— Каменный Великан?! — Анчар подумал, что бредит, хотя, вроде бы, по голове ему не доставалось уже почти пять минут.

Расфокусированный взгляд атлана попытался найти своего спасителя, но всё, что попадалось в его поле зрения, отчего-то стало меняться местами и двигаться с поразительной скоростью. Рев, рык, стук, грохот, скрежет, далекие всплески, человеческие крики слились в одну сумбурную какофонию, не дающую угадать, что происходит, где, а, самое главное, с кем.

Когда туман перед глазами рассеялся и Анчар смог оглядеться, перед ним предстал чудесный морской пейзаж, не загораживаемый более стенами и потолком капитанских апартаментов, молодой жрец, выбирающийся из-под груды свежих, еще пылящих обломков, рядом с ним — Оламайд с прической, напоминающей агонизирующего осьминога и цветастым платком, съехавшим на нос — и каменная глыба, очертаниями напоминающая человека, со стальной балкой в кулаке размером с корзину для сбора арбузов.

— Каменный… Великан?.. — лихорадочно раздумывая, что ему нагло врет — рассудок, зрение, или и то, и другое одновременно, выдавил атлан.

— Отец… — виновато — или просто показалось? — ссутулилась гора.

— Постой… Откуда… Как… Или у меня галлюцинации… или… но это ведь не может быть… ты же… тебя же… вчера… позавчера то есть… Что ты тут вообще делаешь?!

Голем не успел ответить. Корабль покачнулся, словно налетел на всплывающую из морских глубин скалу — странно мягкую; со всех сторон послышался треск ломаемого дерева, и в воздух одновременно взметнулось с десяток стволов вековых деревьев — голых и гибких, точно… точно… точно…

— Кабуча кипуча… Это же щупальца!!! — потрясенно выкрикнул Агафон, и в следующее мгновение с его пальцев в новую мишень полетели снаряды изо льда и огня.

И с точно таким же успехом, как и ранее.

Гигантские конечности чудовищного спрута, не слишком проворные, но неотвратимые, как оползень, поплыли над палубой, сметая на своем пути перила, срывая снасти, ломая нижние реи… Люди бросились на настил, чтобы не оказаться за бортом — или хуже.

Матрона подумала, стоит ли визжать, или всем и так понятно ее отношение к происходящему — и решила поберечь голос на всякий неожиданный случай. Прикинув расчетливо, когда ближайшее щупальце будет проходить над ней, она вскочила, обхватила его обеими руками, ожидая, что и это страшилище накроется румяной корочкой…

И не дождалась.

Мало того. Чудовище, то ли увидев, то ли почувствовав, что за его конечность что-то зацепилось, проворно свило кончик щупальца в кольцо. Смыкаясь вокруг талии, присоски плотоядно чмокнули, будто предвкушая, и Оламайд с ужасом почувствовала, что возносится.

И поняла, что вот теперь — пора.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!..

Велик падать или не умел, или не любил. А может, такая идея и вовсе не пришла ему в голову — потому что вместо того, чтобы броситься на палубу, оставляя в стальном листе под ногами новые вмятины, он подхватил стальную балку и саданул по щупальцу чуть выше Оламайд.

В прошлой, деревянной жизни, при падении с высоты балка раскололась вдоль надвое. Но то, что в деревянном состоянии называлось «призма длинная с краями острыми, зазубренными», в стальном получило название «трехгранный меч».

Щупальце, отделенное от тела, не дрогнув и не дернувшись, шлепнулось на магов — вместе со своей верещащей добычей…

И пропало.

А на его месте в мгновение ока выросло два новых.

Анчар и Агафон вытаращили глаза[16], меч, описав блестящую дугу, ударил в то же место — и два новых отростка направились к палубе… и пропали, не успев соприкоснуться с ней. А на их месте в пару секунд выросло четыре новых.

Еще один продуктивный взмах меча — и фокус повторился, но теперь над головами обороняющихся на безопасном для себя расстоянии нависал не то причудливый цветок из шести лепестков с присосками, не то жутковатое подобие человеческой кисти.

Другое щупальце, подцепив на ходу обломок реи, направилось к голему с разрушительными намерениями, но что могло поделать какое-то морское чудовище с бойцовым големом класса 3-1-1?..

