– Что ж? В таком случае вы приедете очень не скоро, – произнесла Анна Австрийская, стараясь улыбнуться.

– Я не вернусь, – грустно молвил Бекингэм, – хотя я и молод.

– Сохрани вас бог…

– Ваше величество, смерть не считается с возрастом; она неумолима: молодые умирают, а старики живут.

– Герцог, оставьте мрачные мысли; я вас развеселю. Возвращайтесь через два года. По вашему очаровательному лицу я вижу, что мысли, которые наводят на вас сегодня такую тоску, рассеются меньше чем через шесть месяцев. Они будут совсем мертвы и забыты через два года.

– Мне кажется, недавно вы вернее судили обо мне, ваше величество, – возразил молодой человек, – говоря, что на нас, Бекингэмов, время не действует.

– Замолчите, замолчите! – сказала королева, целуя герцога в лоб с нежностью, которой не могла в себе подавить. – Уходите, не расстраивайте меня и не безумствуйте больше! Я королева, вы подданный короля Англии. Король Карл ждет вас. Прощайте, Виллье, farewell,[18] Виллье!

– For ever! – ответил молодой человек. И он быстро вышел, глотая слезы.

Анна приложила руку ко лбу и, взглянув в зеркало, прошептала:

– Что бы ни говорили, женщина всегда остается молодой; в каком-нибудь уголке сердца ей всегда двадцать лет.

Рауль и граф де Ла Фер приехали в Париж вечером того дня, когда Бекингэм вел этот разговор с королевой-матерью. Граф тотчас по приезде попросил через Рауля аудиенции у короля.

Утром король вместе с принцессой и придворными дамами рассматривал лионские ткани, которые он подарил своей невестке. Потом был обед. Затем игра в карты. По своему обыкновению, король, встав в восемь часов из-за карточного стола, прошел к себе в кабинет, чтобы работать с Кольбером и Фуке.

Когда министры выходили от короля, Рауль был в передней, и король заметил его через полуоткрытую дверь.

– Чего вы хотите, де Бражелон? – спросил Людовик.

Молодой человек подошел.

– Государь, – ответил он, – я прошу аудиенции для графа де Ла Фер, который приехал из Блуа и очень желает говорить с вашим величеством.

– До игры и ужина у меня остается еще час, – сказал король. – Граф де Ла Фер здесь?

– Граф внизу ждет распоряжений вашего величества.

– Пусть поднимется.

Через пять минут Атос вошел к Людовику XIV. Король принял его с приветливой благосклонностью, какую он проявлял с необычным для его возраста тактом по отношению к людям, не ценящим обыкновенных милостей.

– Граф, – начал король, – позвольте мне надеяться, что вы пришли ко мне с какой-нибудь просьбой.

– Не скрою от вашего величества, – ответил граф, – я действительно являюсь просителем.

– Посмотрим, – весело улыбнулся король.

– Я прошу не о себе, ваше величество.

– Жаль. Во всяком случае, я сделаю для того, о ком вы просите, то, чего вы не позволяете мне сделать для вас.

– Вы утешаете меня, ваше величество… Я пришел говорить с королем о виконте де Бражелоне.

– Граф, это все равно что говорить о вас.

– Не совсем, ваше величество… Того, о чем я хочу просить для него, я не могу желать для себя. Виконт хочет жениться.

– Он еще молод, но все равно… Это человек, полный достоинств. Я найду ему жену.

– Он уже нашел себе невесту, ваше величество, и только просит вашего согласия.

– Ах, значит, нужно только подписать брачный контракт?

Атос поклонился.

– Он выбрал невесту богатую и занимающую такое положение, которое удовлетворяет вас?

Граф колебался с минуту.

– Невеста – фрейлина, – ответил он, – но она не богата.

– Эту беду можно поправить.

– Ваше величество преисполняет меня благодарностью. Однако позвольте мне сделать одно замечание.

– Пожалуйста, граф.

– Ваше величество, по-видимому, говорит о своем намерении дать этой девушке приданое?

– Да, конечно.

