Как только «скорая помощь» въехала в гараж, Джамиля подошла к хвостовой части микроавтобуса и нажала скрытую внутри машины кнопку. Пол автомобиля поднялся, открыв находившуюся под ним нишу, стены которой были выложены медью и свинцом, а сама она была разделена на две неравные части. В одну из них можно было поместить человека в позе эмбриона, вторая предназначалась для какого-то предмета цилиндрической формы. Первая была сделана по размерам президента Бреннана с допуском по периметру в один дюйм.

Джамиля с изумлением посмотрела на молодого человека, который отступил на шаг, чтобы позволить врачу, Аднану и другим людям снять президента с каталки.

– Ахмед? – изумленно воскликнула она.

Молодой человек обратил на нее взгляд.

– Ахмед… Это я, Джамиля.

Это был Ахмед, поэт из Ирана, тот, кто записал точную дату и час своей смерти; это был человек, давший ей так много добрых советов; человек, рядом с которым она надеялась провести вечность на небесах.

Но сейчас у него был такой взгляд, которого Джамиле никогда раньше видеть не приходилось. Таких глаз у него не было даже в те моменты, когда он пребывал в обличительном экстазе. Джамиля испугалась.

– Я тебя не знаю, – каким-то ожесточенным тоном произнес он. – Не обращайся ко мне, женщина!

Джамиля с болью в сердце отошла.

Когда Бреннана стали переносить с каталки в микроавтобус, Ахмед шагнул в сторону «скорой помощи». Джамиля заметила, как его рука скользнула в открытую дверь машины, но что он оттуда достал, она не увидела.

Когда Ахмед присоединился к остальным, Джамиля сделала еще одну попытку.

– Мы с тобой были в одном тренировочном лагере в Пакистане, ты должен меня помнить.

На сей раз Ахмед даже не удосужился ответить.

Джамиля вскрикнула, увидев в его руке нож. Острие клинка было направлено в шею президента.

Но Аднан оказался проворнее. Бросившись на Ахмеда, он повалил его на пол.

– Идиот! – крикнул Ахмед, вскакивая на ноги. – Неужели ты не видишь, кто попал в наши руки?! – Он указал на Бреннана. – Это же американский президент! Повелитель зла! Он уничтожил все, что у нас было.

– Ты его не убьешь, – ответил Аднан.

– Послушай! – вскричал Ахмед. – Нам никогда больше не представится такой возможности! Неужели ты этого не понимаешь? Американцы не перестанут убивать. Они прикончат нас всех при помощи своих танков и самолетов. Но мы можем убить его. Это погубит Америку.

– Нет! – яростно бросил Аднан.

– Но почему? – выкрикнул Ахмед. – Из-за этого плана? – Он презрительно скривил губы. – Этот план придумал американец! Разве ты не видишь, что мы действуем по их указке? Это заговор против нас! Чтобы всех нас убить. Я знал это с самого начала! Но сейчас у нас появилась возможность отомстить…

– У меня нет желания убивать тебя, Ахмед, но я сделаю это.

– Тогда убей!

Ахмед поднял руку с ножом, и Аднан выстрелил.

Ахмед сполз на землю. Пуля попала ему в грудь. Джамиля закричала. Аднан вернул пистолет в кобуру и, освобождая путь, ногой оттолкнул мертвое тело. Джамиля не сводила глаз с бездыханного тела поэта, и по ее щекам ручьем катились слезы.

Все продолжали спокойно заниматься своими делами, словно перед их глазами не человека убили, а прихлопнули поганого таракана. Бреннана погрузили в большой отсек, а в меньший поместили кислородный баллон. Доктор закрепил на лице президента кислородную маску и включил подачу газа.

Аднан вернул на место пол микроавтобуса и повернулся к рыдающей Джамиле.

– Он знал меня! – выдавила она между приступами рыданий. – Это мой Ахмед…

В ответ Аднан хлестнул ее по щеке. Это привело ее в чувство. Она перестала плакать, потрясенная.

– Садись в машину, – приказал Аднан, – и делай свое дело!

Джамиля, не произнеся ни слова, выполнила распоряжение.

Гаражная дверь открылась, и микроавтобус выехал на улицу.

