— Было бы, наверное, глупо ожидать от них, что с ядерной технологией они обойдутся иначе, чем со всеми остальными, — сказал Урруах. — Так что… получила ты ответ на свой вопрос?

Рхиоу вздохнула.

— Очень надеюсь, что Иф сумеет сделать так, чтобы заклинание сработало, — сказала она.

— И есть еще одна блоха, которая кусает меня там, где не почешешься, — безмолвно обратился к Рхиоу Урруах. — Ты здорово надрала уши Фрио, и с тех пор он как шелковый. Так почему же продолжаются странности с воротами?

Этот вопрос тревожил и Рхиоу тоже. Она несколько раз ударила хвостом и ответила:

— Думаю, скоро мы это узнаем, потому что если виноват не Фрио, то кто-то другой из нас.

Урруах тоже начал бить хвостом, но больше ничего не сказал.

Кошки подошли к выходу на Сорок Вторую улицу и выглянули в дверь. Сорок Вторая была в полном расцвете: машины мчались в обоих направлениях, люди шли, бежали, болтали, кричали, наслаждаясь теплым вечером. Рхиоу оглянулась через плечо на подсвеченный изящный контур Крайслер-билдинг, уходящий в ночное небо; городские огни золотили его снизу.

Даже в лучшие времена, — подумала она, — даже когда жизнь кажется нормальной, кто из нас может с уверенностью сказать, что мы увидим завтра свой мир? Энтропия ищет любые лазейки, находит необычные пути. Я встречусь с опасностями, неожиданными и смертельными, но не стану ползать на брюхе или вызывающе шипеть. Я знаю свою работу. Мне ее поручили Вечные Силы.

Мы с ними вместе стоим на защите мира, который они создали, а я храню. Мы можем проиграть: такая возможность всегда существует. Однако пока мы охраняем границы и сдерживаем Одинокую Силу. Мы не дадим ей победить легко, и если проиграем, то это дорого ей обойдется. А когда на закате вселенной мы падем и наконец вернемся домой, мы унесем с собой все, что любили. И Одинокая Сила обнаружит, что когти ее ничего не ухватили, и взвоет в ночи am злости. Тогда мы сможем сказать: мы бились мужественно и победили, а когда придет рассвет, мы создадим новый мир, и игра начнется снова…

Рхиоу сглотнула и огляделась. Урруах задумчиво посмотрел на нее, потом наклонился и ткнулся носом ей в нос.

— Увидимся завтра вечером.

Урруах прошел по Сорок Второй до угла Вандербилт-авеню, повернул и исчез из виду. Рхиоу смотрела ему вслед, пока он не скрылся, потом повернулась к Арху.

— А ты куда?

— Кажется, мне предстоит свидание, — ответил тот и провел хвостом по спине Рхиоу. — Увидимся позже.

Арху двинулся в сторону Лексингтон-авеню и скрылся за углом.

Рхиоу еще несколько минут постояла у дверей вокзала, глядя на городскую суету, потом, высоко подняв голову, сделала «шаг вбок» и по воздуху отправилась домой.

Когда она вошла в квартиру, Йайх был уже дома. Он накормил Рхиоу и уселся в свое любимое кресло, а кошка устроилась у него на коленях и попыталась уснуть.

Ей это удалось не сразу. Йайх сегодня ничего не читал и даже не включил телевизор: он просто сидел в темноте и гладил Рхиоу; она тоже просто сидела и позволяла себя ласкать. Это было странно похоже на те времена, когда Хуха была еще жива: она часто сидела, держа Рхиоу на коленях, и им было достаточно друг друга.

Рхиоу начинала дремать, когда Йайх неожиданно заговорил.

— Нет, — сказал он без всякого вступления, — нет… — Рхиоу озадаченно посмотрела на него. — Мы с тобой просто останемся здесь, ладно? И будем принимать мир таким, каков он есть. Платить за квартиру мне по карману, да и ты, по-видимому, не хотела бы перемен. Мне ее не хватает… да и ты наверняка скучаешь по ней тоже. Только легче, если тоскуешь с кем-то вместе, а не в одиночестве.

Рхиоу только глубоко вздохнула и замурлыкала, выразив этим облегчение.

Йайх больше ничего не сказал и через некоторое время начал, сидя в кресле, клевать носом. Рхиоу посмотрела на хозяина и отметила, каким усталым тот выглядит: на лице прибавилось морщин, худоба стала еще более заметной.

