На экране Рейнис как раз оторвал руки от клавиш и медленно повернулся к зрителям.

- Микки? – взгляд начальника стал еще более острым. – Микки… Что бы это могло значить? – он повернулся ко мне, я затравленно опустил голову и пожал плечами. – Откуда у тебя запись?

Врать про интернет смысла не имело, поэтому честно сказал, что привезли латвийские друзья.

- Поделишься?

- Не могу, - испугался я, - это частное видео.

- Да понятно, - вздохнул начальник, - Рейнис, похоже, влюбился. Микки? Интересно, от какого имени образовано? Эта Микки возникла совсем недавно, наверное, на записи в Лондоне познакомились, - продолжал строить он предположения. – Ладно, узнаем чуть позже. Я хотел тебя поблагодарить.

- За что? – совсем растерялся я.

- За Сондру. Она объявилась сегодня, и мы выяснили отношения.

Ну Санта, партизанка!

- Да? – нейтрально протянул я, гадая, есть ли у меня еще невеста. - Может быть, чаю?

Владимир Юрьевич задумчиво посмотрел на меня и неожиданно согласился. Я с облегчением захлопнул крышку ноутбука и проводил его на кухню. Впрочем, с чаем мы закончили, можно сказать, и не начав. Я просто вскипятил чайник, а у шефа, оказывается, с собой было. Полулитровая бутылка беленькой появилась на столе как бы случайно, я хоть и опечалился, но достал из недр холодильника какой-никакой еды и, поставив на стол рюмки, приготовился слушать.

Сначала мы еще немного построили предположения по поводу «таинственной незнакомки», благодаря чему я подробно изучил биографию Рея и узнал, порадовавшись в душе, насколько он скрытен и не любит бывать на виду. Интервью он дает только по поводу творчества, тщательно оберегая не только свою личную жизнь, но и покой родных, про которых можно с уверенностью сказать только одно: они есть. Родители и сестра.

По мере опустошения бутылки, начальник становился все откровеннее и вскоре переключился с Рейниса целиком и полностью на Санту, то есть в его понимании Сондру.

- Понимаешь, - он наклонился ко мне, размахивая вилкой с наколотым на нее огурцом, - я впервые полюбил по-настоящему. Сколько было баб, а тут, чувствую, зацепило! Ну, сорвался я на тех педиков, был не прав. Хотя и терпеть их ненавижу. Я подумал, что она именно на драку так среагировала, а оно видишь как вышло, – он помолчал, махнув стопку. – Брат у нее из этих. Я, говорит, люблю его и разрываться между вами не намерена и не хочу, чтобы ты на него смотрел как на шваль, потому что он самый замечательный брат в мире.

Шеф сел, подперев рукой щеку и глубоко о чем-то задумался.

- Ты говорит, должен развивать в себе толерантность, - без запинки выговорил он. – Угу, интересно как? Вот познакомила бы она меня с ее братом, тогда… - он замолчал и опять задумался, - нет, ну его нафиг знакомиться, не хочу. Вдруг опять чего не так? Вдруг я ему не понравлюсь… Хотя хуже будет, если вдруг понравлюсь.

В принципе, подводя итоги разглагольствованиям, было понятно, что Владимир Юрьевич просто боится. Ему страшно некомфортно от того, что девушка, в которую он влюбился и даже готов связать жизнь, поставила условия, а он не уверен, сможет ли их выполнить.

- Не думаю, что все окажется так плохо, - дипломатично сказал я.

- Я не вынесу, если он окажется манерной фифой, - заключил он. – Только вот выхода нету, да? Надо бы как-то потренироваться, что ли, выносить их общество.

Я поперхнулся водкой. Эк его разобрало!

- Михаил! Я все придумал! Мы идем в гей-клуб!

- Нет! – испугался я такой перспективы. - Ни за что!

Зная ревнивый характер Рея, пойти искать себе приключений на голову и другие части тела в компании постороннего мужика? Увольте! Я слишком дорожу нашими отношениями.

- Ты гомофоб? – обвиняющим тоном спросил начальник.

- Дело не в этом, - хмуро ответил я. – Я, например, понятия не имею, где такие заведения находятся, и совсем не уверен, что эта авантюра имеет смысл.

- Смысл? – переспросил начальник и задумчиво уставился в стену.

