Старик усмехнулся.

– Хорошо, Сэйт. Я же еще немного в уме и знаю, как поступить.

– Вот в этом я иногда сомневаюсь, – пробурчал охотник, опуская сахар в кофе.

– И я тоже, – тихо добавила женщина и тут же прикрыла рот рукой.

Оба мужчины удивленно на нее посмотрели.

Индианка обычно была немногословна и в основном отвечала только на вопросы. Сэйт однажды обмолвился Уоткинсу, что встречал не так уж много женщин, которые могли держать язык за зубами.

Старик фыркнул:

– Индейцы не позволяют своим женщинам много говорить.

Уоткинс похлопал Утреннюю Росу по плечу. Та наливала ему кофе.

– Ты тоже не волнуйся за меня, – добродушно сказал он. – Сэйт стал похож на старую бабу.

– Почему тебе не поехать сегодня на лошади? – убеждала его индианка.

– Возьми лошадь, – снова вмешался охотник, прежде чем старик ответил.

Уоткинс запил завтрак остатками кофе и откинулся на стуле.

– Хорошо, – согласился он, – вы вечно настаиваете на своем.

Индианка озабоченно посмотрела вслед старику, который сердито захлопнул за собой дверь.

– Ему надо было остаться сегодня дома. Я это чувствую, – пробурчала она себе под нос и постучала по груди рукой.

– А-а, этот заносчивый старый дурень, – Сэйт натягивал на себя куртку, затем взял ружье и вышел вслед за стариком.

Сэйт шел по лесу. Кроме хруста собственных шагов по снегу да шума ветра в верхушках деревьев ничего не было слышно. Вдали печально и дико выл волк.

Из всех зверей, которые здесь водились, Сэйту больше нравился волк. Если бы его спросили, почему, он бы ответил: «Волк – борец, убивает в открытую и насмерть».

Спустя пару часов ходьбы по сугробам охотник устал. Он беспокоился за старика, который не обладал выносливостью молодого мужчины.

– Как Уоткинс там справляется сейчас с работой?

Звери сегодня попадались редко. Буря заставила их спрятаться по норам, пока голод не выгонит их оттуда. Сэйт тяжело побрел дальше. Все равно капканы должны быть очищены от снега. Он медленно двигался вперед, вспоминая ту ночь, когда набрел на Джулиану. Тогда ему приходилось точно также тяжело пробиваться через сугробы.

Охотник горестно вздохнул. Мысли о ней не оставляют его ни на минуту, словно она жива. «Бог мой!» Он устремил взгляд в небо: «Когда-нибудь я забуду о ней?!»

Прошла еще пара часов. Раздался выстрел. «Старик попал в беду!» Охотник тут же поспешил на звук. Глубокий снег слишком затруднял путь, ему пришлось присесть на разбитый молнией дуб, чтобы перевести дыхание. Он немного передохнул. Над его головой взмыла вверх стая голубей.

«Что их испугало?» Сэйт осмотрелся. Кроме деревьев и снега он не увидел ничего и удивленно пожал плечами. Голуби – странные птицы, сильно поддающиеся панике. Стоит сухому листу упасть с дерева и они уже в воздухе.

Сэйт уже хотел встать и двигаться дальше, как вдруг на него посыпалась земля, мелкие камни; лицо и плечи обдало снежной пылью.

– Что за черт!

Он вскочил, протер глаза. Невдалеке вился дымок. В то же самое время он разглядел между деревьев удаляющуюся фигуру. Одним движением охотник сдернул с плеча ружье, прицелился и выстрелил.

– Попал я в него или нет? – Сэйт сердито выругался, быстро перезарядил ружье и выстрелил еще раз в том же направлении.

Его охватила безумная радость, когда он обнаружил следы убегающего. Они были глубокими, четкими, окрашенными кровью: пуля попала в цель. Он мрачно ухмыльнулся.

– Сейчас узнаю, кому я так помешал.

Он шел по кровавому следу.

Время, проведенное в лагере индейцев, не пропало для него даром. Он научился думать, как они, чувствовать зверя, бесшумно пробираться по лесу. Наконец он заметил свою жертву. Человек спрятался за валуном, оглядываясь в поисках тропы.

– Айк Дан! Почему он возвратился? – выругался охотник. – Как он осмелился? Девушка, с которой он был тогда в таверне и бросил, через два дня умерла. Ее похоронили рядом с таверной.

