— Княжич, если ты…

— Не будем о том, чего нам обсуждать не следует, — прервал я женщину. — Лучше расскажи, что там в Империи творилось, пока мы летели? Ты ведь успела связаться с Родом, верно?

— Да, — кивнула она, досадливо поджав губы. Явно хотела бы подробнее о моем возвращении в Род Шуйских поговорить, но подчинилась. — С чего бы начать… Ну, Император всё ж таки сподобился отправить хотя бы часть своих войск на помощь южным и юго-западным фронтам. Четыре миллиона солдат, три больших воздушных флотилии, двенадцать Великих Родов со своими Магами Заклятий двинулись на помощь нашим силам. Из интересного — помимо Магов Заклятий самих Великих Родов, с ними ещё четверо, о чьем происхождении ничего неизвестно. Из числа ближних, вассальных Императору напрямую Родов, в чьем составе никого выше Архимагов никогда не числилось. Итого — шестнадцать Магов Заклятий, будто черт из табакерки! Представляешь⁈

— Четверо Магов Заклятий, о которых раньше никто не слышал⁈ — изумился я. — Но откуда? У Императорского Рода ведь было всего четверо своих-то — тот из Романовых, что командовал балканским фронтом, сам Император, Павел Александрович да Константин Романов, генерал-губернатор Китежградской губернии!

— Теперь ещё двое в самом Роду, кстати, — решила добить меня женщина. — Некий Максим Романов, почти отдавший концы от старости Архимаг, что всё ж таки преодолел рубеж, и Екатерина Романова, вдова прежнего генерал-губернатора Нижегородской губернии. Тоже неожиданно взяла ранг… Но не так неожиданно, как Максим — у неё изначально, с юности отмечался небольшой шанс на достижение восьмого ранга. Взяла Мастера ровно в двадцать, ни туда ни сюда… Просто в последние лет пятнадцать все уже и думать забыли о том, что она может прорваться, а поди ж ты, удивила, старушка. И теперь у Романовых шесть действующих Магов Заклятий!

— С ума сойти, — покачал я головой. — А я уж было решил, что ничего удивительнее нашего урожая Архимагов и Магов Заклятий после Нежатиной Нивы точно не услышу…

— А ты ещё и не всё услышал, — заверила меня Ярослава…

— Ещё выпивки! — крикнул молодой парень в теплом полушубке, распахнутом настежь. — Московского бархатного, на всех! Да мяса вяленого две тарелки, из Когтистого Зайца! Поживей, хозяйка!

Полумрак большой, заполненной разным людом таверны освещали два десятка висящих из-под потолка магических ламп. В большом зале, спокойно умешавшем в себе без особого труда добрых две сотни человек, было не протолкнуться от народа — сегодня, в вечер субботы, весь честной народ спешил найти себе развлечение по карману и возможностям. Многочисленные охотники на чудовищ, егеря, гвардейцы, маги и прочий люд из тех, в чьих карманах звенело веселое серебро да золото, что могли себе позволить в вечер последнего рабочего дня пойти да посидеть в «Красотку и Мёд», самое большое и дорогое заведение на добрые полторы сотни километров окрест, гудело от шебутного веселья собравшихся.

Последний год в Александровской губернии выдался на редкость тяжелым — вторжение иномирной расы, нападение на столицу провинции, затем приход циньских захватчиков, отбросивших армии генерал-губернатора и захвативших в моменте почти половину губернии… И земли Николаевых-Шуйских, к сожалению, тоже хлебнули сполна горестей и бед в эти нелегкие времена. Пусть циньские войска сильно не дошли до этих краев, но своих напастей хватало и тут — весной, как и всегда, валом повалили монстры Разлома, в лесах шалили многочисленные диверсионные отряды Цинь плюс недобитки кланов, что сожгли Александровск, а уж о обозлившихся на крутую расправу с одним из своих племен кочевниках и говорить нечего.

И тем не менее Родовые Земли Николаевых-Шуйских выстояли. Сам того не осознавая, разрешивший Алтынай и оставленным здесь доверенным людям из числа своих приближенных принимать под его руку мар и прочую нелюдь Аристарх оказал своим владениям громадную услугу. Творчески подошедшие к его позволению Алтынай и совет командиров его гвардии весьма вольно истрактовали его разрешение и начали принимать под руку вообще всех, не глядя на происхождение, былые дела и даже принадлежность к непримиримым, казалось бы, противникам Империи — лишь бы способен был принести этим истерзанным, щедро политым кровью краям какую-либо пользу.