Я вздохнул и принялся раскладывать кресло, отпускать его в таком состоянии было опасно.

Владимиру Юрьевичу креслице было явно маловато, ноги изрядно свисали, да и при его плечах спать на таком ложе было отнюдь не удобно, одеяло еще съехало, обнажая мускулистые ноги. Ладно, оставим совесть в покое, отпускать его вчера навстречу приключениям было чревато. Я потряс начальника за плечо.

- Владимир Юрьевич, вставайте.

- А? Что? – вскинулся он, недоуменно щурясь со сна, явно не понимая, где и зачем находится.

- Вы же еще с кем-то хотели перед работой встречаться, - напомнил я причину ранней побудки.

В глазах шефа забрезжило понимание и подобие смущения.

- А-а, - протянул он, шаря взглядом по кухне и не находя нужного.

- Одежду повесил на плечики, ванная слева по коридору, вторая дверь. Одноразовый станок возьмите на полочке из упаковки, - кажется, я что-то еще забыл. Может, халат предложить? Только несколько поздно, его трусами в серую и белую полоску я уже налюбовался, как и тем, что рельефно проступало под эластичной тканью.

- Халат и полотенце сейчас принесу, - пожалел я медленно краснеющего мужчину, с чего бы только? Я ни на минуту не сомневался, что это отнюдь не реакция на мою персону, у кого утренних стояков не бывает-то?

Пока начальник приводил себя в порядок и приходил в себя, изобразил завтрак. Дальше бутербродов фантазия не пошла, их и испортить сложнее. Кинул в две чашки по ложке растворимого кофе и сел дожидаться, когда же шеф соизволит присоединиться.

- Вы кофе с молоком будете или так? – поинтересовался я, собираясь залить коричневый порошок кипятком, когда шеф появился на кухне уже в брюках и рубашке.

Он задумчиво посмотрел на меня, замершего с чайником в руках, глянул в чашки и сказал, что ему без разницы, с чем пить эту бурду.

- Михаил, зачем меня было ночевать оставлять? – поинтересовался начальник, когда почти дожевал первый бутерброд. – Можно было на такси посадить, и я бы добрался без проблем до дома.

- Я был не уверен, что вы доберетесь до дома без проблем, - ответил я, прихлебывая сладкий кофе. – Особенно если учесть вашу гениальную идею о посещении гей-клуба.

Владимир Юрьевич поперхнулся и долго кашлял. Странно, неужели не помнит? Выпили мы с ним не так много.

- Гей-клуба? Зачем? – сипло проговорил он.

- У вашей девушки брат гей, - пояснил я, - вы решили начать привыкать к обществу, пригласили меня за компанию. Вот я и не рискнул вас из дома выпустить. Мне кажется, что идти в такое место надо все же на трезвую голову.

- Спасибо, - с чувством произнес он, незаметно вздыхая с облегчением, складка на лбу разгладилась, и я понял, что ночь на пыточном кресле мне простили. – Миша, я прошу прощения за представление, просто не рассчитал дозу спиртного. В трех местах вчера пришлось, - он смущенно улыбнулся.

Тогда понятно; заверив шефа, что все хорошо, здорово и просто отлично, выпроводил его на работу, или куда он там собирался, предварительно скопировав нужную для работы инфу с пресловутой флешки.

- Можешь сегодня дома остаться, я договорюсь с кадрами, - предложил он, но я отказался, дома тоскливо, даже если работать, и пошел собираться тоже.

Несколько дней прошли без эксцессов, в штатном режиме. Работа – занятия – дом. Я все никак не мог переговорить с начальником о своем увольнении, было как-то неловко, что ли.

В пятницу вечером меня вызвали к начальнику, как правило, это означало головомойку. Шел, лихорадочно соображая, где накосячил, под откровенно довольные взгляды коллег, удивительно, как некоторые умеют радоваться чужим неудачам, которые возносят их в собственных глазах на недосягаемую высоту.

- Михаил, - начальник встал при моем появлении, - наверное, вы уже в курсе потрясающего события: в Москву приезжает с концертом наша любимая группа!

Оба-на! Я вытаращился на шефа в немом изумлении. Это как называется? Почему я ничего не знаю? Партизаны! Санта, ну я тебе устрою, каждый день со мной в скайпе трепаться, обсуждать все, что угодно, кроме того, что интересует меня больше всего.