– И это было бы последствием моего приезда во дворец? Я был бы очень опечален этим, ваше величество.

– Пожалуйста, без лишней щепетильности, граф. Как фамилия невесты?

– Это, – холодно отвечал Атос, – фрейлина де Ла Бом Леблан де Лавальер.

– Ах, – сказал король, стараясь припомнить это имя, – помню: маркиз де Лавальер…

– Да, государь, это его дочь.

– Он умер?

– Да, ваше величество.

– И его вдова вышла замуж вторым браком за господина де Сен-Реми, управляющего дворцом вдовствующей герцогини?

– Ваше величество прекрасно осведомлены.

– Помню, помню… Затем молодая девушка поступила в число фрейлин молодой герцогини.

– Ваше величество лучше меня знает все.

Король подумал еще и, посмотрев украдкой на озабоченное лицо Атоса, спросил:

– Граф, мне кажется, она не очень хороша собой?

– Я не ценитель, – ответил Атос.

– Я ее видел: она не поразила меня красотой.

– У нее кроткий и скромный вид, но красоты мало, ваше величество.

– Все же прекрасные белокурые волосы…

– Кажется, да.

– Довольно выразительные голубые глаза…

– Совершенно верно.

– Итак, в смысле красоты ничего необыкновенного. Перейдем к денежной стороне дела.

– От пятнадцати до двадцати тысяч ливров приданого, самое большее, ваше величество, но влюбленные бескорыстны. Я сам придаю мало значения деньгам.

– Их избытку, хотите вы сказать; но необходимые средства – вещь важная. Без недвижимости женщина с пятнадцатью тысячами приданого не может оставаться при дворе. Мы пополним недостаток, я хочу сделать это для Бражелона.

Атос поклонился. Король снова заметил его холодность.

– Теперь от состояния перейдем к происхождению, – продолжал Людовик XIV. – Она дочь маркиза де Лавальер, это хорошо, но у нас имеется милейший Сен-Реми, который немного ухудшает дело… Правда, он только отчим, но все же это портит впечатление. А вы, граф, как мне кажется, очень дорожите чистотой вашего рода.

– Государь, я дорожу только моей преданностью вашему величеству.

Король опять умолк.

– Знаете, граф, – сказал он, – с самого начала нашей беседы вы удивляете меня. Вы просите у меня согласия на брак и, должно быть, очень огорчены, что вынуждены обратиться с этой просьбой. О, несмотря на молодость, я редко ошибаюсь. Иногда на помощь моему разуму приходит дружба, а иногда – недоверие, которое удваивает проницательность. Повторяю, вы просите неохотно.

– Да, ваше величество, это правда.

– Тогда я вас не понимаю. Откажите.

– Нет, ваше величество. Я люблю Бражелона всеми силами души; он влюблен в де Лавальер и рисует себе в будущем райские кущи. Я не из тех, кто охотно разбивает иллюзии молодости. Этот брак мне не нравится, но я умоляю ваше величество как можно скорее на него согласиться и таким образом создать счастье Рауля.

– Скажите, граф, а она его любит?

– Если вашему величеству угодно, чтобы я сказал правду, я не верю в любовь Луизы де Лавальер. Она молода, еще ребенок; она опьянена. Радость видеть двор, честь служить при особе герцогини перевесят ту долю нежности, которая, быть может, живет в ее сердце. Значит, это будет супружество, какое ваше величество часто видит при дворе. Но Бражелон хочет на ней жениться; пусть так и будет.

– Но вы не похожи на податливых отцов, становящихся рабами своих детей, – заметил король.

– Ваше величество, я обладаю твердостью воли при столкновении со злыми людьми; у меня нет сил бороться с людьми благородного сердца. Рауль страдает, он опечален; его обычно живой ум отяжелел и омрачился. Я не могу лишать ваше величество тех услуг, которые он может оказать вам.

– Я вас понимаю, граф, – промолвил король, – и, главное, понимаю ваше сердце.

– Тогда, – продолжил граф, – мне незачем говорить вашему величеству, почему я стремлюсь составить счастье этих детей, или, вернее, моего сына.