Коляску Ричарда уже починили. Можно было отправляться в путь. Конечно, потребуется заново ее выкрасить, но это может подождать, пока он не доберется до Лондона. Во всяком случае, в ней можно было спокойно пускаться в дорогу, и он торопился поскорее уехать отсюда. Пора возвращаться к реальной жизни.

Оказалось, что и дилижанс тоже в порядке: повреждения были менее серьезными, чем казалось на первый взгляд. Ричард стоял во дворе гостиницы в ожидании, когда пассажиры закончат завтрак и спустятся вниз или придут из тех домов, где были размещены на ночь.

Солнце уже сияло, хотя день выдался ветреным. Цветные ленты на забытом майском дереве громко хлопали.

Ричард вдруг решил, что подождет, пока не уедет Нора.

Правда, его так и подмывало поскорее убраться восвояси, не повидавшись с ней в последний раз. В конце концов, можно послать слугу за саквояжем. Но он должен убедиться, что больше ничто не задержит дилижанс: у нее нет денег, а она вряд ли согласится взять у него хоть несколько шиллингов.

Наверное, большинству окружающих покажется очень странным, когда она сядет в дилижанс, а он уедет один, в коляске. Поползут сплетни…

Сам он был совершенно равнодушен к мнению посторонних, но ей придется много часов провести в обществе этих людей. Что, если они начнут расспрашивать, любопытствовать, быть может, издеваться?

Проклятие!

И что пошло наперекосяк сегодня утром в этой комнате? Совершенно непонятно. Они не ссорились, и все же…

Он резко оборвал разговор, объявив, что сейчас оденется и уйдет… и внезапно между ними воцарилось жуткое молчание. Как раз когда он удостоверился, что во всей этой истории именно Нора была невинной жертвой. Как раз тогда, когда она удостоверилась, что, возможно, именно он был во всей этой истории невинной жертвой.

Неужели теперь он убегает?! А она?

Кучер нетерпеливо сзывал пассажиров. Некоторые уже собрались и занимали лучшие места возле окон.

Ричард вошел в гостиницу. Пожалуй, нужно подняться за Норой. Снести вниз ее саквояж и попрощаться, как подобает людям цивилизованным. Но зачем все это?!

Она уже стояла у лестницы с саквояжем в руках. Их глаза встретились. Он подошел к ней и взял саквояж.

– Ты услышала, как сзывают пассажиров?

– Да.

Она была немного бледна. И глаза казались неестественно огромными. Волосы были безжалостно стянуты в узел и прикрыты шляпкой.

Неужели он расстанется с ней безропотно? Без борьбы?

Теперь стало ясно, какими ей представлялись события, случившиеся в эти шесть месяцев после их свадьбы. Какими глазами она видела всю ситуацию. Он покорно позволил Райдеру увезти ее домой и объявить брак незаконным. Не попытался поехать за ней или хотя бы увидеться. А потом она, должно быть, услышала о счастливых переменах в его судьбе. И после того как ее семья обеднела, он ни с того ни с сего написал ей, предлагая выйти за него замуж. Чтобы поглумиться? Отец сделал все возможное, чтобы заставить дочь согласиться. Здравый смысл наверняка подсказывал, что ей предлагают прекрасный выход из положения. И все же у Норы хватило мужества отказаться.

Не потому что она разлюбила его. Просто посчитала, что это он никогда ее не любил.

Она смотрела ему в глаза.

– Мисс Райдер! – раздался громкий, нетерпеливый голос кучера. – Мисс Райдер здесь?

– Нора, – поспешно сказал Ричард, – я написал то письмо вовсе не с целью оскорбить твоего отца или позлорадствовать. Это было последней отчаянной попыткой убедить тебя вернуться ко мне.

Она продолжала молча смотреть на него.

– Мисс Райдер! – Голос доносился уже со двора. – Никто не знает, где эта чертова особа провела прошлую ночь? И как она выглядит?

