Фьюри присел под утесом и закурил сигарету, глядя на ущелье, по которому должна была прийти девушка. Горящая спичка осветила его полное небритое лицо. Напряженно ожидая прихода девушки, он и не подозревал о том, что совсем рядом из лунной тени за ним наблюдают хищные глаза. Все его существо сосредоточилось на приходе Аннелизы, и в ожидании он уже тяжело и мелко дышал.

Она была как призрак в лунном свете, серебристая, легкая, и Фьюри распрямился и затушил сигарету.

– Аннелиза! – позвал он. Его негромкий голос дрожал от желания. Она остановилась, не приближаясь, а когда Фьюри бросился к ней, легко отскочила и насмешливо рассмеялась.

– Пять фунтов, минхеер, – напомнила она и подошла ближе, увидев, что он достает из заднего кармана смятые банкноты. Взяла их и поднесла к лунному свету. Потом, удовлетворенная, спрятала в одежде и подошла.

Он обхватил ее за талию и накрыл рот своими влажными губами. Она вырвалась, задыхаясь и смеясь, и придержала его руку, которую он уже запустил ей под юбку.

– Хочешь того, что стоит еще фунт?

– Это слишком дорого, – тяжело дыша, ответил он. – У меня нет столько.

– Тогда десять шиллингов, – сказала она и маленькой искусной рукой коснулась выступающей части его тела.

– Полкроны, – выдохнул шофер. – Это все, что у меня есть.

Аннелиза посмотрела на него, не убирая руки, и увидела, что больше получить не удастся.

– Хорошо, давай, – согласилась она и спрятала монету, прежде чем опуститься перед ним на колени, как для молитвы. Он положил обе руки на ее выгоревшие кудри и привлек к себе, пригнув голову и закрыв глаза.

Что-то сзади ударило его в ребра с такой силой, что он задохнулся, и Фьюри услышал хриплый голос:

– Вели маленькой шлюхе исчезнуть.

Голос был низкий, угрожающий и ужасно знакомый.

Девушка вскочила, тыльной стороной ладони вытирая рот. Мгновение она широко раскрытыми, полными ужаса глазами смотрела за плечо Фьюри, потом повернулась и на длинных легких ногах побежала по ущелью к лагерю.

Фьюри неловко поправил одежду и повернулся к человеку, который стоял перед ним, наставив ему в живот «маузер».

– Деларей! – выпалил он.

– А ты ожидал кого-то другого?

– Нет, нет! – отчаянно замотал головой Фьюри. – Просто… уж очень быстро.

С их последней встречи прошло достаточно времени, чтобы Фьюри успел пожалеть о договоре. Трусость выиграла долгий бой с алчностью, и поскольку Фьюри этого хотелось, он уверил себя, что план Лотара Деларея – одна из тех фантазий, которыми утешают себя обреченные на нищету и тяжелый труд.

Он рассчитывал – он надеялся – больше никогда не видеть Лотара Деларея. А теперь Лотар стоял перед Фьюри, высокий, смертельно опасный, с головой, горящей в лунном свете, как бакен, и в его глазах леопарда блестел топазовый огонь.

– Быстро? – переспросил Лотар. – Что значит быстро? Прошло много недель, старина. На подготовку потребовалось больше времени, чем я ожидал. – И Лотар сурово спросил: – Ты уже отвез в Виндхук партию алмазов?

– Нет, еще нет.

Фьюри осекся и молча выбранил себя за то, что не отрезал себе возможный путь к отступлению. Надо было сказать: «Да! Отвез на прошлой неделе». Но теперь уже ничего нельзя было поделать. Он понурил голову и сосредоточился на том, чтобы застегнуть все пуговицы на брюках. Несколько необдуманных слов могли стоить ему пожизненного заключения, и он испугался.

– Когда будет доставка?

Лотар сунул ствол «маузера» под подбородок Фьюри и приподнял ему голову, чтобы свет падал на лицо. Он хотел видеть глаза этого человека, поскольку не доверял ему.

– Доставку отложили. Не знаю, на сколько. Говорят, будто собираются отправлять большую партию камней.

– Почему? – негромко спросил Лотар, и Фьюри пожал плечами.

– Я только слышал, что партия будет большой.

– Как я тебя и предупреждал, они собираются закрыть шахту. – Лотар внимательно наблюдал за лицом шофера. Он чувствовал, что этот человек дрогнул. Надо его подстрекнуть. – Последняя доставка, а потом ты станешь безработным, как те бедняги, что едут в твоих грузовиках.

