— Господи! Еще что-то! — воскликнула Ритка.

— Да! — строго ответил Бывалый. — Какого черта, Тина, ты ее провоцировала! Ты же видела, что она неадекватна и может выстрелить!

— «У моей собачки неадекватные реакции», — спокойно процитировала Тина. — Когда я заглянула в дуло пистолета, мне стало так страшно, что я перестала быть человеком, а потом это прошло в одно мгновение. И я поняла, что слушать ее приказы и делать так, как она говорит, — это потакать ее ненависти и шизофрении. Получается, что если у нее оружие в руках, то она права? Я просто перестала пугаться до обмирания, и, если честно, стало противно бояться эту идиотку!

— Тина, она выстрелила в тебя, и это чудо, что не попала! — все-таки не выдержал Артем.

— Черта с два она бы в меня попала! У меня разум был свободен от ненависти и страха, я слышала, как она взводит курок, и отодвинулась, а она уже ничего не видела и не слышала, так ее распирало!

— А если бы нас там не было, у нее ведь была полная обойма, она бы стреляла и стреляла! — повышая голос от пережитого страха за нее, воспитывал Артем.

— Но вы же там были, зачем эти «если»! И знаете, хватит! Достаточно того, что мы прожили эти дни с ее психозом! Пошла она туда, куда я ее послала! — разозлилась Тина.

Артем, не обращая внимания на сидевшую за столом компанию, крепко поцеловал ее в губы и, увидев ее смущение и растерянность, весело сказал:

— Нет уж! Пусть находится там, где есть, — в следственном изоляторе для начала, а вот мы все пойдем в баню!

Все расслабились, радуясь рассказанному и, слава богу, прошедшему уже делу, Тининому смущению от поцелуя, бесшабашности Артема, удовольствию от хорошей, просто чудесной компании, подняли рюмки, собираясь чокнуться за удачу, и в этот момент Денис поставил точку во всем, вызвав взрыв смеха:

— Я же говорил, что этот козел Лешка во всем виноват! Ребенка надо слушать!

Артем открыл ключом дверь и вошел в квартиру. Из кухни доносилась громкая музыка, какая-то попса, голос Тины, подпевающей песне, и божественные ароматы готовящегося ужина.

— Тина! — прокричал Артем. — Я дома!

Они долго спорили, где жить — в его квартире или в ее. А потом плюнули и бросили жребий — выпало в ее. Чтобы убрать ненужные воспоминания, они сделали ремонт, поменяли всю мебель, отдав старую Лешке в его новую квартиру, полностью изменили кухню. И делали это с такой радостью и удовольствием, что, когда все было закончено, сразу почувствовали: это их дом!

Артем никак не мог привыкнуть к восторгу, который испытывал, переступая порог дома, видя ее вещи — ее куртка на вешалке, ее обувь, сумочка, брошенная на тумбочку, — как бы говорившие: она здесь и никуда не делась, вся в твоей жизни!

Тина вышла его встречать, обняла, чмокнула в губы:

— Привет! Есть хочешь?

— Ужасно! — ответил он, притягивая ее к себе и целуя по-настоящему. — Вот теперь привет! — усмехнулся он, видя, как затуманились ее глаза от такого поцелуя.

— Эм-м! Приятно — муж пришел с работы!

— Очень голодный муж!

— Тогда мой руки — и за стол!

Тина чмокнула его еще раз, вывернулась из его рук и побежала в кухню.

— У меня все сгорит, если мы будем так здороваться!

Артем мыл руки и улыбался своему отражению в зеркале блаженной, глупой улыбкой.

Привыкай, Беркутов!

Он вышел на кухню и обнял сзади Тину, стоящую у плиты и переворачивающую лопаткой мясо на сковородке.

— Что у нас на ужин?

Как же все это замечательно! Он даже не предполагал, что в жизни может быть так замечательно!

— А на ужин у нас тушенная с овощами свинина и салат! Ну и что еще?

— Компот? — спросил он.

Тина рассмеялась и махнула рукой, соглашаясь:

— Ну, компот так компот! Давай есть, я тоже очень голодная. Достань, пожалуйста, хлеб.

Артем достал из хлебницы батон, взял разделочную доску и понес к столу.

