эваристос Макропулос, торговец оружием и «почетный корреспондент» английской разведки. Пышные усы висели над белозубой плотоядной улыбкой.

Другой был Ардешир Нассири, главарь команды, преследовавшей Шарнилар. Его плоское, как нож, лицо было хмурым, и маленькие черные глубоко посаженные глазки зло смотрели на Малко.

Улыбаясь, Малко пошел навстречу Макропулосу.

— Господин Линге, — спросил тот, — что вам угодно?

— Я пришел за одной моей знакомой, которую вы удерживаете здесь против ее воли, — спокойно произнес Малко. — Это Шарнилар Хасани.

Ардешир Нассири посмотрел на него испепеляющим взглядом, но Макропулос нисколько не смутился.

— Это смешно, — сказал он, — я никого здесь не удерживаю. Мы принимаем только некоторых друзей, к числу которых вы, к сожалению, не относитесь. Поэтому...

— Я могу уйти так же, как и пришел, — проговорил Малко. — Но в этом случае я должен вас предупредить, что в Мадриде представитель правительства, на которое я работаю, тотчас же свяжется с министром внутренних дел этой страны, потребует провести полицейскую операцию и послать гражданскую гвардию. У меня есть все основания полагать, что министр не откажет...

Эваристос Макропулос нервно теребил усы.

— Это смешно... Вы...

Малко указал пальцем на Ардешира Нассири.

— Вам, возможно, неизвестно, что господин Нассири разыскивается Федеральным бюро расследований в связи с убийством при отягчающих обстоятельствах, применением пыток и участием в заговоре. Выдан международный ордер на его арест.

Грек не успел ответить. Какая-то женщина, выглядевшая под сотню лет, с пером на голове, затянутая в узкое розово-зеленое платье, устремилась к Макропулосу и с радостным кудахтаньем прижала его к своей высохшей груди.

— Эваристос! Дорогой! Какой у тебя чудесный дом!

Едва освободившись от ее объятий, грек повернулся к Малко. Обстановка была не для скандала.

— Сеньор, — сказал он, — все это, наверняка, досадное недоразумение. К сожалению, у меня сейчас нет времени поговорить с вами. Проходите выпить стаканчик. Мы подискутируем позднее.

Он потянул за собой Малко, взяв его за руку. Тот едва скрывал свою радость: блеф удался. Даже такие могущественные люди, как Макропулос, знают, что если сердится правительство, то отдельные личности мало что значат. Но для Малко уже стали рыть могилу... По знаку Ардешира Нассири двое церберов последовали за ним. Он пересек внутренний дворик, и его сердце застучало сильнее, когда он увидел в стороне ряд огромных кувшинов. Он вошел в просторную гостиную, посреди которой на постаменте стояло чучело льва. По бокам лежали уступом подушки в виде диванов. Окна выходили на террасу, где играл оркестр. Собралось уже около сотни человек женщин в длинных платьях, мужчин без пиджаков. Он подошел к бару, где стояли две серебряные салатницы, полные черной икры и все время пополняемые, и заказал рюмку водки. «Ангелы-хранители» не отпускали его ни на шаг.

Потом он пошел наугад, осмотрев сперва танцевальный зал, затем холл, ведущий во вторую гостиную и столовую, где на стене висели картины с изображениями животных, а с другой стороны высился потрясающий буфет. У подножия широкой лестницы, ведущей наверх, Малко увидел вооруженного охранника. Дальше хода не было...

Дверь напротив вела в черно-белую гостиную с белыми бархатными диванами в стиле Ромео. Золотой ястреб, усевшийся на искусственном позолоченном дереве, видимо, был делом рук того же декоратора. Классическая музыка, звучавшая с необыкновенной чистотой, лилась из невидимых динамиков. Позади лакированного панно Малко увидел проигрыватель компактных дисков «Акай». Он с удовольствием задержался бы в этом оазисе покоя, но долг призывал к действию...

Обернувшись, Малко увидел ее. Сперва он решил, что это профессиональная танцовщица, но потом узнал неподражаемый профиль ее груди. Ингрид, «Большая Денни», сменила свой кожаный наряд на ярко-красное платье в стиле фламенко с воланами, открывающее спину до пояса и разрезанное на бедре. Туфли танцовщицы легко поднимали ее на метр девяносто.