Индеец посмотрел на Джулиану и улыбнулся.

– Вот так я встретил твоего брата и его рыжеволосую женщину.

Она, затаив дыхание, все время слушала и только теперь позволила себе сделать долгий выдох. Джулиана наклонилась вперёд, ее глаза оживлённо блестели, она нетерпеливо спросила:

– Ты знаешь, что потом произошло с Джоном?

Старик снова надолго замолчал. Он подложил в костер дров, сделал несколько затяжек и только потом возобновил рассказ:

– В ту ночь Джон и его женщина расстелили одеяла возле моего костра. Мы долго разговаривали, и я узнал, что Джон новичок в этих краях. Когда он сказал, что собирается идти в Скво Холлоу, я понимал, что надо следовать с ними. Во всей округе Кентукки люди этого селения самые жестокие. Твой брат нашел человека, готового продать там свой дом и вернуться в Бостон с женой и детьми, так как больше не мог жить в грехе и беззаконии, царившем там.

Джулиана обхватила руками согнутые колени, пытаясь представить своего брата работающим на ферме. Насколько она помнила, Джон вряд ли знал, как выглядит плуг, а уж о том, как им пользоваться, и говорить не приходилось.

– Никак не могу вообразить его фермером. Ему абсолютно незнакома такая жизнь.

– Женщина Джона знает. Она покажет, как надо работать.

Джулиана вспомнила, что племянница Тилли скорее всего, как и ее тетя, росла на ферме. Она слышала о большой выносливости и жизнестойкости индианок. Они могут днями идти, умеют разбивать лагерь. Джулиана сокрушенно вздохнула. Ей будет трудно на новом месте, она ничего не умеет. Немас вытряхнул пепел из трубки и отложил ее в сторону. Женщина собралась с духом и попросила:

– Немас… ты не… возьми меня с собой к брату.

Индеец так долго медлил с ответом, что она уже перестала надеяться на его положительное решение. И не ошиблась. Он не собирался обременять себя хлопотами о бесполезной белокожей женщине.

Джулиана даже подпрыгнула на месте, когда Немас, наконец, резко спросил:

– У сестры Джона есть деньги?

На ее лице появилось выражение полного разочарования. Этот индеец, о котором у нее сложилось хорошее впечатление, такое же ничтожество, как и белые.

– Есть, – ответила она жестко.

– Дорога займёт три-четыре дня, это твоя забота. У меня есть ещё лошадь, но нужна пища и одеяла.

Устыдившись мыслей, недавно витавших в ее голове, она поспешно стала рыться в сумочке. Нашла деньги, которые тетя Эми давала ей на дорогу, улыбнулась и в задумчивости тоскливо спросила:

– Ты сможешь купить кофе?

Глаза старого индейца засияли. Он ответил, что скоро вернётся, вскочил на свою лошадку:

– Поддерживай огонь, – сказал он напоследок и исчез из виду.

Не успели еще растаять в воздухе звуки копыт, как Джулиане показалось, что лес ожил. Дрожа, она придвинулась к огню совсем близко и постоянно озиралась. Деревья отбрасывали длинные тени на покрытую снегом землю. Ей слышались доносившиеся отовсюду звуки, и сердце бешено колотилось. Когда низко над ней промелькнули большие крылья совы, она вскрикнула и втянула голову в плечи. Прошло достаточно времени, прежде чем ей удалось успокоиться и немного посмеяться над своими страхами. Вдруг напротив от костра она увидела две светящиеся зеленые точки, ярко блестевшие в темноте. Джулиана в ужасе вскочила на ноги: волк… И дрожа, опустилась на место: мимо пробежала пушистая лисица. К тому времени, когда возвратился старик, она вся дрожала от страха. Как только индеец соскользнул с лошади, молодая женщина бросилась к нему с объятиями, облегченно вздыхая.

Благодарила его до тех пор, пока не заметила кожаный саквояж, привязанный к другой лошади. Он сбросил его на землю вместе с наполненным провизией мешком.

– Мой саквояж? Где и как ты его раздобыл, Немас? – удивленно воскликнула Джулиана.

Индеец сортировал запасы еды, отложил в сторону одеяла и, усмехнувшись, сказал:

– Я ждал, пока таверна закроется, потом залезчерез окно и забрал его.

