— Внимание! — Разорялся отчего-то знакомый голос, усиленный мощными динамиками наружной трансляции. — На Пионере! Колющее, режущее, метательное и огнестрельное оружие на палубу! При не подчинении, открываем огонь на поражение! Приготовиться принять досмотровую группу.

Потом ещё раз, повторили, но уже на не очень хорошем английском. Вот так вот. Однако прикольно братья славяне встречают. Хорошо, что сразу из всех стволов не саданули. Впрочем, чтобы подобного не случилось, мы все возможные меры приняли, какие смогли. Даром что ли, полотнище Андреевского флага, развевается на флагштоке, а судовой тифон ещё за ранее разразился серией гудков. Три коротких, три длинных и снова три коротких. На языке азбуки Морзе, это три точки — три тире — три точки. В переводе на русский, СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ, хотя нынче вариантов расшифровки этой аббревиатуры, гораздо больше одной и толком сказать, какой из них правильный, никто не может. Однако с тем, что сигнал SOS, является сигналом бедствия, все согласны. Устаревшим сигналом правда, но тем не менее общеизвестным.

Когда отдавал команду дудеть, если честно, очень волновался и переживал. Нет, вид-то у меня был при этом суровый, во всяком случае я старался так выглядеть, но на самом деле, в душе был раздрай. А ну как некому услышать уже? А ну как не успели мы и в родном доме давно хозяйничает БЕДА? Чего я только передумать не успел, за те пол часа, пока таки нас услышали и заметили, а может наоборот, сначала заметили и только потом услышали. Главное, что реакция вообще есть. Всё остальное, решаемо.

— Я тебе стрельну! Я тебе так стрельну, что небо в овчинку покажется. — Это Ефимовна возмутилась. — Ишь чего удумал! Это где ж такое видано, чтобы в своих стрелять? Совсем сдурел служивый?

Повариха наша, гудит так, что судовой тифон от стыда за свой «фальцет» краснеет. При нужде, эта женщина ураган перекричит.

— Это кто там такой грозный? И вообще, свои дома сидят, теливизир смотрют. — Усмехается усиленный динамиками голос, пародируя кота Матроскина. — Откуда вы такие свои взялись?

И тут я его вспомнил. Это же тот чернявый и улыбчивый старлей, что отсыпал мне патронов для ксюхи, который первым встретил на блокпосте. Аганесян кажется, по фамилии. Вот имени я тогда так и не узнал, ну дык про другое голова болела. Ну точно, вон его рожа, на крыле мостика отсвечивает и кокардой морпеховского берета поблёскивает.

— А ты старлей, зря ухмыляешься. Я б на твоём месте прислушался. — Вступаю в диалог, посредством простейшего, жестяного рупора. У нас, в отличии от военного корабля (это старенький, малый противолодочный), который вышел к нам навстречу, чадя жирным дымом, электричества нет и соответственно даров цивилизации, тоже не имеется. — Мои тётки страшны в гневе. Порвут твою задницу на британский флаг и как звать не спросят. Они домой вернулись, ожидали тёплой встречи, а вместо этого, в них всяким непотребством тычут. Вот ежели чем ни будь более приятным и привычным грозил тыкнуть, то большинство только за будет, но не орудийными же стволами в конце концов. Это ж даже для истосковавшихся по мужской ласке тёток перебор. Побойся бога Аганесян. Что напишут на твоей могилке? Не смог переспорить женщину?

— А ты ещё кто такой красноречивый? — Опешил бравый вояка. Разговор явно шёл не по тому сценарию, который был задуман изначально.

— Кто — кто! Конь в пальто. Забыл уже, как патронов мне отсыпал, когда я за дочерью уходил?

— Вольнов? Серёга?!!! Господи! Так мы ж тебя уже похоронили! Буквально вчера тебя поминали. Да что же это?!! — Засуетился парень. — Отбой хлопцы! Свои это! Радость-то какая. Вот Геннадий Семёнович обрадуется. Да командир мой, всё корит себя, что отпустил тот раз!

— А ты смотрю, тут известная личность. — Удивилась Елена. — Когда успел связи среди вояк заиметь?

— Да было дело. Случайно познакомились.

— А этот Геннадий Семёнович, он кто?

