— Судьба моя была несчастна: видно, много у меня было прегрешений в прошлом рождении. Я рано потеряла матушку, и на мое горе вскоре ее заменила мачеха. Она опозорила меня, и мне пришлось покинуть отчий дом. Оскорбленная незаслуженной обидой, я поведала о своей беде Нефритовому владыке, и он, выслушав меня, сказал: «Участь твоя достойна жалости, но не сетуй на нее. Отец твой оправдан перед людьми. Пусть начинает он жизнь сначала, пусть сочетается узами брака с женщиной и живет с ней в любви и согласии!» Нефритовый владыка велел мне сообщить вам об этом, и я не могла ослушаться его воли.

Пэ Муён хотел было удержать дочь, поговорить с ней немного, но пропел петух — и она исчезла. Долго не мог успокоиться Пэ Муён, ходил по дому сам не свой, словно потерял что-то.

Жене его, госпоже Юн, тоже привиделся сон: будто спускается с облаков фея и, протягивая ей два цветка, говорит:

— Это Чанхва и Хоннён. Нефритовый владыка, тронутый их печальной судьбой, решил подарить вам дочерей. Растите их и будьте счастливы!

Очнулась госпожа Юн и видит: в руке у нее два цветка, комната наполнена благоуханием... В предчувствии чего-то радостного она позвала мужа и поведала ему свой сон.

— Кто это — Чанхва и Хоннён? — спросила она.

Выслушал ее муж, взглянул на цветы, а они, словно ласкаясь, тянутся к нему... Прослезился он — почудилось ему, будто увидел он своих дочерей. Рассказал он госпоже Юн их печальную историю и добавил:

— Когда-то моей первой жене приснился такой же сон: теперь он приснился тебе. Это, я думаю, знамение: у нас будут две дочери!

Супруги обрадовались. Они поместили цветы в драгоценную вазу, поставили на шкафчик и ежечасно любовались ими. Постепенно стали рассеиваться печальные думы правителя волости...

С этого месяца госпожа Юн готовилась стать матерью. Прошло десять лун, и стан ее округлился необыкновенно — было ясно, что она принесет двойню.

Как-то раз, когда уже приближались сроки, госпожа Юн, утомившись, прилегла отдохнуть да как бы невзначай и родила двух девочек. Находившийся во дворе муж тотчас же прибежал посмотреть на новорожденных: и лицом и сложением они были чудо как хороши — будто высеченные из драгоценного камня, будто сотканные из тоса!

Супруги несказанно обрадовались, кинулись взглянуть на цветы — но где же они? Тут они поняли, что это цветы лотоса превратились в девочек. Родители назвали новорожденных Чанхва и Хоннён и стали лелеять их, как сокровище.

Шли годы, девочки росли. В пять лет они выделялись среди сверстниц примерным поведением и необыкновенной дочерней почтительностью. К пятнадцати годам они превратились в обаятельных, необычайно красивых девушек. Родители любили их беспредельно.

Настало время подумать о женихах, и правитель волости с супругой обратились к свахам. Однако время шло, а достойных женихов не находилось, и это огорчало их.

Как раз в это время в Пхеньяне проживал некто Ли Енхо — человек богатый, но бездетный, без конца сокрушавшийся из-за отсутствия наследника. Уже на закате жизни ему явилось видение, и жена его вскоре разрешилась от бремени двумя сыновьями, которых назвали Юнпхиль и Юнсок. Юношам минуло шестнадцать лет. Это были отменные красавцы, наделенные ко всему прочему недюжинными литературными способностями. Не один горожанин, отец взрослых дочерей, мечтал породниться с Ли Енхо, да и родителей юношей заботили поиски невесток. Прослышав о достоинствах дочерей Пэ Муёна, Ли Енхо послал к нему свах. Дело было быстро слажено и выбран благоприятный день — последний день последней декады девятой, осенней луны.