– Первый месяц я писала тебе каждый день, – призналась она едва слышным шепотом. – Каждый божий день. Но ни одно из писем не было отослано. Я не знала, куда их посылать. Ты просто исчез. Не взяв с собой меня. И ни единого слова от тебя. Ни единого. Я и сейчас чувствую себя одинокой: жизнь платной компаньонки приятной не назовешь. Но я никогда не знала такого одиночества, как в эти несколько месяцев. Я вышла замуж, а потом – ничего. А потому вдруг получаю письмо. Такое холодное, такое формальное.

– И переписанное сто раз, прежде чем был отослан последний вариант. Это был мой последний шанс, и я не хотел его упустить. Только ничего не вышло.

– Мисс Райдер? – Кучер снова появился в дверях и на этот раз не сдержал раздражения: – Дьявол побери эту женщину! Где она? Хозяин, вы ничего о ней не знаете?

– Я? Нет, – покачал головой хозяин.

– Придется ехать без нее! Так ей и надо! Не могу заставлять ждать остальных, после того как целый день потерян!

Нора глянула поверх плеча Ричарда. И на секунду в ее глазах метнулось нечто вроде паники.

– Не уезжай, – попросил он, сжимая ее запястье. – Не уезжай, Нора. Останься со мной. Останься навсегда.

Нора слегка качнула головой.

– Миссис Кемп, отнести ваш саквояж в коляску? И ваш, сэр? – осведомился подошедший хозяин.

Нора прикусила губу и продолжала смотреть на Ричарда. Со двора донеслись стук колес, топот копыт и оглушительный вой рожка, предупреждавшего остальные экипажи, что со двора выезжает дилижанс. Выезжает. Без нее!

– Да, прошу вас, – ответил Ричард.

Хозяин подхватил саквояж и поспешил к выходу, громко приказывая невидимому слуге немедленно пойти наверх и доставить в коляску саквояж мистера Кемпа.

– Ты моя жена, Нора, – напомнил Ричард.

Глаза ее внезапно наполнились слезами.

– Брак незаконен, – пробормотала она. – Он…

– Законен, – твердо объявил Ричард. – Хотя я не сомневаюсь, что некая сумма перешла из рук в руки и все документы исчезли. Но это ничего не меняет, Нора. Ты моя жена.

– Ричард… – начала она.

– Я люблю тебя. Всегда любил. Полагаю, и ненавидел тоже. Но всегда, всегда любил. Прошлая ночь… это была любовь, Нора, и ты должна это знать. Едем со мной.

– Но… мне нужно идти. Кучер зовет.

– Поздно, – улыбнулся он. – Дилижанс уже уехал.

– Правда?! – ахнула она.

Поразительно, как это она ничего не слышала! Была слишком занята разворачивавшейся между ними драмой.

– Ты снова застряла здесь. Со мной, – сообщил Ричард.

– На всю жизнь?

– По крайней мере на этот срок, – кивнул он.

Она стояли, глядя друг на друга, пока уголки губ Норы не приподнялись в ответной улыбке, зажегшей глаза.

– Но не обязательно оставаться здесь, в «Посохе и дубинке», – добавил он. – Лошади и коляска уже стоят наготове.

– Куда мы едем? – спросила Нора.

– В длинное путешествие до конца нашей жизни. Однако сначала – в Лондон, где я постараюсь как можно скорее раздобыть специальное разрешение на брак. Сами мы точно знаем, что не живем в грехе, но общество может не так охотно этому поверить.

– О, Ричард, – пробормотала Нора. Он взял в ладони ее правую руку.

– Ты выйдешь за меня, Нора? Снова?

Он широко улыбался, и она вдруг почувствовала себя на седьмом небе от счастья.

– Выйду. Но только последний раз, Ричард. Я положительно отказываюсь вводить это в обычай.

Оба рассмеялись, пьянея от радости, и он подался вперед, чтобы завладеть ее губами, в тот самый момент, когда слуга, посланный наверх, с грохотом слетел по лестнице с саквояжем Ричарда, а хозяин вошел со двора, только что уложив саквояж Норы в коляску.

Слуга поспешно и шумно попятился, а хозяин кашлянул и внезапно обнаружил нечто, требующее его немедленного присутствия.

Ричард обнял жену за талию, она обхватила его шею, и они продолжали публично и совершенно скандально выказывать всю глубину владевших ими чувств.

Ради такого мгновения остаток жизни мог и подождать.