Планы Эдика сорвала кошка, а так как сделанного не воротишь, то теперь я уже хоть примерно знаю, что представляют собой Эдик и его компания. У всех членов его шайки были незнакомые мне лица, по крайней мере, в школе я их не видел.

– Мама, меня пытались убить, – сообщил я, ворвавшись в дом.

Мама никак не отреагировала на мои слова. Она сидела на диване, поджав под себя ноги, и отрешенно смотрела куда-то в стенку.

– Что случилось? – заволновался я, сразу же забыв об Эдике.

– Папа еще не вернулся с работы. Мобильный не отвечает, а на работе говорят, что он ушел домой в шесть вечера. Сейчас уже два часа ночи, а его все еще нет. Ваня, я сердцем чую, что он в беде.

– Ну зачем он пошел туда работать? – вопросил я, присаживаясь к маме. Папа недавно устроился в банк охранником. Масса бывших военных работают охранниками. – Я же говорил, что там опасно. Вдруг нападут грабители?

– Там не опасно. Сиди себе целый день перед мониторами да обход делай, – произнесла мама. – Ваня, с ним что-то случилось не на работе, а по пути домой.

Я набрал номер папиного мобильного. «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети», – сообщил вежливый голос. Ничего удивительного, если телефон просто-напросто не ловит. В этой дыре, чтобы сотовый функционировал более-менее нормально, надо подняться на какую-нибудь возвышенность и там попытать счастья. Короче, не город, а забытая деревня.

– Мне кажется, разумнее всего сидеть дома и ждать его, – рассудил я.

– Я не могу! – взорвалась мама. – Игорь пропал!

Я раскрыл рот, чтобы ответить, и тут в окно что-то грохнулось. Мы с мамой подскочили от неожиданности. В мгновение ока за окном поднялся ветер, он завывал, стонал и гонял по улицам газеты, пакеты и прочий мусор. Было такое впечатление, что ветер поставил перед собой цель снести с лица земли все.

Наше старое дерево скрипело, стукалось в окна, казалось, оно вот-вот упадет. Электрические провода бились друг о друга и периодически вспыхивали. А потом резко погас свет.

– Ваня, что такое? – осторожно спросила мама.

– Ветер поднялся, – отозвался я. В доме была кромешная тьма, и только яркий лунный свет пытался ее прорезать, но его не хватало, и от этого становилось еще страшней.

– На улице буря, а папы нет, и мы с тобой дома одни, – проговорила мама. В ее голосе слышалась паника.

И тут мы услышали отчетливый скрип, доносящийся из прихожей.

– Это Игорь! – воскликнула мама и бросилась в прихожую. Я за ней.

В прихожей никого не было. Только открытая входная дверь жалобно стонала, терзаемая шквальными порывами ветра. Ветер задувал в дом листья со двора, и поэтому ими был усыпан весь пол.

– Как открылась дверь? – спросила мама, инстинктивно прижимаясь ко мне. – Ты забыл ее закрыть?

– Она не могла открыться. Я закрывал ее, когда зашел в дом. – Это я помнил совершенно точно.

Я подошел к двери и захлопнул ее.

Луна спряталась в тучах, и теперь не стало вообще никакого света. Мне вдруг подумалось, что при желании тьму можно резать ножом – такая она густая.

– Надо зажечь свечи, – подала мама разумную идею. – Где у нас свечи, а?

– По-моему, на кухне, на полках, – ответил я и услышал, что неподалеку от нас с мамой что-то разбилось. То ли тарелка, то ли стакан.

Мы подпрыгнули на месте.

– Наверное, ветер, – предположила мама.

Я хотел что-то ответить, но вдруг почувствовал мамину руку на своем плече. Затем рука обняла меня и…. стала гладить по щеке.

– Мама, мне щекотно, перестань, – потребовал я.

– Я к тебе и не прикасаюсь… – удивилась мама.

– Тогда кто гладит меня по щеке? – медленно произнес я.

В этот момент луна вышла из-за туч, дом заполнился тусклым светом, и я увидел, кто гладил меня по щекам.

Человек в саване! Он был обмотан белой хламидой с ног до головы, как мумия, лицо было тоже закрыто.