Взглянув на мужчин, Аднан кивком показал на тело Ахмеда. Те подняли тело и сбросили в смотровую яму. Аднан тем временем перевязал руку, в которую угодила пуля – старания Алекса не прошли даром.

Аднан с самого начала подозревал, что Ахмед так просто дела не оставит, и не спускал с него глаз с того момента, как они погрузили президента в карету «скорой помощи». Тем не менее, дело едва не закончилось крахом.

Через несколько секунд трое оставшихся в гараже мужчин влезли в машину «скорой помощи». Аднан выступал в роли пациента. Рядом с ним сел доктор, третий из мужчин уселся за руль. Таков был план бегства, но первоначально он включал в себя и Ахмеда.

Аднан понимал, что их видели в больнице, и, вдобавок к этому, он получил огнестрельную рану. Велика вероятность того, что им не удастся проскочить посты на дорогах. Но зато они могут послужить прекрасной приманкой. После этого все быстро закончится. Аднан взглянул на доктора и по его виду понял, что его одолевают те же невеселые мысли. Аднан закрыл глаза и погладил раненую руку. Боль была вполне терпимой. Бывало и хуже. К его шрамам теперь добавится еще один. Но Аднан чувствовал, что этот шрам станет последним. У него не было ни малейшего намерения гнить в американской тюрьме или позволить проклятым американцам убить его электричеством, как какое-нибудь животное.

После того, как жилой дом покинули все обитатели за исключением засевших там снайперов, силы правопорядка дали массированный залп из гранатометов по окнам шестого этажа. Оба снайпера прекратили огонь, и самая серьезная перестрелка, имевшая место в Пенсильвании после великого сражения под Геттисбергом, завершилась. Стражи закона, вломившись в квартиру, обнаружили два тела. Надо сказать, что снайперы погибли лишь после того, как расстреляли все патроны к «М-50» и тысячи зарядов к ручным пулеметам. Оба их пулемета раскалились так, что к ним было невозможно притронуться.

Пациентов больницы эвакуировали, а агента Алекса Форда обнаружили лежащим без сознания на асфальте. После того, как его привели в чувство, он рассказал обо всем увиденном и сообщил, что президента увезли в машине «скорой помощи».

В пяти минутах езды от Бреннана Джамиля наткнулась на первый блокпост. Перед ней хвост в хвост стояли три машины, и полиция приказала всем, кто в них находился, выйти.

Она повернула голову и посмотрела на мальчиков. Младший уснул, а двое других не переставали реветь. Джамиля вдруг почувствовала, что по ее щекам снова потекли слезы.

Ахмед сказал, что не знает ее, и велел с ним не разговаривать. Его убили на ее глазах. Он попытался зарезать президента. Ахмед нарушил план, и был за это убит. Но больше всего ее потрясли его слова: «Я тебя не знаю». Ненависть сожрала его целиком, раздавив в своем безжалостном кулаке сердце поэта. Только так Джамиля могла объяснить то, что произошло.

К реальной жизни ее вернуло постукивание в окно. Стучал полицейский. Джамиля опустила стекло, и вой ребятишек достиг ушей копа.

– Боже, леди, с вашими детьми все в порядке?

– Они напуганы, – ответила нянька, начав заранее подготовленную речь. – Я тоже. Сирены ревут, кругом полицейские, люди кричат… куда-то бегут… Это какое-то безумие! Мир сошел с ума! Я везу детей домой, – сказала она. И без особой необходимости добавила: – Я их няня.

И Джамиля принялась рыдать, отчего детишки заревели еще громче. Шум разбудил малыша, и он, включив в дело могучие легкие, внес свой вклад в общий хор.

– О'кей, о'кей, – торопливо произнес коп. – Мы вас надолго не задержим.

Он кивнул своим людям, те быстро осмотрели машину, не забыв заглянуть и под нее. Там, в каких-то дюймах от них, находился президент. Однако он так и остался необнаруженным. Судя по благоуханию, исходившему от заднего сиденья, мальчишки успели не раз сходить под себя, и копам не терпелось приступить к досмотру следующего автомобиля.

– Всего доброго, – сказал полицейский и, захлопнув дверцу, милостиво махнул рукой.