Может быть, теперь мне и не нужно беспокоиться насчет квартиры, — подумала Рхиоу, — но что мне делать с тобой? Хухе не понравилось бы, если бы она увидела тебя в таком состоянии: ты так несчастен… Нужно будет кого-нибудь тебе найти… — При этой мысли Рхиоу посмеялась над собой. — Мир может исчезнуть на следующей неделе, если нам не удастся предотвратить несчастье, а я тут размышляю, как бы женить моего эххифа. — Однако сомнений в том, что Йайху нужен кто-нибудь, не было, и Рхиоу твердо решила позаботиться о нем.

А что ждет меня? — продолжала она размышлять. Ей не суждено найти себе пару, не суждено родить котят. Хафф ей нравился, в будущем он мог стать ей хорошим другом… Однако Рхиоу чувствовала, что ей нужно нечто большее. — Нужно будет заняться собой, — подумала она, — и посмотреть, что жизнь может предложить магу, слишком много времени уделяющему работе… Приятно было бы чаще общаться просто так.

Если, конечно, мир уцелеет.

Рхиоу вздохнула и поудобнее улеглась на коленях Йайха. Бог с ним, с концом вселенной. Сейчас она дома со своим эххифом, съела вкусный обед, а потому позволит себе хоть разок полежать спокойно, забыв обо всем. Завтра вечером, что бы ни случилось, она найдет в себе силы взглянуть в лицо Одинокой Силе и сказать: «Я была кошкой, я была личностью. Разве что-то, кроме этого, имеет значение?»

Много позднее, уже в полной темноте, Рхиоу поняла, что ей явилось видение. Ее это не должно удивлять, решила она: вороны уже показали, что увиденное можно показывать другим. Тогда ей не пришло в голову, что такому можно научиться, однако, похоже, по крайней мере кто-то один научился…

— Ты меня заставила, — сказал этот кто-то — Арху. — Значит, ты должна видеть, что случилось: это твое действие, хоть совершаю его я.

В видении он шел по дорожке вдоль берега Ист-Ривер. Было время, когда он был не в силах приблизиться к любому водоему: плеск воды погружал его в ужас. Теперь же он шел по берегу и слушал, как журчит вода, как она плещет в бетонные плиты набережной, не испытывая ни малейшего беспокойства. Теперь голос реки был дружелюбен.

Он кого-то искал и чего-то ждал; поскольку ему об этом сказало видение, он не сомневался, что скоро встретится и с тем, и с другим.

Как это часто случалось в последнее время, мысль ему подал Иф: «Один и тот же яд не подействует дважды, у тебя уже должен был возникнуть иммунитет».

Сначала Арху отверг эту идею. Однако Иф был по-своему мудр. Чем дольше вы смотрели на то, что вас пугает, тем легче вам становилось преодолеть страх. Возможно, именно так эххифы учились убивать. В их случае это было фатальным недостатком, но в случае с Арху все было иначе. Привыкнуть к собственной смерти — так, чтобы она больше не причиняла страданий, — и ваш враг лишается оружия.

Сегодня с ним это уже случилось дважды; он стал экспертом по части умирания:

Третий раз окупит остальные.

Прошло немного времени, и Арху увидел смутную тень маленькой юной кошечки, боязливо шедшей по дорожке. Да и не могла она заставить себя ждать: плохим был бы он провидцем, если бы не знал точно, когда состоится свидание. Когда кошечка приблизилась, Арху загородил ей проход.

При виде его Сиффха зашипела:

— Ты! Убирайся с дороги!

— Нет, — ответил он, — если ты хочешь, чтобы я отошел, тебе придется схватиться со мной.

— Тогда я буду драться! Или ты думаешь, что я испугаюсь? Я ненавижу тебя! Ты меня убил!

— Нет. И ты знаешь, кто убил тебя на самом деле.

— Ты свихнулся! Прочь с дороги!

— Нет. Я не уйду до тех пор, пока ты не признаешь, чем являешься.

— Вот как? — издевательски ухмыльнулась она. — И что же я такое?

— Близнец. Половинка пары.

— Я больше не близнец. Ты положил этому конец.

— Ничто не может положить такому конец. Роли могут временно меняться, но только на сей раз этого не случилось. Я — провидец, но ты… ты еще что-то. Или станешь чем-то.

— Нет!

— Да. Оборотная сторона провидчества — так же, как наша расцветка дополняет одна другую. Действие… вот для чего ты!