– Нельзя сказать, что успешно, – подумав, ответил Прощелыгин. – Она была эффектной женщиной, но большим талантом Господь ее не наградил. Несколько крупных показов элитных коллекций – вот, пожалуй, все, чем она могла гордиться.

– Почему же ее имя было на слуху у обывателей?

– Городишек умела создавать себе хороший пиар. Думаю, она бы многого добилась в рекламных кампаниях, которые занимаются раскручиванием неизвестных политиков. Или в области продюсирования бездарностей для нашей эстрады. Тут бы она преуспела. Но Иоланда верила в свое призвание модели. И занималась продвижением исключительно самой себя.

– Что за продвижение? О чем вы говорите? – не понял я.

– Городишек встречалась с очень известными людьми. О серьезных отношениях я не слышал, нет. Она с удовольствием красовалась в их обществе перед объективами телекамер, фотографировалась, чтобы постоянно мелькать в светских хрониках газет и в новостных телематериалах. Так и подогревала к себе интерес. Стиль поведения Иоланды очень похож на манеру известной нашей теннисистки: никто не назовет ни одного чемпионата, который бы она выиграла, никто не знает в точности, играет ли она еще, но все постоянно видят ее в рекламе и на обложках журналов для мужчин.

Я кивнул в знак того, что понимаю, о чем речь.

– У нее была еще одна особенность, – вспомнил неожиданно Прощелыгин. – Она любила, чтобы ее имя окружал ореол скандала. Иоланда и сама часто устраивала шумиху.

– Как относились к Городишек коллеги по подиуму?

– Не любили. За заносчивость, высокомерие, грубость… Честно говоря, она вела себя отвратно со всеми, кто не обладал туго набитым кошельком. Охота за наличностью была ее истинной страстью.

Прощелыгин ухмыльнулся и облизал жирные губы языком. Он напоминал в этот момент свинью, что, подняв пятачок к хозяину, громко похрюкивает, требуя наполнить кормушку.

– Ее мог убить кто?нибудь из своих? – проснулся Гонза Кубинец, сворачивая газету и откладывая в сторону.

Прощелыгин от неожиданности подскочил и обернулся на голос.

– Не берусь об этом судить. У меня нет фактов.

– Спрашиваю еще раз: ее мог убить кто?то из своих? – усилил давление Кубинец.

– Да… Возможно… – пролепетал Стае. – Ей завидовали… Почему бы и нет?

– Кто?

– Любая из моделей как моего агентства, так и других. Круг ее общения был широк.

Прощелыгин стал нервно заламывать пальцы. Я почувствовал, что каравелла моей интуиции обрела верный ориентир.

– А как часто Городишек сама являлась инициатором скандалов? – спросил я.

– В основном она и была инициатором, вовлекая в свару других людей.

– Какой?нибудь из последних такого рода спектаклей можете вспомнить?

Вот оно – скользкое место! По лицу Прощелыгина я увидел, что он поплыл. Надо думать, произошла история, задевшая его лично… Он мог бы соврать или уклониться от ответа, но прекрасно понимал, что теперь я раскопаю информацию из других источников.

– Ну, допустим, один из последних показов в галерее элитных магазинов «Гранд?Палас», что расположена на Невском канале. Подробностей я не знаю. Говорят, что Иоланда перепила вина. Его подавали бесплатно всем гостям. Модели тоже при желании могли перехватить. Там Городишек сцепилась с кем?то из гостей… Детали можете выяснить в «Паласе». У кого?нибудь, из администраторов, работавших в тот день.

– И с кем она сцепилась?

– Не знаю… Честное слово. Ну да, конечно! Все он знал, только не хотел отдать мне этот кусочек добычи.

– Пока к вам вопросов больше нет, господин Прощелыгин. Всего доброго.

Я тщательно проигнорировал предложенную для рукопожатия руку. Дождался, пока Стае Прощелыгин покинул дом, и совершил рейд на кухню за холодным пивом.

