Мама часто говорила, что Лёсик фантазёр, и сама при этом вздыхала.

А папа говорил, что боится, как бы из его сына не вышел врунишка.

Но честное же слово, Лёсик никогда не врал. И когда Витька сказал, что у него есть аквариум, и он понёс ему свою лучшую ракушку с Чёрного моря, а аквариума у Витьки не оказалось, Лёсик очень рассердился. Целый день он не хотел с Витькой разговаривать, пока тот не сказал, что пошутил.

Ещё когда Лёсик был маленьким, он заметил, что если крепко прижаться ухом к подушке, то услышишь, как кто-то идёт в тяжёлых сапогах — неторопливо и страшно. Мама успокаивала Лёсика, говорила, что никого нет, но он всё равно слышал и боялся спать на боку.

На обоях он видел смешных человечков. Они были разные: одни — маленькие, курносые и толстые, другие — худые и важные… Некоторые танцевали, некоторые грелись у костра…

А мама говорила, что ничего нет, просто самые обыкновенные цветы.

Однажды к папе заехал по пути в Москву его знакомый — инженер. Он работал где-то далеко в Сибири, строил там мосты.

Они сидели с папой, пили чай и разговаривали. Инженер рассказывал, какой они будут строить мост.

— Понимаешь, — говорил инженер и чертил ложечкой на скатерти, — он будет несущей конструкции. На вид легчайший, как… как паутина. Воздух, простор…

Лёсик сидел тут же и слушал.

— А цветы там будут?

— Какие цветы? — спросил инженер.

— Ну, — смутился Лёсик, оттого что вмешался в разговор, — на мосту цветы.

— Иди-ка спать, — сказал отец.

— Нет-нет, — заинтересовался инженер, — какие цветы? Настоящие?

— Ну да. Идёшь, и весь мост пахнет. Я где-то видел такой… Может, в книжке…

— Может, во сне?

— Может, во сне.

Инженер улыбнулся Лёсику:

— Там внизу есть острова, и на них цветы. Весёлые, разноцветные и пахнут.

— Тогда не надо, — согласился Лёсик. — А звезду вниз можно спустить?

— Спать пора, — повторил отец.

— Подожди минутку, — попросил инженер. — Зачем звезду вниз спустить?

— Я одну видел… Глаза сощуришь — малиновая, откроешь — зелёная.

— Они такие… — сказал инженер и вдруг расхохотался, как мальчишка. — Я один раз… ой, не могу, месяц видел, молоденький такой, сел на антенну, ноги свесил и смотрит вниз — любопытный!..

Лёсик тоже смеялся.

Ему нравился инженер. Но отец поднялся и увёл Лёсика спать.

Он слышал из своей комнаты, как инженер сказал отцу:

— Пусть бы посидел человек. Я хотел ему про знакомую лягушку рассказать. Тебе же неинтересно.

А отец засмеялся:

— Чудак! Выдумал тоже — знакомая лягушка!

Лёсик лежал и думал, что инженерова лягушка, наверное, зелёная, как трава. По утрам она вскакивает на подоконник и будит инженера весёлым кваканьем: «Вста-а-ва-ай, вста-а-ва-ай», а потом оба бегут наперегонки к колодцу, умываться.

Он думал про инженера, пока не заснул. А во сне увидел забытую фотографию из альбома. На фотографии много людей, и среди них знакомый инженер. Они стоят на берегу реки, а позади, взмахнув крыльями, словно вот-вот взлетит, пронизанный солнцем мост… Инженер улыбается, а на груди у него блестящей звёздочкой сияет орден.

Сима купалась. В этом котловане, до краёв заполненном водой, купались многие ребята. Конечно, если поблизости не было никого из взрослых.

Сима ныряла, фыркала и совсем не обращала внимания на мальчишку, сидящего на берегу. Самому небось лет восемь, а он как маленький — сидит строгает палочку. Наверное, и плавать даже не умеет.

— Эй, ты, — не утерпела наконец Сима, — швыряй сюда палку!

Мальчишка смотрел невидимо, не понимал, чего от него хотят.

— Кидай, говорю, палку, а то вот вылезу!

Мальчишка кинул палку. Через плечо, как девчонка.

Сима сажёнками подплыла к ней, вцепилась и, работая одними ногами, поплыла к берегу. Пусть-ка посмотрит. Она терпеть не могла таких тихоньких пай-мальчиков: все они трусы и ябеды.

Сима вылезла на берег и встала над мальчишкой.

— Чего тут расселся?

Снизу на неё доверчиво смотрели голубые глаза.

— Я всегда здесь сижу.

Его покорность немного смягчила Симу.

— Зовут-то как?

— Лёс… Лёша.

— А чего здесь делаешь?

— Так просто, гуляю.

— Ничего себе гуляет, — фыркнула Сима. — Сидит палочку строгает, как девчонка.

Мальчишка молчал.

— Чего молчишь? Покричи маму.

Он уже надоел Симе: совсем какой-то глупый. Просто, чтоб окончательно добить его, спросила:

— «Тома Сойера» читал?

— Нет.

Сима сплюнула.

— Такую книгу не читал! Эх, ты!

— Я «Чиполлино» читал, «Золотой ключик».

— Подумаешь!

— Стихи знаю, — перечислял Лёсик.

— Подумаешь! «Люблю грозу в начале мая».

— Нет, не такие.

— Всё равно знаю.

— Нет, не знаешь.

— Нет, знаю. Ну какие?

— Вот и знаю, — сказала Сима, — мы их в школе учили.

Мальчишка вскочил, веснушки резко обозначились на его лице.

— Неправда, не учили!

— Учили, ещё в третьем классе.

— Не учили! Это я сам их придумал!

— Ты-ы? — открыла рот Сима.

— Я. А ты врёшь.

Вот так тихоня — взъерепенился как! Сразу видно, что и правда сочинил он. Сима с удивлением посмотрела на мальчишку. Этого даже она не умеет.

— А ещё знаешь?

— Знаю, только тебе не скажу.

Обиделся. Но Сима же просто так сказала, позлить… Конечно же, не учили.

— Скажи, а я тебе покажу что-то.

Но Лёсик уже не верил ей.

— Честное слово, покажу. Хочешь, сейчас пойдём?

Они направились к мелкому кустарнику, густо росшему у озера. Озеро было тусклое, затянутое плесенью. В нём никто никогда не купался: говорили, что там засасывает дно.

Сима подвела Лёсика к высокому растению, каждая веточка которого заканчивалась зонтиком.

— Смотри — это болиголов. Если его съесть — умрёшь.

— Как — съесть? — удивился Лёсик.

— Ну как едят — не знаешь? У меня братишка, когда маленький был, сделал свистульку, жевал-жевал и отравился. В больницу возили. Думаешь он почему болиголовом называется? От него ужас как голова болит.

Лёсик во все глаза смотрел то на девчонку, то на растение.

— Видишь, красные пятнышки на стебле? Я его всегда по ним узнаю.

Лёсик вдруг возмутился:

— Так чего же ты… Рвать его надо!

— Правда, — всплеснула руками Сима, — вот дура я так дура!

Вдвоём начали выдирать траву, выкапывать корни.

Потом с землёй, чтоб оттереть противный мышиный запах, мыли в озере руки.

— А ты молодец, догадался, — похвалила Сима. И попросила: — Расскажи, как ты стихи сочиняешь, я никому не скажу.

Лёсик виновато посмотрел на неё:

— Они сами получаются.

Она видела, что он не врёт. Только почему у неё не получаются?

— А про нас с тобой может получиться?