На столе, раскинутая веером, лежала пачка фотографий.

Мышцы окаменели, неожиданная боль, пробежав по шее, ударила в затылок, сердце сильно и часто забилось, посылая отравленную шоком кровь в ноги и кончики пальцев на руках. Он осторожно положил хлеб и доску на стол, взял в руки фотографии и охрипшим голосом, стараясь сдержать эмоции, спросил:

— Откуда это?

Тина резко обернулась от плиты, услышав изменившийся тембр его голоса, и внимательно на него посмотрела.

«О господи! Как же я забыла? Он ведь мне рассказывал! Идиотка!»

— Это принес сегодня курьер, мне на работу.

Она подошла к нему, встала рядом, положила руку ему на спину и заглянула в фотографии, которые он рассматривал.

— Я тебя очень прошу, передай своим, как ты их там называешь? Ах да, фигурантам, что твоя жена возмущена до глубины души!

— Чем же? — холодно спросил Артем.

Она забрала из его рук карточки и стала рассматривать одну за другой.

— Ты намного, намного красивее, чем твой дублер! Почему они взяли такого неказистого мужичка? Это даже обидно, честное слово! У тебя та-акая фигура и попка! Закачаешься! — Она восторженно закатила глаза. — А это что? Ножки кривенькие, мышцы стероидные, а попа вообще бе-е! Я просто оскорблена — быть такого плохого мнения о моем муже! — Она бросила фотографии на стол и будничным голосом спросила: — Так что, ужинать будем, или как?

Артема как-то сразу отпустило.

От облегчения и радости накатила такая слабость, что подкосились колени. Он плюхнулся на стул, притянул ее к себе и уткнулся лицом ей в грудь, пряча навернувшиеся слезы.

«Беркутов! Ты дурак! — сказал он себе. — Это же Тина! Твоя Тина!»

Она молча гладила его по голове, давая возможность своему большому, сильному, умному и любимому важняку прийти в себя.

— Одно радует! — разряжая обстановку, сказала она. — Позы там изображены — просто акробатические этюды! Нет, все-таки господа о тебе хорошего мнения! Или ты тоже так умеешь? Может, скрываешь от жены свои способности и таланты?

— Я скрываю? — подхватил он с благодарностью подачу. — А кто ночью пощады просил?

— Я просила не пощады, а временной передышки! — изобразив высокомерие, ответила она.

— Ну, надеюсь, ты передохнула? — интимно спросил он, проникая рукой ей под юбку и поглаживая бедро.

— Ужин! — рассмеялась Тина. — Сначала ужин!

— Так чего мы ждем? Быстрее поедим, быстрее начнем осваивать «акробатические этюды»!

— Знаете, батенька, такой сексуальный аппетит — это диагноз! — хохотала Тина, отбиваясь от его настойчивой руки.

Артем никак не мог заснуть. Он посмотрел на сладко спящую жену, легко поцеловал ее в переносицу, осторожно высвободил руку из-под ее головы, лежащей у него на плече, и выбрался из кровати. Прошел в кухню, не зажигая света, включил чайник, подошел к окну и закурил. Он всматривался в темноту ночи и улыбался.

Артем, как и большинство русских людей, вспоминал о Боге, только когда уж совсем припрет или в минуты небывалого счастья.

Сейчас он испытывал именно такое, небывалое счастье, потому что только сегодня он окончательно поверил, что она у него есть — его единственная, родная женщина! Ему даже казалось, что он видит их будущее — дом, дети, выбегающие встретить его, приехавшего с работы; собака большая, беспородная, добродушная, с которой у Тины вечная борьба за непускание ее в дом — «Место собаки на улице!». Их тайный «заговор» с детьми, — когда мама не видит, тащить любимую собачку в комнату.

И главное! Тина! Тина через всю его жизнь!

«Да уж, у Господа неординарное чувство юмора — надо было подстрелить бывшего мужа, чтобы мы могли встретиться! Вот уж, воистину, пути Господни неисповедимы!»

Щелкнул закипевший чайник. Артем потушил сигарету и подумал, что, пожалуй, не хочет он никакого чая и стояния этого ночного у окна.

И пошла она на фиг, его бессонница!

А вот чего он точно хочет…