Рапорт вашего сиятельства, писанный сего 10-го, получил, на которой в ответ служу. Вчерашнего дня неприятельскую позицию корпусов герцога Вюртембергского и генерала Платена, которые, соединившись, правым флангом примыкают к Шифельбейну, а левым к деревне Лейкоу, сам осматривал; оного в сей позиции атаковать и можно, только не иначе как обойдя или от Шифельбейна или от Ригенвальда. Его же точное намерение отвести меня из нынешней моей позиции, пресекающей ему путь к Кольбергу, и потом, вдруг обратившись, напасть на атакующих и провезти в оный провианта, в рассуждении чего и атаки оному мне ныне предпринять не можно.

Позиция же моя ныне та: я стою с главным корпусом между неприятелем и Кольбергом при деревне Гросс-Гестин. Генерал-поручик и кавалер Олиц с его дивизией в полумиле от Керлина при деревне Кругебек, генерал-майор и кавалер Берг с драгунскими полками имеет пост в лице неприятеля при деревне Липенен, прикрывая легкими войсками Белгардскую и Кольбергскую стороны. И ежели о приближении вашего сиятельства к Померании уведаю, то не оставлю приказать означенному господину генерал-майору и кавалеру Бергу быть у неприятеля с левой стороны, чтоб оный как ко мне, так и к вам быть мог способен и через то была бы способная с вами коммуникация.

Я обо всех переменах и движениях ваше сиятельство без знания не оставлю, равно и о том, какие ближайшие меры в рассуждении оных взяты быть могут. Вашему сиятельству известно, что в таковых обстоятельствах один час иногда делает великие разности. Итак, чем скорее и ближе будет движение вашего сиятельства, тем больше могут быть авантажи [выгоды], которым спомоществовать. Зная, что по известному вашего сиятельства усердию и ревности не упустите, я в прочем имею честь быть с отменным и истинным моим почитанием.

Неприятель, пошедший от реки Реги к стороне Одера, остановившись, расположился в кантонир-квартиры в местечке Наугартен и в ближних деревнях. О прямом его намерении вашему императорскому величеству чего-либо обстоятельного всеподданнейше донести не могу. Может быть, что он, получив подкрепление из Силезии или Саксонии и узнав о расположении корпуса в кантонир-квартиры, сделает обратное движение к Кольбергу, стараясь отвести меня от осады оного и обеспокоить.

Однако же первое кажется быть тем невероятнее, что производимые в Саксонии фельдмаршалом графом Дауном, как мне известно, и поныне военные действия главное неприятельское примечание на себя притягивают. Неприятель, отступающей с крайней поспешностью из Регинвальда к Нау-гартену, преследован легкими войсками, и полковник Зорич с Венгерским гусарским и Хорватским эскадронами, также подполковник Суворов с Тверским драгунским полком нашли неприятеля, стоящего в деревне Килсау, в трех батальонах пехоты и шести эскадронах кавалерии. Оного атаковав, ретироваться понудили и по выходе из деревни врубились в неприятельскую пехоту и, порубив немало, одну пушку, капитана и подпоручика, также и 69 рядовых в плен получили…

…Я, при сем случае обоих, полковника Зорича и подполковника Суворова, оказанную храбрость и доброе распоряжение в приводстве по справедливости вашему императорскому величеству в высочайшее благоволение рекомендовать дерзновение приемлю…

Я не могу ни одной минуты пропустить, чтобы вашему императорскому величеству о столь знаменитом приобретении славы вашего оружия всеподданнейше не донести. Кольберг убежден в своей маломогущей противу того обороне и отдается на дискрецию [на мою милость], а герцог Вюртембергский, атаковав меня 1-го числа сего месяца с уроном, составляющим большую часть своего войска, принужден ретироваться к Трептову и преследуем всеми моими легкими войсками, о чем в сем обстоятельно донести времени всераболепной должности не упущу.

Я осмеливаюсь для сего вручителя испросить вашего императорского величества всевысочайшего благоволения и для того точно ему препоручил сие поднести, что он в сих негоциациях [делах] отменное усердие к интересам вашего императорского величества употребил.

Отправлена с капитаном Боссом.

Нашему любезноверному генералу-аншефу графу Петру Румянцеву.

Сего числа Божьею споспешествующею милостью и желанием всех верноподданных сынов Отечества, мы вступили благополучно на всероссийский императорский самодержавный престол. При сем мы вас обнадеживая нашею императорскою милостию и удостоверены будучи о вашем к нам усердии единомысленно со всеми верными нам подданными, повелеваем вам чрез сие команду отдать нашему полному генералу Петру Панину, а вам самим для благопоспешествования намерений наших возвратиться немедленно в Россию, о чем к генералу Панину особливой указ дан.

Вашего императорского величества всевысочайший указ о вступлении на престол самодержавный всероссийский я с всераболепным благоговением через лейб-гвардии Измайловского полка поручика Гринева оригиналом, а поручика Нащокина дубликатом 6-го числа принять удостоился…

…А как ваше императорское величество мне всемилостивейше указать соизволили, отдав команду, мне вверенную над армией, генералу-аншефу Панину, возвратиться в Россию, я о числе в оной людей и лошадей, в каком она по отправлению сей моей всеподданнейшей реляции осталась, рапорт вашему императорскому величеству всенижайше поднося, имею счастье донести, что я по содержанию вышенаписанного вашего императорского величества всевысочайшего указа генералу-аншефу Панину в команду отдаю и сам по отдаче немедленно в путь мой отправлюсь…

Граф Петр Александрович! С неприятностью усмотрела я из письма вашего от 20 июля о приключившейся с вами болезни и об оной жалею сердечно.

Службы ваши, которым вы и через последовавшее под предводительством вашим взятие Кольберга, новый показали опыт, служат мне поводом к отданию надлежащей вам справедливости. Итак, снисходя охотно на прошение ваше, позволяю вам для лучшей способности, до излечения вашего жить в деревне вашей или по востребованию нужды ехать и к целительным водам и пребываю императорскою милостью вам благосклонная