– Нам нужен этот парень Белый Меч, кем бы он ни оказался, и нужен раньше, чем успеет причинить новый ущерб. Передайте сообщение всем участникам расследования.

– Да, сэр.

– Списки должны лежать на моем столе до следующего уик-энда. Нужно задержать этих людей, пока они не успели натворить бед.

К середине утра Шаса приехал в Главное управление уголовного розыска и оставил «ягуар» на специально отведенном для него месте.

Помещение участникам спецоперации отвели на просторном первом этаже. У дверей стоял дежурный полицейский. Шаса показал удостоверение. В помещение допускались только лица, внесенные в особый список. Было известно, что многие полицейские либо состоят в «ОБ», либо сочувствуют ей. Инспектор Луис Нел подбирал команду очень осторожно и тщательно.

Годы и профессия помешали этому лысеющему молчаливому мужчине уйти добровольцем в армию, и он горько об этом сожалел. Шаса быстро понял: этот человек сразу вызывает уважение и угодить ему очень сложно. У них быстро установилось рабочее взаимопонимание.

Нел, без пиджака, с сигаретой в углу рта, разговаривал по телефону, но прикрыл микрофон и властным жестом подозвал Шасу.

– Где вы были? Я уж собирался отправить за вами поисковый отряд, – выговорил он. – Садитесь. Хочу с вами поговорить.

Шаса сел на угол стола, дожидаясь, пока инспектор закончит говорить по телефону, и смотрел через окно на заполненную людьми комнату планирования операций. Инспектор Нел привлек к работе восемь детективов и целый выводок стенографисток. В комнате плавал сигаретный дым и стучали пишущие машинки. Один из множества телефонов на столе инспектора зазвонил, и Нел взглянул на Шасу:

– Ответьте. Проклятые операторы все пропускают через меня.

Шаса взял трубку.

– Доброе утро, центральный отдел уголовных расследований. Чем могу быть полезен? – сказал он и в наступившей тишине повторил то же самое на африкаансе.

– Здравствуйте, я хотела бы поговорить с кем-нибудь… – Звонила женщина, молодая и очень взволнованная, она говорила на африкаансе, и голос ее звучал неуверенно и тихо. – В газетах написано, что вы хотите знать про «Оссева брандваг». Я хочу поговорить с кем-нибудь.

– Меня зовут Кортни, – сказал Шаса на африкаансе. – Командир эскадрильи Кортни. Я благодарен за вашу помощь полиции. Можете все рассказать мне. – Он пытался говорить тепло и убедительно, чувствуя, что женщина боится, что, возможно, она готова передумать и повесить трубку. – Не торопитесь. Я здесь для того, чтобы выслушать вас.

– Вы из полиции?

– Да, мадам. Не хотите назвать свое имя?

– Нет! Я вам не скажу…

Он сразу понял свою ошибку.

– Все в порядке. Вам совсем не обязательно называть себя, – быстро поправился он. Наступила долгая пауза. Он слышал ее дыхание.

– Они крадут оружие.

Женщина заговорила шепотом.

– Можете сказать, какое оружие? – очень осторожно спросил Шаса.

– С оружейной фабрики в Претории, из железнодорожных мастерских. – Шаса выпрямился, держа трубку обеими руками. Почти все вооружение и военное оборудование делали в железнодорожных мастерских в Претории. Только там было необходимое тяжелое оборудование: высокоскоростные токарные станки, паровые прессы, способные изготовлять стволы и части ружей и пулеметов. Патроны штамповались на монетном дворе в Претории, но окончательную обработку тоже проходили в железнодорожных мастерских.

– То, что вы говорите, очень важно, – сказал он. – Можете пояснить, как они крадут оружие?

– Кладут в ящики металлолом, а оружие крадут, – прошептала женщина.

– Вы можете назвать тех, кто это делает? Знаете, кто виноват?

– Я не знаю тех, кто работает в мастерских, но знаю их главного.

– Мы должны знать его имя, – убедительно заговорил Шаса, но женщина молчала. Он чувствовал, что она борется с собой и что если настаивать, ее можно спугнуть.

– Хотите сказать, кто он? – спросил Шаса. – Не торопитесь, пожалуйста.