Воины, боевые маги, строители, крестьяне, бывшие разбойники, отщепенцы из числа кочевников, изгнанные из родных племен за какие-либо проступки, маги-артефакторы, да кто угодно, кто способен был либо с мечом в руке, либо своим мирным трудом послужить выживанию Родовых Земель Николаевых-Шуйских, принимался здесь без лишних разговоров и расспросов. Нельзя сказать, что этот процесс проходил гладко — случалось всякое, и не раз бывало так, что гвардейцы при поддержке боевых магов десятками вырезали недавно принятых под крыло Рода новичков, если те нарушали немногочисленные правила и законы, царящие в этих краях. Немногочисленность законов на этих землях компенсировалась суровой и железобетонной уверенностью всех, кто проживал в этих землях, в неизбежности и неотвратимости наказания для нарушителей. А так как возможности возиться с тюрьмами и содержать бездельников за казенный счет не имелось, боевые маги Николаевых-Шуйских под прикрытием тяжелых отрядов суровых, закаленных боями гвардейцев без затей вырезали под корень всех, кто считал, что на новом месте у него выйдет жить по старым правилом. Многочисленные шайки Темных Братств, что легко скрывались от гвардейцев, непривычных к разного рода розыскным мероприятиям в людных поселениях, на раз вычислялись марами, полуночницами и волколаками, что служили под рукой Главы Рода… О чем тот пока был не в курсе. Но дело те своё знали отменно — никто не мог укрыться от тяжелой карающей длани верных вассалов отсутствующего хозяина этих мест.

Александровская губерния заслуженно считалась Фронтиром, ограждающим земли людей от орд монстров и искаженных магией областей. Но расположенные на самом краю обжитого края Родовые Земли Николаевых-Шуйских были вообще на самом переднем краю этих земель, расположенные достаточно далеко от любых иных крупных поселений людей, были самим воплощением духа Фронтира — свободного от властей и большинства законов края, в котором, соблюдая немногочисленные правила местных, можно было скрыться, начать новую жизнь с чистого листа всякому, кого не приняли более цивилизованные края.

За одним столом сейчас подобралась весьма пестрая и невозможная в любых иных краях кампания. Две красивые девушки-мары, не скрывающие своей сути, открыто демонстрируя чуть удлиненные клыки и нечеловеческую ауру, молодой мужчина лет двадцати семи, с тонким шрамом, пересекавшим левый глаз, здоровенный, хмурый волколак, не скрывающий своих волчьих ушей, постоянно подергивающихся и поджимающихся, полуночница — девушка с юным лицом и седыми волосами да черными, без радужки, глазами… И их лидер — невысокий, бледный мужчина в черном и серебряном, с прислоненным к столу посохом с вершиной в виде искусно вырезанного из неизвестного минерала небольшого человеческого черепа в кулак величиной. Ну и в довершение всего — пожилой чародей с нашивкой на плече, изображавшей семь молний, со всех сторон бьющих в круг.

— А правду говорят, что сегодня здешний барин возвращается? — поинтересовался волколак. — Бают, что с подвигами, да при войске большом! Говорят, старожилы, что его помнят, особливо из числа гвардейцев, уверяют, что с его приходом тут порядок наведут мгновенно…

— Слышу, друг Федор, в твоем голосе немалую долю скептицизма пополам с затаенным опасением? — Весело повернулся к нему молодой, тот, что со шрамом. — Переживаешь, что вернется и не одобрит лично твое пребывание в этих краях? Или опасаешься каких иных самодурств с его стороны? Хотя, думаю, тебе как раз есть чего бояться — ты не смазливая девица, тебя паренек и…

— А ну пасть закрой, придурок малохольный! — грозно рыкнул на парня маг с отметкой Николаевых-Шуйских. — Ты, Максимка, говори, да не заговаривайся — на барина нашего хулу возводить не смей, мудак кудлатый! Иначе я не посмотрю, что ты мне жизнь в Ясном Бору спас, зубы-то пересчитаю!