В субботу Тайка проснулась раньше всех. Лежала в постели, смотрела в окно и улыбалась: наконец небо полностью очистилось от туч – впервые за каникулы!

Тайка прислушалась, в квартире стояла тишина, все спали. Даже безобразник Васька еще не проснулся и не носился по комнатам ураганом, роняя все со столов и бесстрашно качаясь на маминых шторах.

Настроение было прекрасным. Тайка искренне считала, что все несчастья позади. Почему нет?

Мама на нее уже не сердится. Тайка по-честному отсидела два дня дома, в наказание.

И по маминому требованию прочла «Хижину дяди Тома»! Ничего книжка оказалась, Тайка и не ожидала. Она даже ревела в некоторых местах, хорошо, ее позора никто не видел.

Тайка нащупала под подушкой зеркальце и криво улыбнулась – Весту бы туда. Авось и предупредила бы Тома обо всем. Хотя… Ей-то ни разу знание будущего не помогло!

Тайка разочарованно фыркнула – бесполезная безделушка, не зеркало. Больше вреда от него, чем пользы. И деревянную рамку пришлось снять из-за бабы Маши. Она вчера к ним домой приходила. Вечером. К маме. Якобы за солью. Тайка злорадно фыркнула: а на лице – маска! Марлевая. Ну, не маска, а повязка. Чтобы нос прятать.

Маме баба Маша сказала – простыла она. Мол, чтоб никого не заражать, и носит «нашлепку». Это баба Маша так повязку марлевую обозвала.

А сама к Тайке в комнату ввалилась, хоть ее и не приглашали. Так злыми глазками повсюду и шныряла. Тайка мигом поняла – зеркальце высматривает. Видно, что-то заподозрила. Может, сообразила – мальчишки ее отвлекали, пока Тайка в форточку лазила.

Тайка поморщилась: «Ноги-то у меня грязные были. Следы могли на подоконнике остаться, я и не подумала тогда…»

Как баба Маша ушла, Тайка ни секунды не медлила, с Весты деревянную рамку сняла. На всякий случай бумажную сделала. Из красного картона. Чтоб баба Маша и саму пластину не признала, если вдруг случайно увидит.

Тайка представила, как изумленно баба Маша рассматривала в зеркало красные горошины, и широко ухмыльнулась. Наверное, кусок мыла перевела, пытаясь смыть их! И ногтем небось скорябывала. Гадала, бедняжка, как они появились. Сто процентов – решила, что болезнь экзотическую подцепила. Теперь думает – где. И какую именно. А вообще-то – так ей и надо! Противная старуха.

Сегодня Тайка не завтракала. Эти два дня она только и делала, что жевала. Никак не могла наесться. Мама вначале сияла от счастья, подкладывая ей добавку, а потом забеспокоилась.

Тайка видела, мама и в медицинский справочник заглядывала, искала – при какой болезни сильно повышается аппетит.

И тете Гале – врачу – звонила несколько раз и все подробно расспрашивала. Волновалась: не нужно ли срочно бежать в поликлинику, сдавать анализы. Смешная!

Зато сегодня Тайку уже передергивало при мысли о бутербродах. И чай пить не хотелось. С сахаром, вареньем и лимоном. Вприкуску с печеньем, конфетами и халвой. Да-да, именно так она и пила его эти два дня!

Поэтому Тайка и сбежала из дома, пока мама с папой не проснулись. Чтобы в нее завтрак не впихивали. Оставила на кухонном столе записку «Буду к обеду» – и с усмешкой подумала: «После моего обжорства мама и не усомнится, что я к обеду прибегу».

Обленившийся Тайфун с ней не пошел. Смерил Тайку сонным взглядом и снова прикрыл глаза. Впрочем, он полночи где-то прошлялся! Тайка слышала, когда он появился в детской. Почти под утро.

Тайка шла по утреннему, толком не проснувшемуся городу и жадно вертела головой. За два дня «домашнего ареста» она умудрилась по нему соскучиться!

Улицы лежали перед Тайкой тихие, чистые, не потревоженные прохожими. Изредка мимо проносились легковушки, натужно рычали автобусы, трогаясь с остановок, жизнерадостно звенели трамваи…

Солнце висело над крышами, круглое, сияющее. Разгоняло предутреннюю дымку, окрашивало небо в ослепительно синие тона.

