— А ты до сих пор тоскуешь по маме и папе?
— Очень, — кивнула Джоанна. — Но теперь это уже по-другому. Мне грустно, и мне хотелось бы, чтобы они были со мной, но я уже не просыпаюсь в слезах каждую ночь.
— А я просыпаюсь, — призналась Риген. — Каждую ночь.
— Вот и хорошо, что ты плачешь. Это помогает преодолеть боль.
Риген кивнула и снова замолчала, скользя ладонями по блестящему хромированному штырю перед седлом карусельной лошадки. Вдруг ее лицо стало очень серьезным, и она повернулась к Джоанне.
— Вчера ваша машина разбилась, да?
Хотя Джоанна и рада была сменить предмет разговора, она насторожилась: взрослые сплетничают — это естественно, но откуда про это знает Риген, которая так далека от жизни города?
— Господи, где же ты это услышала?
— Сегодня утром миссис Портер рассказывала миссис Эймс, — ответила Риген, с уважением произнося полные имена учительницы и экономки. — Вы… вы ведь не пострадали, Джоанна?
— А как ты думаешь? — Джоанна улыбнулась и приняла позу типа «вот я какая».
Риген некоторое время серьезно и внимательно изучала ее, потом улыбнулась.
— Вы в порядке. Я рада.
— Я тоже. Ты знаешь, это было не так уж страшно. Я вовремя свернула на пастбище и всего-то снесла несколько стогов сена.
— Хорошо, что лошади мистера Кука в это время там не паслись, — серьезно заметила Риген.
— Да, это хорошо.
Джоанна смотрела на девочку, решая, как вести себя с ней дальше. Ей очень не хотелось расспрашивать Риген о матери, но больше спросить было некого. Она подумала о мистере Маккенне, но он наверняка не захочет говорить о своей жене.
Тем не менее, этот одиноко стоящий дом — тоже часть сна и, возможно, играет куда более значительную роль, чем просто указывает на место, где жила Кэролайн, а теперь живет Риген.
— Джоанна?
Джоанна заморгала и улыбнулась.
— Прости. Я задумалась.
— Мама говорила, что здесь хорошо думается, — сказала Риген, снова глядя на море. — Когда ей хотелось побыть одной, она приходила сюда. Как вы думаете… ее душа все еще здесь, Джоанна? Она меня хранит?
— Не знаю, здесь ли ее душа, — честно ответила Джоанна, — но она точно хранит тебя, Риген. Она тебя очень любила.
Почти тотчас они услышали отдаленный звон колокольчика.
— Ты не возражаешь, если я пойду с тобой? Я бы хотела поговорить с твоим папой, если, конечно, он дома, — сказала Джоанна.
— Он дома, — ответила Риген.
«Гриффин бы этого не одобрил», — подумала Джоанна. Скотт Маккенна входит в список подозреваемых, и Гриффин, конечно, будет в ярости, если узнает, что она разговаривала с ним наедине. Джоанна и сама чувствовала себя не лучшим образом, особенно если учитывать, что, возможно, именно Скотт хотел убить ее вчера.
Но она считала своим долгом узнать правду о Кэролайн, и если есть надежда узнать ее от Скотта, то, значит, нужно поговорить с ним. В конце концов, кто, как не он, знал свою жену лучше всех. Он прожил с ней больше десяти лет, а истинный характер человека ярче всего проявляется в рутине повседневной жизни.
Джоанна и Риген шли через небольшую рощицу, отделявшую беседку Кэролайн от дома, и Джоанна лихорадочно думала, как построить беседу со Скоттом.
Вы любили свою жену?
Не вы ли стали причиной смерти вашей жены?
Не вы ли пытались меня убить?
Нелепо, что и говорить!
Она так ничего и не придумала, а между тем они прошли по замечательно ухоженному двору и уже поднимались по лестнице. Риген открыла перед ней дверь, провела через фойе, а потом и через холл к левой лестнице.
— Его кабинет здесь, — бросила Риген через плечо. — Кабинет Дилана в том конце холла, но Дилан, кажется, сейчас в городе, а Лисса приходит сюда редко. Так что папа сейчас один. Я провожу вас, а потом пойду к миссис Портер.
Джоанна не возражала. Однако она таки растерялась, когда Риген открыла дверь отцовского кабинета и без всякого предисловия объявила:
— К тебе Джоанна.