Итак, галерея магазинов «Гранд?Палас»… Что за скандал устроила там Городишек? Меня интересовал человек, с которым сцепилась Иоланда. Вполне возможно, это и был тот таинственный визитер, с которым она регулярно встречалась в «Бородинском Кресте». Девушка подпила, узрела любовника и попыталась приклеиться к нему на глазах у всей честной публики. Господину N это явно не понравилось. Он напомнил Городишек ее место в обществе, на что та бурно отреагировала. Скандал было не скрыть, однако замять его все?таки удалось: о происшествии в «Гранд?Паласе» нигде не упоминалось, точно. Признаться честно, и сам «Гранд?Палас» был для меня абсолютно незнакомой территорией.

Раздобыв две бутылочки темного пива, я собрался обосноваться на втором этаже в библиотеке, склоняясь к мысли пригласить Химеру составить мне компанию. Но мои планы в который раз были нагло нарушены.

На наше крыльцо ступили новые гости, утопившие кнопку звонка до упора и не желавшие отпускать ее, пока им не откроют. Кубинец выглянул из гостевого кабинета и уставился на меня с немым вопросом. Я пожал плечами – мол, открывай… Гонза, в отличие от Яна Табачника, остро не любил амплуа дворецкого. Но отправился к дверям и поинтересовался:

– Кто?

Ему что?то глухо ответили. Кубинец расцвел и рас т пахнул дверь.

Порог переступил Илья Иванович Жуков?Козлов – управляющий рестораном «Эсхил – ХР». За его спиной маячили силуэты четырех крепких парней.

– Капля никотина убивает лошадь, а десять литров холодного пива на халяву оживят и мертвеца! – разразился он приветствием.

– Кого я вижу – господин управляющий! – искреннее обрадовался я Жукову?Козлову. – Как поживает бизнес? Надеюсь, процветает?

– Еще бы не перебои с пивом было бы совсем великолепно! Не можем же мы поставить в меню как альтернативу «Туровскому» продукцию какого?нибудь «Очкарева & Ко». Наши постоянные клиенты заказывают только ваше пиво, Даг.

Польщенный, я склонил голову, словно он вручил мне пальмовую ветвь за вклад в пивоварение и чек на двести тысяч рублей в качестве премии.

– Где заказ? – осведомился Жуков?Козлов.

– На холодке в подвале, – отозвался я.

Жуков?Козлов кивнул своим молодцам. Кубинец, видя нерешительность грузчиков, выступил вперед и предложил:

– Я покажу.

Он вызвал лифт, который я оставил на втором этаже, и, дождавшись его появления, первым ступил на палубу, увлекая своим примером остальных.

Чтобы как?то скоротать время, я предложил Жукову?Козлову угоститься кружечкой холодного пива. Он не устоял. Я провел его в гостевой кабинет. Поставил на свой стол бутылки, которые все это время держал в руках, и, неторопливо вскрыв их, разлил содержимое в два бокала.

Жуков?Козлов отпил, погонял во рту хмельную горечь и с видом истинного ценителя заявил:

– Великолепно!

Мы побеседовали о политике, о проблеме сербов и албанцев в Косово (самая популярная тема для светского разговора в этом сезоне), коснулись экспансии американской идеологии в страны третьего мира, поразились недальновидности нашего правительства, которое никак не реагировало на расползание красной чумы по политической карте мира. Жуков?Козлов пожаловался на жестокую конкуренцию, в последнее время набравшую обороты в городе. Одно за другим стали появляться новые питейные заведения, так что удержаться на плаву теперь чрезвычайно сложно.

– Чтобы удержаться в нашем бизнесе, нужно иметь собственное оригинальное лицо. И эксклюзивное меню, – объяснял Жуков?Козлов. – Оригинальное лицо у нас есть. Как выразился наш владелец, «эллинская тема в ожидании Миллениума»… Эксклюзив тоже имеется, слава богу. Только вот…

Я понял, в какую сторону клонит Жуков?Козлов, и выпил еще пива, чтобы иметь силы обороняться.

– До некоторого времени «Эсхил» мог похвастаться, что в эксклюзиве у него напиток домашнего пивовара Дага Туровского, однако с некоторых пор это же пиво стали подавать в ресторане «Вишневый самурай».

Жуков?Козлов посмотрел на меня осуждающе, словно намеревался прочитать лекцию о вреде и последствиях неправедного образа жизни.

– Когда я заключил контракт с семейством Епифановых, «Вишневый самурай» был баром, соответственно вы осваивали несколько разные сегменты рынка. Через неделю после первой поставки Епифановы повысили статус своего заведения до ресторана…