– Месть, – Сэйт вспомнил предупреждение Уоткинса.

Так часто бывает со слабыми людьми, Даном владело упрямство. Его опозорили, и он так или иначе должен отыграться.

– Ну что же, – охотник стал на одно колено и тщательно прицелился, – этот негодяй издевался над женщиной.

Он уже поймал его на мушку, когда увидел, что из леса выехали четверо всадников. Дан поднялся и быстро им замахал.

– Что дальше? – подумал Сэйт, сидя на корточках и наблюдая.

– Эй! – воскликнул один, заметив рану на плече Дана, – с тебя капает, как с недорезанного поросенка.

– Знаю, черт побери! – он громко выругался, при виде подкрепления его испуг немного прошел.

Он понимал, что охотник вряд ли осмелится нападать на пятерых. Айк разорвал рукав, показывая рану.

– Тебя только задело, пуля сидит неглубоко, – бородатый мужчина громко засмеялся. – У тебя слишком много жира, Айк.

Дан недовольно фыркнул.

– Кто в тебя стрелял?

– Этот проклятый охотник, Магрудер. Появился неизвестно откуда.

– Ты хочешь сказать, что он сделал это просто так, без причин?

– Ну да, – ответил Дан, закручивая грязный носовой платок вокруг раненой руки, – взял да и выстрелил в меня.

– Ну, не знаю. Очень сомневаюсь. Он не из тех, кто будет стрелять в человека просто так. Что ты ему сделал? Обыграл в карты или подослал к нему заразную индианку?

– Я с ним не имею никаких дел, – соврал Айк. – Слушайте, мне нужна ваша помощь.

Воцарилось молчание, Сэйт снова вспомнил слова Уоткинса. «С Айк Даном никто не любит связываться, даже самые отпетые негодяи лишь только желают время от времени использовать его женщин».

Старик хорошо знал, о чем говорил.

Бородатый снова спросил:

– Где ты прячешь свою женщину на этот раз, Айк? Снова в пещере, голую, чтобы не могла убежать от тебя?

Дан саркастически хмыкнул, но ничего не ответил.

– Пока ее нет со мной. Но я подожду… Она хороша, вы такой красотки еще не видели.

Мужчины стали раскладывать амуницию, готовясь остановиться здесь на ночлег. Бородатый расчистил место от снега, разложил для костра сушняк и холодно произнес:

– Нечего торопиться, мы знаем, где живет Магрудер. Пусть поостынет немного и забудется. А ты тем временем приведешь свою красотку, где она у тебя?

Сэйт скривил губы:

– Дан, если поверит им, окажется глупее, чем я думал.

Охотник медленно поднялся, разминая мускулы.

Все пятеро были изрядными мерзавцами, но однако не собирались помогать Дану. Нет, ждать ему нельзя. Лицо Сэйта окаменело. Для Айка Дана день еще не закончился.

Уже спускались сумерки, когда усталый охотник возвратился домой. Он, тяжело ступая, поднялся на крыльцо. Индианка сразу открыла дверь и взволнованно сообщила:

– Старого Уоткинса еще нет.

Сэйт посмотрел на женщину. В голове вихрем пронеслась мысль о выстреле, который он слышал. Он так разозлился на Айка, что совсем забыл об этом. В голову пришла ужасная мысль:

«Неужели Дан застрелил старика?»

Жестким голосом он произнес:

– Дай мне чашку кофе и фонарь. Пойду его искать.

Кофе обжигал горло.

– Надо было привязать его к этой кровати, – он задумчиво смотрел в чашку, чувствуя себя виноватым.

Сэйт уже собирался выйти, когда индианка посмотрела в окно, вскрикнула:

– Кажется, там чья-то лошадь.

У него остановилось дыхание.

В тени деревьев действительно стояла лошадь. Ее ноги были связаны, голова опущена. Лошадь уткнулась мордой в чье-то тело, лежащее лицом в снег. Лежало так, как может лежать только мертвый.

В несколько секунд охотник очутился возле лежавшего, схватил на руки старика и понес в дом. Индианка ждала с кувшином воды и свечой в руках. Сэйт осторожно положил старика на кровать, на которой он провел столько лет. Седые волосы были в крови.

Пальцы старика пытались что-то поймать в воздухе. Охотник разгладил спутанные волосы, увидел большую рану и по-женски нежно стал обмывать ее.