Тайка углядела впереди большую лужу, оставшуюся после дождя, и воровато оглянулась. Потом сняла босоножки и с наслаждением пробежалась по прохладной воде. Старательно промерила глубину и с сожалением выбралась на сухое место.

Тайка вдруг вспомнила: она уже почти взрослая девочка. Ей десять! То есть, одиннадцатый. Второй десятой пошел, по маминым словам. Тайка угрюмо улыбнулась – так и не заметишь, как старушкой станешь. Становиться старухой Тайке не хотелось.

Она вытащила из кармана зеркальце – опасная сторона теперь пряталась под красным картоном – и внимательно изучила свое лицо: нет ли первых морщин. Озабоченно разгладила пальцем подозрительное место под правым глазом и раздраженно фыркнула: «Прямо как Ритка! Глядишь, завтра тушь у нее стяну и краситься начну!»

Тайка растроенно шмыгнула носом – неужели и она этим кончит? Будет как Ритка щебетать только о мальчишках, глупо хихикать в телефонную трубку и выпрашивать у мамы очередную модную тряпку? Лучше повеситься!

Тайка неприязненно покосилась на подол нарядного девчоночьего платья. Того самого. Голубого. С вышивкой и кружавчиками. Она надела его, чтобы порадовать маму. И доказать ей, что действительно повзрослела. Стала наконец э-э… женственной, так.

Вот будет цирк, если она в нем наткнется на Мишку! Еще решит, кретин, что Тайка в него влюбилась. Раз сама поцеловала. Да еще без скандала.

Тайкино лицо порозовело от негодования. Неожиданно пришло в голову – а если разыграть Гуся лапчатого? Вздыхать и демонстративно вешаться на шею? Только Ваське заранее все рассказать, якобы по секрету. Васька мигом мальчишкам растреплет, он такой!

Интересно, что Мишка делать будет? По шее ей даст или станет терпеть, стиснув зубы? А может, посмеется. Скажет – кончай придуриваться!

Тайка насупилась. Она сомневалась, что сможет «всерьез» вешаться Мишке на шею. Разве только чтоб сунуть жабу за шиворот?

Тайка угрюмо усмехнулась: «Скорее всего, Мишка сам меня отшвырнет. Нужно Гусю, как же, чтобы всякие рыжие к нему липли!»

Тайка рассматривала веснушки и тосковала – их не пересчитать! Даже если выделить «специального» человека – как врал бабе Маше Сенька – то и он собьется. Их же тысячи! А может – миллионы.

Внезапно Тайка вздрогнула. Она вспомнила о своей нечаянной идее избавляться от веснушек постепенно. И удивилась, что потеряла целых два дня.

Так глупо!

Тайка попыталась прикинуть, сколько же у нее веснушек, чтобы разделись все это на шестьдесят дней. Или на девяносто. Чтобы они закончились как раз к школе, к новому учебному году.

Но не смогла. Сбилась на третьем десятке. Подумала и решила – пропажи трех штук в день вряд ли кто-нибудь заметит. Даже мама с папой.

Тайка наметила пальцем самые крупные веснушки на кончике носа и срывающимся голосом приказала Весте:

– Вот эти три убери. Но остальные не трогай!

И широко распахнула глаза – намеченные веснушки моментально пропали. Тайка счастливо засмеялась – неужели она от них действительно избавится? Нужно только время!

Тайка сунула зеркальце в карман платья и припомнила подходящие к случаю пословицы: «Спешка хорошо только при ловле блох» и «Поспешишь, людей насмешишь». Народная мудрость, не что-нибудь!

Потом Тайка решила посмотреть на динозавра, забавного и необычного. Эта цветочная фигура каждое лето появлялась в городе, ее любили и ждали.

Динозаврик всегда Тайке нравился. Она даже несколько фотографий с него сделала. На цифровой фотоаппарат. И теперь он каждый день подмигивал Тайке с монитора.

Жаль, придется целый километр тащиться по Октябрьскому мосту, это самый длинный мост в городе!

Тайка деловито трусила по пешеходной дорожке. Изредка она останавливалась и с восторгом смотрела вниз – бегущие воды реки почти как пламя костра. Они никогда не надоедают.

До середины моста Тайка не дошла. Она вдруг услышала громкие басовитые всхлипывания и нешуточно испугалась: голос совсем не детский. А чтобы так горько, да еще на улице рыдал взрослый… Такого Тайка еще не видела!