Никогда в жизни я так не кричал. Мой крик пронесся по всему дому, отозвался эхом от каждого уголка и вернулся обратно. Человек в саване стал душить меня. Мама тоже его увидела. Она бросилась мне на помощь, принялась лупить его кулаками, ногами и всем, что попадалось под руку.

– Отпусти моего сына! – кричала мама. – Отпусти!

Я старался вырваться из его цепких объятий, но он был сильный как лев. Он сдавливал мне горло, глаза чуть не вылезли из орбит, изо рта вырывались нечленораздельные звуки, перед глазами поплыли красные огненные шары, голова закружилась, и я ослаб, не было сил отбиваться…

Но тут на помощь подоспела мама. Она ринулась на кухню, вернулась с огромным разделочным ножом, скорее, даже топориком и со всего размаху ударила душителя по руке. Его хватка заметно ослабла, мне стало легче дышать. Я с громким хрипом вдохнул воздух, осел на колени, приходя в себя. На лбу выступил пот. Только тогда я понял, какое это счастье – просто дышать. На моей шее были большие синяки, ее пекло и стягивало.

Мама тем временем расправлялась с человеком в саване. Это уже вошло в систему – не так давно мнимая медсестра намеревалась вколоть мне смертельный укол, а сегодня за вечер я два раза чуть не отправился на тот свет. Сначала Эдик и его компания едва не сбросили меня с крыши, а теперь этому душителю на месте не сидится.

Мама остервенело била его топориком, она вошла в раж, я слышал, как одна за другой трескались его кости, но он не кричал и вообще не издавал ни звука, из чего я сделал вывод, что он немой. Хотя немые хоть какие-то звуки да издают. От таких ударов нормальный человек уже давно скончался бы, а этот же все дергался и пытался отбиваться. Но скоро он распластался по полу и не стал подавать признаков жизни.

И, как назло, луна снова зашла за тучи.

– Сейчас принесу свечи, – сказала мама, – и посмотрим, кто же это бродил по нашему дому и осмеливался душить моего сына.

А на улице ветер вроде бы начал затихать. Но все равно было жутко находиться в кромешной тьме рядом с трупом, лежащим у ног. Пока я все еще приходил в себя и старался не сойти от всего этого с ума, мама принесла свечи, на голос подошла ко мне.

– Сейчас увидим, сейчас узнаем, – шептала она с угрожающей интонацией, зажигая свечку. Желтое колыхающееся пламя осветило небольшое пространство вокруг.

Мы с мамой посмотрели на труп.

Точнее, на то место, где должен был быть труп.

На смятом ковре не было никаких следов крови, ни малейшего даже намека на то, что здесь лежал человек, зарубленный топором.

Нам сделалось очень жутко. Тусклое пламя свечного огарка вот-вот погаснет, на улице свирепствует ветер, ветки дерева бьются в окна, словно просят впустить их в дом, неизвестно куда исчез труп, и, главное, нет папы!

– Ваня, нас водят за нос, – с расстановкой проговорила мама, подозрительно осматриваясь. Она прижала меня к себе. – Все это ненормально. Такое впечатление, что нас выживают из дома, как будто мы здесь кому-то мешаем…

Не знаю, что на меня нашло, но я взял и рассказал маме все как на духу. Про то, что я ходил на кладбище и вызывал Валентину, про черного кота и все остальное.

– Я плохая мать, – заявила вдруг она.

– Почему? – удивился я.

– Потому что надо было тебе поверить с самого начала, еще тогда, когда ты рассказывал мне об этом в первый раз.

– Да ладно, – смущенно произнес я.

Наступила пауза. Ее нарушила мама:

– Я поняла. Этот тип в саване рыскал по дому затем, чтобы найти книгу. Все дело в ней.

– Ты ошибаешься. Книга нужна Такару, а не ему. Он, мне кажется, не причастен к книге.

– Хм… Не знаю, может, и так, – задумалась мама. – Тут есть над чем поразмыслить.

Я собрался умилиться наступившему взаимопониманию, но не смог этого сделать, так как огарок свечки отправился в мир иной, то есть затух.

– Ну что такое, – с досадой произнесла мама, когда на нас свалился очередной сюрприз. Случилось то, чего мы совсем не ждали и не были к этому готовы.