В Вене собрались многочисленные делегации, и кого они только не представляли! Это была блестящая и весьма пестрая толпа: два императора, две императрицы, пять королей, одна королева, два наследных принца, три великих герцогини, три принца крови, 215 глав княжеских домов, 32 германских светлости и высочества… Если прибавить к ним придворных, генералов, дипломатов, советников, секретарей, законных жен и вездесущих любовниц, шпионов и шпионок разного калибра, то всего, можно сказать, в Венском конгрессе принимало участие до семисот делегатов плюс около ста тысяч гостей.
Таким образом, Вена на время стала настоящим центром всего мира.
Для «человека с венской улицы», плохо информированного о политических проблемах, лежавших в основе игры, и едва знающего собственную «историю» этих людей, собравшихся, чтобы делать историю, конгресс был всего лишь длинной последовательностью празднеств, более или менее отдаленным свидетелем которых он был, комедией, длившейся несколько месяцев, где актеры носили всемирно прославленные имена и роскошные одежды, придававшие спектаклю еще более высокую цену.
Центральным персонажем конгресса и венской жизни был князь Клеменс фон Меттерних, которому исполнился 41 год.
Это удивительно, но этот человек – один из самых знаменитых австрийцев, прочно вошедших в Историю, – не был австрийцем. Он родился в Кобленце, то есть был уроженцем Рейнской области. Его отец был рейхсграфом, то есть имперским графом, одним из четырехсот представителей высшей немецкой аристократии, а сам он учился в Страсбурге, в местном университете, но грянувшая во Франции революция сделала жизнь там очень уж ненадежной. Лишь в двадцать один год от роду Меттерних впервые увидел Вену, в которой он потом провел около 40 лет в качестве министра иностранных дел государства. Единственной осязаемой связью семьи Меттерних с Австрией было поместье Кёнигсварт в Богемии. Причем Кёнигсварт имел для Меттернихов меньшее значение, чем семейная вотчина по берегам реки Мозель на полпути между Триром и Кобленцем. Вместе эти владения составляли весьма доходную собственность, что позволяло семье проживать обеспеченно, хотя и без кричащей роскоши.
В сентябре 1795 года Меттерних женился на графине Элеоноре фон Кауниц, внучке знаменитого австрийского государственного деятеля, князя фон Кауницa.
Ее семья была не в восторге от этого – по их меркам, Меттерних был и недостаточно знатен, и недостаточно богат. Но графиня Элеонора не желала слушать никаких доводов. К тому же Меттерних очень быстро сделал поистине феерическую карьеру: в 28 лет он стал послом Австрии в Саксонии, в 30 – в Берлине, в 33 – в Париже. A 8 октября 1809 года, в возрасте всего 36 лет, он и вовсе возглавил министерство иностранных дел Австрийской империи, имея при этом полномочия намнoго шире официальных.
Меттерних всегда умел сказать «нет» хаосу, авантюрам и излишествам. Парадокс состоял в том, что при этом он обладал удивительным политическим шармом. Кокетливый, очень ухоженный, он никогда не говорил «нет» женщинам.
Биограф Меттерниха Хумберт Финк утверждает, что князь был очень востребован. Как написал один историк, «неподражаемое сочетание лжи и патетики, иронии и лести, отваги и предусмотрительности позволяло ему быть одновременно хорошим дипломатом, шпионом, политиком, любовником». При этом – и в этом заключалось его сходство с французом Талейраном – его любовницы были одновременно и его политическими информаторами.
Венский конгресс начинался как встреча трех монархов, недавно сокрушивших Наполеона и во главе союзных армий вошедших в покоренный Париж. Однако реальную роль играл один русский император Александр, а его прусский и австрийский «коллеги» поначалу лишь ограничивались участием в «торжественной части».
Гостей поселили в Хофбурге – венской императорской резиденции, где вместе с королем Пруссии и императором России разместили еще двух императриц (российскую и австрийскую), а также трех королей (Дании, Баварии и Вюртемберга). Французская миссия жила в старом дворце князя фон Кауница, английская также сняла себе резиденцию в частном доме.
Естественно, решения Венского конгресса поначалу задумывались как согласованные решения великих держав, победивших Наполеона, однако главная проблема заключалась в том, что их интересы не совпадали. Публицист Фридрих Гентц, секретарь и доверенное лицо при Меттернихе, написал потом: «Приехав в Вену, император Александр уже был более или менее в ссоре с Австрией, Англией и Францией».
Что же касалось Шарля-Мориса де Талейрана, то этот бывший соратник Наполеона, приехав в Вену, принялся мастерски подстрекать антирусские настроения австрийцев и пруссаков.
Талейран жил во дворце Кауница на Йоганнесгассе, недалеко от собора Святого Стефана. Он привез с собой в Вену профессиональных дипломатов Латура дю Пена, Дальберга, Ла Бенардьера, Алексиса де Ноай, а также своего любимого музыканта Нойкомма, австрийца по происхождению, чьи родители по-прежнему жили в Зальцбурге. Любовь к музыке, которую выказывал князь Беневентский, вызывала у венцев симпатию к нему; они наперебой рассказывали друг другу о том, с каким удовольствием француз слушает игру на фортепьяно, даже работая со своими документами. Хотя ему случалось по целым дням не обменяться ни с кем ни единым словом, Талейран просил играть находившегося всегда рядом Нойкомма, очевидно, испытывая потребность в музыкальном звуковом фоне, чтобы лучше сосредоточиться и собраться с мыслями.
Как такой опытный и тонкий политик, как Александр I, мог не заметить этой коварной интриги у себя за спиной? Это так и остается загадкой.
Если в двух словах, то на конгрессе пошла какая-то бесконечная торговля, не приносившая никаких конкретных результатов. Император Александр раздражался все больше и больше, а потом даже в сердцах заявил, что, если «дипломаты не могут уладить дело, то должны высказаться старые солдаты».
Конгресс, между тем, никуда не двигался.
Конгресс работал медленно, но развлекался очень живо, особенно потомоу, что торги ни к чему не приводили. Только блокирования, обиды, отказы и уступки! Самые маленькие государства имели самые большие амбиции! Каждый день приезжала какая-то коронованная особа, и город, казалось, жил в обстановке непрекращающегося праздника, под дождем из цветов и ураганами здравиц.
Развлекались, и в самом деле, все. Например, император Александр I говорил после конгресса, что протанцевал целых сорок ночей, и это не было пустым хвастовством. Так оно и было на самом деле. Каждый день полицейские докладывали императору Францу самые пикантные новости из жизни его русского «коллеги»: «Император Александр перестал ходить на костюмированные балы, потому что некоторые не узнанные им маски, которых потом не смогли отыскать, отвесили ему очень нелестные комплименты»; «На ужине Александр и графиня фон Врбна поспорили о том, кому требуется больше времени для одевания – мужчине или женщине. Для верности они заключили пари и пошли в комнаты раздеваться. Графиня фон Врбна выиграла пари» и т. д. и т. п.
«Танцующий конгресс». Карикатура. 1810-е
При этом Александр, обычно предпочитавший балам военные парады, однажды вечером на балу у князя Меттерниха сказал княгине Эстерхази: «Бал прекрасен. Зала большая и красивая. Но здесь всегда толкутся дипломаты, и мне не нравится вся эта фальшь».