Через три минуты оба активных щупальца приобрели комплект из десяти пальцев, половина из которых бестолково переплеталась и путалась среди второй половины, и в бой пошла вторая, еще не поврежденная пара конечностей. Наученный опытом, осьминог сграбастал по дороге два длинных обломка реи и обрушился на противника с двух сторон одновременно.

Остальные конечности в это время лишь яростно мотались в воздухе, снося и разбрасывая на своем пути всё, что еще не оказалось за бортом или в куче мусора.

Матрона, закрывая голову руками и зажмурившись, прижалась спиной к грот-мачте и слабо попискивала каждый раз, когда тень вражеской длани закрывала солнце или рядом падало что-то тяжелое.

Агафон извлек себя из-под груды рваных парусов вперемешку с осколками рей и снастей, уроненных на него с минуту назад — и тут же наткнулся на второго волшебника. Тот лежал на животе, ногами к нему, не подавая признаков жизни.

— Эй?.. — испуганно дернул за штанину маг. — Эй, ты… как тебя… Ты чего?

— …корень квадратный из среднегодовой величины… — донеслось раздраженное с противоположного конца.

— Корень?! Квадратный?! Ты что — считаешь?! Ты что — спятил?! — не веря ушам, вскричал чародей. — Эта скотина нас всех пришибет сейчас, или корабль раздавит, а он тут формулы пишет!

Не дождавшись ответа и бросив раздраженное «идиот», Агафон привстал на четвереньки, увернулся от просвистевшей над его головой гигантской мочалки из вант с обрывками снастей и талей и пополз к краю борта.

— Ты куда? — тревожно окликнул его атлан.

— Есть идейка, — его премудрие бросил презрительный взгляд на письмена товарища, его перо — обугленную щепку, и прошептал, утвердившись в правильности диагноза: «Маньяк лабораторный».

— Какая?

— Искупаюсь, — буркнул Агафон, вздрогнул, когда шальной кусок люка врезался в палубу рядом с его плечом, осыпая его обломками, вытряхнул из волос щепки и, не сводя глаз с бесчинствующих щупалец, чтобы в случае чего увернутся, рванул к цели. — Прикрой!

— Спасибо, — не отрываясь, буркнул Анчар и закрыл свободной рукой свои вычисления.

— Я имел в вид!.. — начал было возмущаться парень — но не закончил.

Сбитый с ног удачливым щупальцем, он шмякнулся на палубу, проехал с полметра на животе, собирая по пути всё острое и колючее, словно кем-то нарочно сложенное на его траектории — и вдруг обнаружил, что голова его и грудь нависают над водой, и если бы не собравшиеся в районе живота щепки, ставшие тормозом…

Маг выругался и осторожно попятился, щурясь от играющих на воде солнечных бликов. Морская жизнь, как он и подозревал, была деловита и разнообразна.

Обломки весел и прочий мусор покачивались на волнах среди любопытных чаек. Выброшенные големом монстры неуклюже и без особого апломба пытались вскарабкаться на борт, царапая доски когтями. Лиловые щупальца толщиной с трех Оламайд торчали из воды, обхватывая корпус галеры, и тяжело колыхались у основания, пока подвижные кончики бушевали наверху. Головы твари видно не было, значит, в глаза плюнуть не придется — но разве было когда-нибудь в этом мире совершенство…

— Сейчас я тебе устрою… припарки на пятки… — прошипел Агафон.

Опустив руки к воде, он принялся бормотать заклинание, сопровождая каждый слог точным движением пальцев.

Воздух вокруг его головы и рук загустел, замерцал, заискрился… и вдруг прорвался громом, от которого, зачесались кости, завибрировали зубы и вздрогнула туша галеры. Ополоумевшие чайки прыснули с визгливыми воплями в разные стороны, оглушенные чудища отвалились и пошли ко дну… И тут из ладоней чародея, сложенных лодочкой, в сопровождении сакраментального «Кабуча» и нескольких дополнительных слогов вырвалась молния.

Бело-синее копье разряда ударило в воду рядом со щупальцем, расплескивая ослепительные электрические дорожки по сине-зеленым загривкам волн, затрещало, словно стадо гиперпотамов справляло свадьбу в лесу из сухостоя, взбежало по мокрым бортам и конечностям монстра… и пропало.