— Да так. Мужик один. То, что он Семёнович, сам только сейчас узнал, немного помог ему по пути, когда за вами выдвинулся. Из бывших военных. Комерс какой-то вроде. Я ж не расспрашивал. Время поджимало. Да мы и знакомы были всего ничего. Но мужик вроде серьёзный. Не из тех, что купи продай. Старой, советской закалки ещё воин.

— Сдаётся мне Серёж, что он нынче не просто мужик комерс, иначе бы этот военный, его не вспомнил. Поверь бабьему чутью.

— Да не, просто они с его командиром, старые друзья по службе. Вместе как я понял в горячих точках воевали. Потом Генка бросил службу, разочаровавшись в государстве и его политике, да в комерсы подался.

Между тем, с МПК (малый противолодочный корабль), быстро спустили надувную лодку и уже через минуту, она была у нас под бортом, а ещё через минуту, меня уже тискал Аганесян.

— Ну ты даёшь мужик. — Не переставал радоваться старлей. — Его отпели уже, а он жив здоров, по морям-акиянам шастает! Тебя и не узнать. Куда телеса делись?

— Это с какого перепугу, меня вдруг хоронить-то вздумали? — Опешил я. Да и вообще, честно говоря, не ожидал такой бурной реакции. Мы ж с этим парнягой, виделись минут пятнадцать всего, а тискает, вроде родного брата, давно пропавшего встретил.

— Да как же. Ты ж один в пустоши ушёл. А сейчас оттуда такие орды порой лезут, только успевай отстреливаться. Уже даже пару раз, пришлось миномётами отмахиваться. Одолевают зелёные перцы, что б им пусто было. Уж сколько раз кровью умылись, а всё не угомонятся. Да что мы всё о нас, да о нас?! Сам-то как? Догнал дочь?

Киваю.

— Ну так хвались уже!

— Да я не только дочь догнал. Там оказывается, много наших похватать успели. Вот дочь — Ирина, — представляю, подошедшего ребёнка, — а это Елена Полозова.

— Жена этого переростка. — Не смогла промолчать девушка.

— О как! — Округлил глаза военный. — Виталий Степанович говорил, что ты вроде как разведён был. Нет?

— Был. А теперь видишь, как?

— Окрутили значит? Впрочем, это у них, у баб быстро, однако отметить-то все одно надо! — Обрадовался парень, потирая ладоши.

— Будет время, отметим. Ты извини старлей, но мы ведь толком так и не познакомились. Спешил я тогда. А то старлеем или Аганесяном постоянно звать, неудобно как-то.

— А! Ерунда всё это. Я уж привык давно. Но если интересно, Гариком мака с папкой назвали.

— Очень приятно. — Жму руку. — Спасибо тебе кстати за патроны. Очень помогли.

— Я смотрю, — заглядывает мне за спину, где автомат на ремне болтается, — обрубок свой ты тоже сохранил? И дубец самодельный.

— Если б не они, хана. — Соглашаюсь с ним. — Ты вот что Гарик, отмахни-ка своим, чтобы начинали движение. Только не быстро. Узлов восемь, девять. Больше выдать не смогу. Пусть дорогу показывают.

— Откуда у тебя, вообще такое корыто диковинное образовалось? Это ж раритет!

— Ты полегче военный! За «корыто», могу и в глаз зарядить и не посмотрю, что ты выше званием. — Шуточно обижаюсь. — Это как ты выразился «корыто», я сам можно сказать построил, вернее модернизировал поделку одного гениального гнома.

— Гнома?! Да ладно!

— Ей богу. Скажу больше. В этом мире, ещё и эльфы водятся, и демоны, и ещё кто только не живёт. Кстати о гноме, что у нас на борту обретается. Вот же он. Указываю, на рыжебородого.

— Да ну?! — Снова удивляется Гарик. — А с виду мужик как мужик, только рыжий. Так Виталий Степанович, энергетик наш, как бы не ярче будет. Да и рост для гнома великоват. Не?

Жакдин стоял насупившись, не понимая, что ему делать. То ли уже начинать рожу бить, от такого бесцеремонного отношения, то ли продолжать важность изображать. А вообще, бабьё снова праздник слёз устроило. Бедные солдатики, которые вместе с Гариком из лодки на борт поднялись, сейчас выступали в роли жилеток для впитывания солёной жидкости. Короче наконец-то народ расслабился. Теперь точно стало понятно, что дома. Мешать я не стал. Не поняли бы. Да и вообще, я что не человек? Понимаю же, когда время строить людей, а когда вожжи отпустить.