Скотт был в комнате один. Он поднялся из-за стола, как всегда бесстрастный и невозмутимый.
— Здравствуйте, Джоанна. Проходите.
Сказал паук мухе.
Так она должна бы себя чувствовать, но почему-то все ее опасения мгновенно рассеялись. Она не смогла бы объяснить почему, и даже сама этого толком не поняла, но от Скотта не исходило абсолютно никакой угрозы.
— Пока, Джоанна, — попрощалась Риген, уходя.
— Пока. — Джоанна проводила глазами девочку, которая, больше ни слова не сказав отцу, исчезла в холле. Потом, закрыв дверь кабинета, Джоанна подошла к стулу, стоявшему у стола Скотта. Интерьер кабинета ее не удивил, примерно этого она и ожидала: очень чисто, оптимально организовано и очень по-мужски. На полках дорогие, переплетенные в кожу книги; прекрасно натертый паркет; на столе идеальный порядок.
— Вы полагаете, это разумно — так часто видеться с Риген? — спросил он.
— Вас это заботит? — ответила она вопросом на вопрос.
Скотт на мгновение растерялся, потом, пожав плечами, сказал то, чего Джоанна предпочла бы не слышать:
— Туше. Садитесь, Джоанна.
Как он может так бессердечно относиться к этой девочке? Джоанна искренне не понимала, в чем тут дело. Она села, подождала, когда он тоже усядется, размышляя при этом, есть ли у нее хотя бы слабая надежда разобраться в этом холодном и загадочном человеке.
— Чем могу быть полезен? — вежливо спросил он.
— Тем, что расскажете мне о Кэролайн, — с места в карьер заявила Джоанна.
Скотт откинулся на спинку стула и в упор посмотрел на нее, совершенно не выказывая удивления ни такому требованию, ни ее внезапному, без приглашения, появлению в доме.
— Не будете ли вы так добры объяснить мне свой настойчивый интерес к моей жене?
— Сначала я интересовалась ею, потому что мы очень похожи, — ответила Джоанна.
— Это сначала. А теперь?
— Теперь… — Джоанна покачала головой. — Не могу объяснить; боюсь, вы сочтете меня сумасшедшей.
— Тем не менее попробуйте, — предложил он.
Джоанна медлила, оценивая опасность сказать слишком много. Помимо риска довериться не тому, кому нужно — например, убийце, — она не знала, сможет ли и захочет ли Скотт сказать что-нибудь ценное. В то же время, он знал Кэролайн лучше, чем кто бы то ни было, и понятно, что без объяснений, зачем ей это нужно, он не будет разговаривать вообще.
Нет, Гриффин определенно не одобрил бы ее поступков.
— Вы были в городе вчера днем? — спросила она. Скотт удивленно поднял бровь.
— Нет. Почему вы спрашиваете?
— Вы были здесь?
— Нет, я был в Портленде, — произнес он бесконечно терпеливо. — В юридической фирме, которая ведет мои дела; мне нужно было закончить работу с документами. Вернулся я сюда не раньше семи вечера. Итак, еще раз: почему вы об этом спрашиваете?
«Такое алиби легко проверить, — подумала Джоанна. — Хотя он мог нанять кого-нибудь для грязной работы. — Впрочем, на это непохоже».
— Вчера кто-то испортил мою машину, — решилась она на объяснение. — Причем таким образом, что заклинило акселератор, и я не могла ее остановить. Промчалась через весь город, как всадник Апокалипсиса. И если бы мне не удалось повернуть автомобиль на пастбище, а там — воткнуться в сено, я бы неминуемо погибла.
На сей раз обе его брови взлетели вверх.
— И вы подозреваете меня? Джоанна, не говоря уже о том, что я не представляю, для чего бы мне на вас покушаться, я не знаю о машинах даже самых элементарных вещей — умею только на них ездить.
— Понятно.
— А это не могло быть просто техническое повреждение?
Джоанна мысленно извинилась перед Гриффином (чего он все равно не услышал бы) и ответила:
— Мы уверены, что машину испортили сознательно. Что означает покушение на мою жизнь. Теперь стало понятно, почему погибла Амбер Уэйд: ее приняли за меня. Со спины мы очень похожи.
Он чуть нахмурился.
— За столь короткое время вы нажили себе здесь серьезных врагов?
— Чем? Единственное, что я делала, — это расспрашивала о Кэролайн.