Фьюри мрачно кивнул.

– Да, их уволили.

– Следующим будешь ты, старина. А у тебя, помнится, хорошая семья, и ты ее любишь. Денег, чтобы кормить детей, одевать их – не будет, не найдется даже нескольких фунтов, чтобы заплатить маленькой девочке за ее хитрые штучки.

– Послушай, зачем ты так…

– Сделай, как мы договаривались, и у тебя будет столько маленьких девочек, сколько захочешь, и так, как захочешь.

– Не говори так, приятель. Это грязь.

– Ты помнишь наш уговор? Знаешь, что нужно сделать, как только тебе скажут, что будет доставка?

Фьюри кивнул, но Лотар настойчиво сказал:

– Расскажи. Повтори.

Он выслушал неохотный пересказ своих указаний, кое-где поправляя, и наконец довольно улыбнулся.

– Не подведи, старина. Я не люблю разочаровываться.

Он наклонился к Фьюри, посмотрел ему в глаза, потом вдруг повернулся и исчез во тьме.

Фьюри, дрожа и спотыкаясь, как пьяный, побрел по ущелью к лагерю. Он был почти на месте, когда вспомнил, что девушка забрала деньги, а свою часть сделки не выполнила. Фьюри мрачно задумался, сумеет ли уговорить ее в следующем лагере, потом решил, что шансы не очень велики. Но почему-то сейчас это уже не казалось таким важным. Лед, который проник в его кровь от слов Лотара Деларея, дошел и до паха.

Они ехали по открытому лесу под холмами, беззаботные и веселые, в предвкушении следующих нескольких дней.

Шаса ехал на Пресвитере Иоанне, под коленом у него висел семимиллиметровый спортивный «манлихер» в кожаной кобуре. Прекрасное оружие: приклад и рукоять из каштана, вороненая сталь с гравировкой из серебра и чистого золота – искусно изображенные сцены охоты и написанное драгоценными металлами имя Шасы. Ружье подарил ему на четырнадцатый день рождения дед.

Сантэн сидела на великолепной сероватого оттенка кобыле. Шкура в кружевных полосках на плечах и крупе, морда, грива и круги возле глаз тоже черные – в ослепительном контрасте с белой кожей наездницы. Сантэн назвала ее Нюаж – Облако, в память о жеребце, которого подарил ей отец, когда она была еще девочкой.

На Сантэн была шляпа австралийских скотоводов с широкими полями, жилет из шкуры куду поверх платья, на шее – свободно повязанный желтый шелковый шарф. Глаза ее сверкали.

– О, Шаса, я чувствую себя школьницей, которую отпустили поиграть в хоккей. У нас впереди целых два дня!

– Давай наперегонки до ручья! – предложил Шаса, но Пресвитер Иоанн не мог соперничать с Нюаж, и, когда он добрался до ручья, Сантэн уже спешилась и держала голову лошади, не давая ей слишком много пить.

Они снова сели верхом и направились в глубину дикой Калахари. Чем дальше они отъезжали от шахты, тем меньше чувствовалось вторжение людей, а дикая природа становилась все более разнообразной и бестревожной.

Сантэн учили жить в этой первозданной дикости лучшие в мире наставники – бушмены из племени сан, и она не утратила ничего из своих умений. Ее интересовала не только крупная дичь. Сантэн показала сыну пару необычных лис с ушами, как у летучих мышей. Сам Шаса их не заметил бы. В редкой серебристой траве они охотились на кузнечиков: навострив огромные уши, молча, ползком подкрадывались и наконец героически бросались на грозную добычу. Когда лошади проходили мимо, лисы прижали уши и сами прижались к земле.

Всадники спугнули желтого песчаного кота, сидевшего у норы муравьеда, и тот удрал с такой поспешностью, что влетел в липкую желтую сеть огромного, как краб, паука. Комичные попытки кота на бегу обеими лапами стереть паутину с морды заставили Сантэн и Шасу согнуться от хохота.

В полдень они заметили стадо изящных антилоп, цепочкой прошедших на горизонте. Антилопы высоко держали головы, а их прямые тонкие длинные рога издали казались прямым рогом единорога. Мираж превратил их в необычных длинноногих чудовищ, а потом и вовсе поглотил.