– О, Немас, не знаю, как и благодарить тебя.

Она смогла подойти к нему лишь после того, как тот, наконец, убрал все снова в мешки, освободив место возле костра. Затем протянул ей два одеяла.

Он молча принял ее благодарность и кивнул седой головой.

– Сейчас надо ложиться спать.

Джулиана завернулась в одеяла, решив немного помечтать о Сэйте и их прощании, но сразу уснула.

Рано утром женщина не могла понять, где она. Ей казалось, что ещё продолжается сон. Над её головой раскинулись широкие ветви деревьев, удерживающие толстый слой снега. Она повернула голову в сторону доносившихся шагов скользившего по снегу индейца и, наконец, все вспомнила. Сквозь пелену утреннего рассвета Джулиана рассмотрела Немаса, стоявшего недалеко от костра и обрабатывающего тушку кролика. Приподнялась, приветливо поздоровалась и слегка улыбнулась, услышав странное ворчание в ответ.

Желая доказать индейцу, что она не лежебока, быстро встала и скатала одеяла в тюк. Затем подошла к Немасу. Он кивнул головой в сторону горшка с водой, стоявшего на огне:

– Я растопил снег, чтобы ты умылась, а затем, пока жарится кролик, приготовь кофе, у меня это получается плохо.

Через час, когда полностью рассвело, Джулиана сидела на маленьком пони, и их путешествие началось.

К концу первого дня пути она уже не смогла без помощи индейца соскочить с лошади. Но постепенно привыкла к долгим монотонным дневным переходам. Немас очень умело пользовался луком и стрелами, и каждый вечер у них было свежее мясо или рыба.

На четвертый день, перед закатом солнца, старик остановил свою лошадку, и показал знаком, что Джулиана должна сделать то же самое.

– Впадина Индейцев, – объяснил он, указывая на покрытую снегом долину.

Женщина подалась вперед, чтобы что-либо увидеть сквозь лучи заходящего солнца. Она рассмотрела четыре больших бревенчатых дома по два на каждой стороне, ведущей к селению дороги. Затем перевела взгляд выше на склоны долины и насчитала 15 домов, примыкающих к темному лесу.

Итак, здесь ей нужно какое-то время пожить, все будет зависеть от того, приедет ли Сэйт. Она надеялась, что приедет.

Джулиана снова перевела взгляд на долину. Из всех построек только две подавали признаки жизни. Из дверей одной постоянно выходили или заходили мужчины. Это могла быть таверна, но что же во второй? Место ярко освещено, на крыльце висит фонарь.

– Что там? – она повернулась к Немасу, когда изнутри раздался громкий смех.

– Такое место!.. – старик неодобрительно покачал головой. – Там живут плохие женщины.

Джулиана постаралась сдержать улыбку, вызванную открытым возмущением индейца. Она очень удивилась: найти в этой глубинке дом с такой репутацией.

– А где живет Джон? – спросила Джулиана, переводя разговор.

– Не здесь. Его жилище в трех милях отсюда.

Женщина устало опустила плечи. Еще три мили. Немас ехал сегодня слишком быстро. Она уже проголодалась и мечтала быстрее соскочить с лошади. Но старик снова взобрался на пони, мягко дернул поводья, направляя ее вперед, и она со вздохом последовала за ним.

Проезжая около таверны, они не проронили ни одного слова. Из окон одного из домов раздался взрыв веселого хохота. Джулиана наклонилась, пытаясь заглянуть внутрь, но не прошло и секунды, как индеец огрел кнутом ее пони, она едва удержалась от падения и закричала:

– Почему ты это сделал? Я могла упасть и сломать себе шею.

– Ты не должна смотреть на это грешное место, – усмехнулся он и подъехал к ней. – Там делают плохие вещи, намного хуже, чем в Трентоне.

– О, Немас, ради бога. Что стало бы со мной, если бы я подсмотрела.

– Смотри на дорогу, – опять усмехнулся старик и поддал ногами свою лошадь.

Они уже пересекли почти весь поселок, когда Немас указал куда-то пальцем и гордо сообщил:

– Здесь живет Джон.

Джулиана молча приказала расслабиться себе и своему усталому телу, глядя на небольшой деревянный домик у подножья горы, едва различимый в вечерних сумерках.