Это было время, когда в Поднебесной царили мир и благоденствие. Юнсок записался в список претендентов на государственный пост и успешно выдержал экзамен. Король соблаговолил отметить Юнсока и пожаловал ему звание придворного академика. Юноша выразил его величеству глубокую признательность и попросил дать ему несколько дней отсрочки. Король милостиво согласился, и молодой человек в тот же день отбыл домой. Отец отличившегося, господин Ли Енхо, созвал родственников, старых друзей и устроил величественный пир. Отцы города прислали музыкантов и узорные ковры для гостей. Судья и попечитель подымали чаши во здравие Юнсока. Пир удался на славу!

Подошел день свадьбы. Торжественно, с музыкой вступили братья в дом своих невест. По окончании свадебной церемонии молодые супруги отправились в отведенные им покои, почтительно откланявшись родителям. Родители не могли нарадоваться на молодоженов, так они были прекрасны. Одна пара — словно две жемчужины, другая — словно две капли алмазной росы...

Обе невестки свято почитали свекра и свекровь, ни в чем не перечили мужьям. Вскоре Чанхва принесла в дом двух сыновей и дочь. Старший ее сын дослужился до высокого чина, стал вельможей; младший вышел в большие начальники по военной линии. Хоннён родила двух сыновей: старший уже занимал высокую должность при дворе, а младший, обладая недюжинными способностями к науке, удалился на лоно природы — там он подружился с ветром и луной, услаждал себя книгами и игрой на комунго.

Правитель волости дожил до девяноста лет, и ему был высочайше пожалован титул старшего помощника Председателя правительственного совета. В этом звании он и скончался. Через несколько лет за ним последовала и госпожа Юн. Чанхва и Хоннён безутешно оплакивали дорогих родителей.

Юнсок после смерти родителей поселился с братом, и они вместе стали растить внуков. Чанхва с сестрой покинули этот мир одновременно в возрасте семидесяти лет, Юнсок с братом — семидесяти пяти лет. У их внуков было много потомков, и жили они, наслаждаясь всеми благами жизни.

Четыре больших моря есть в Поднебесной: Восточное и Западное, Южное и Северное. И в каждом из четырех морей — свой государь-дракон. В Восточном море — Гуанъюань-ван, в Южном море — Гуанли-ван, в Западном море — Гуандэ-ван, в Северном море — Гуанцзэ-ван.

Из четырех государей четырех морей бессмертны трое. Смертен лишь правитель Южного моря Гуанли-ван. Случилось так, что он заболел. Не помогали государю-дракону сто лекарств, и он уже едва дышал. И тогда государь созвал всех своих подданных и сказал:

— Как все прискорбно! Если я, недостойный, умру, в глухих горах Бэйманшань «мои белые кости станут прахом», а нынешние почести и слава, счастье и богатство воистину окажутся тщетой мирскою.

Ведь было же и до меня, что самому императору Цинь Ши-хуану, объединившему шесть царств, понадобилась трава бессмертия с Трех священных гор, и он послал за ней пять сотен юношей и девушек. Да только с тех пор о них никто ничего не слышал.

А ханьский император У-ди, грозно потрясший Поднебесную, он ведь тоже, желая достичь бессмертия, воздвиг Террасу с балками из кипариса и на ней в особую чашу собирал чудесную росу.

И что же? Рассветная луна над горой Лишань — свидетель погребения Цинь Ши-хуана, и осенний ветер, веющий над могилой У-ди в Маолине, говорит о том, что даже от великих государей остается пригоршня праха. А если так, чего же мне ждать, ничтожному правителю?

Ведь мне придется навек оставить престол, который в нашем роду передается из поколения в поколение, и распроститься с жизнью. Знаменитого лекаря, что ли, попытаться найти, начать внимательно следить за пульсом и принимать лекарства?

И тут же государь-дракон распорядился:

— Ввиду того, что болезнь моя стала так опасна, вы, подданные, докажите свою преданность, найдите прославленного лекаря и верните меня к жизни. И тогда мы возрадуемся вместе.

Тут выступил вперед один из приближенных:

— Слыхал я, в землях У и Чу знамениты три великих мужа: первый советник Фань из царства Юэ, посланник Чжан [321]из царства Цзинь и достойный ученый Лу [322]из империи Тан. Не лучше ли будет призвать всех троих и с ними посоветоваться?