– Его зовут… – Женщина замялась, еще немного помолчала и выпалила: – Его называют Wit Swaard – Белый Меч.

У Шасы по спине поползли мурашки, сердце словно остановилось, пропустило удар и бешено заколотилось.

– Как вы сказали?

– Белый Меч – его зовут Белый Меч, – повторила женщина. Послышался щелчок разрыва связи.

– Алло! Алло! – кричал Шаса в трубку. – Вы там? Не вешайте трубку!

Но над ним смеялся шорох статики на пустой линии связи.

Шаса стоял у стола в кабинете Блэйна Малкомса, пока тот звонил начальнику полиции в Йоханнесбург, на Маршалл-сквер.

– Как только получите ордер на обыск, закройте мастерские. Никому не разрешайте ни входить, ни выходить. Я уже переговорил с военным командованием в Трансваале. Командующий и начальник квартирмейстерской службы окажут вам полную поддержку. Начинайте обыск немедленно, вскройте все ящики с вооружением на складах и сверьте их содержимое с инвентарными списками. Я немедленно вылетаю к вам. Пусть на аэродроме Робертс-Хайтс меня ждет полицейская машина сегодня в… – он взглянул на Шасу, тот ответил жестом, – в пять часов вечера. Тем временем внушите своим людям, что совершенно необходимо держать все в тайне. И еще одно, комиссар: отберите только тех, относительно кого вы уверены, что они не состоят в подпольных организациях, в особенности в «Оссева брандваг».

Шаса отвез их на Янгсфельд в своем «ягуаре», и когда остановил машину за ангаром, Блэйн выбрался из спортивного автомобиля, разминая длинные ноги.

– Ну, по крайней мере самая трудная часть пути позади, – сказал он.

Когда Шаса посадил «рапид» и выключил двигатель, у контрольной вышки аэропорта Робертс-Хайтс их ждал полицейский инспектор. Они спустились по трапу, и инспектор пошел им навстречу.

– Как идет расследование? – спросил Блэйн, как только они обменялись рукопожатием. – Нашли что-нибудь?

– Ничего, министр, – покачал головой инспектор. – Мы проверили шестьсот ящиков с ружьями. Работа заняла очень много времени. Но пока все в порядке.

– Сколько ящиков на складе?

– Девятьсот восемьдесят.

– Значит, вы проверили больше половины. – Блэйн покачал головой. – Ну все равно, пойдем посмотрим.

Он надвинул на голову шляпу и доверху застегнул пальто, потому что по летному полю гулял холодный ветер, принося воспоминания о снегах гор Дракенсберг, а трава высокого вельда на морозах позднего лета стала серебряной. Блэйн и Шаса сели на заднее сиденье черного полицейского «паккарда». Во время короткой поездки до центра Претории оба молчали.

У ворот железнодорожных мастерских стояла двойная охрана из полицейских и военных. Часовые внимательно проверили документы у пассажиров «паккарда», но должность Блэйна не произвела на них заметного впечатления.

Старший инспектор, руководивший обыском, находился в кабинете управляющего мастерскими, и его доклад мало добавил к тому, что они уже знали.

– Покажите, – мрачно приказал Блэйн, и вчетвером: Блэйн, Шаса, инспектор и управляющий – они спустились на первый производственный этаж.

Слово «мастерская» вряд ли подходило для описания большого завода, где они оказались. Первоначально мастерские были созданы для ремонта подвижного состава государственной железной дороги, но постепенно расширялись и модернизировались, так что теперь здесь можно было с нуля построить локомотив. Сейчас длинная производственная линия, вдоль которой они шли, производила бронированные автомобили для войны в Северной Африке.

Рабочие не обрадовались полицейскому расследованию; пещерообразные ангары с крышей из гофрированного стального листа оглашал грохот паровых молотов и какофония шумов, создаваемых токарными и сверлильными станками.

– Сколько человек здесь работает?

Блэйну приходилось кричать, чтобы его услышали в этом шуме.

– Всего почти три тысячи, сейчас мы работаем в три смены. Военное производство.

Управляющий провел их к следующему зданию.

– Здесь изготавливают ручное оружие, – кричал он. – Вернее, его металлические части. Стволы и затворы. Части из древесины производит другая фирма.