Но что же теперь делать? Протестовать? Уверять Карсидара, что он пойдёт в проклятый Ральярг?

В проклятый ли?.. Тот ещё вопрос!

Тем не менее, скреплять печатью согласия собственный смертный приговор Пеменхат вовсе не собирался, поэтому ответил как можно твёрже:

– Ты совершенно прав, Читрадрива. Я не пойду с вами… через границу.

За последние несколько дней старик успел изменить своё мнение насчёт Ральярга и его обитателей, однако по-прежнему предпочитал не упоминать названия этой страны из чистейшего суеверия (не накликать бы беду!).

– Что такое? В чём дело? – в голосе Карсидара чувствовалось плохо скрываемое настойчивое желание переубедить спутника. Да уж, при их знакомстве в трактире на Нарбикской дороге он сыграл гораздо лучше, чем теперь!

– Дело в том же, про что я говорил и прежде, – отвечал лениво Пеменхат. – Я как считал, так и продолжаю считать: в Ральярге живут проклятые колдуны, и соваться туда почтенному человеку…

Карсидар тихонько, но явственно хихикнул.

– …совершенно незачем, – мужественно докончил Пеменхат, чем вызвал у Карсидара новый смешок, уже более громкий.

– Эй, почтенный, но ведь на самом деле ты так не думаешь, – слабым голосом проговорил Читрадрива, высовывая из-под края одеяла верхнюю часть лица.

Проклятый колдун! Придержал бы лучше язык.

– Ну, не думаю, – нехотя начал Пеменхат и тут же поспешил уточнить:

– То есть, не совсем так думаю.

– То есть, совсем не так, – перебил его Карсидар.

Читрадрива пробормотал что-то на своём тарабарском языке и вновь натянул на голову одеяло.

– Ну, ладно уж. Чего там. – Пеменхат окончательно смутился. – Вижу, колдуны такие же люди, как и все прочие. Вон даже ты, Карсидар. Черти б вытянули из брюха мои потроха, лучший из сегодняшних мастеров оказался урождённым колдуном! А заправский колдун, – ты уж прости меня за недоброе слово, Читрадрива! – сыном родовитого вельможи. Ну, как такое укладывается в моей седой башке?! Я же думал, оно как? Гандзаки эти и прочие всякие – вроде заразы, что ли. Чума, и та лучше. У них всё не так, как у людей. У них нету всего… этого…

Старик замялся, нелепо жестикулируя и пытаясь подобрать нужные слова. Карсидар уткнулся подбородком в сложенные на коленях руки и тихонько сопел, чтобы не расхохотаться.

– И что же у нас не так? – донеслось из-под одеяла.

– Ну… семья и прочее, – неуверенно сказал Пеменхат.

– Ты что, почтенный, наших ялхэдем никогда не видел?

– Чего-чего?

– Это ты про детей, что ли? – неуверенно спросил Карсидар.

– Про детей, про детей, – подтвердил Читрадрива. – Раз есть взрослые гандзаки, должны же они откуда-то появляться, чтобы губить честный люд. А тут, гляньте-ка – бегают голопузые ялхэдем! Самое время заподозрить неладное и понять, что у этих колдунов тоже есть семьи и всё такое прочее.

Хоть Читрадрива рассуждал с явным неудовольствием и из-под одеяла не высовывался, радовало то, что он хотя бы заговорил. И даже пытался передразнить Пеменхата.

– Так-то оно так, – согласился старик, однако подумав, выложил ещё одно соображение, которое, правду сказать, очень его смущало:

– Да только поговаривают, что вы… того… детей едите.

Карсидар поперхнулся очередным смешком и долго молча смотрел на Пеменхата. Лицо его при этом всё больше вытягивалось.

– Так что, я пытался сожрать Сола? – вполне серьёзно спросил Читрадрива.

– Нет, но…

– Или я чем-то обидел его?

– Нет, вы как-то сразу поладили, – начал оправдываться Пеменхат. – Но это и выглядело подозрительно.

– О боги, до чего суеверным идиотом ты оказался! – процедил сквозь зубы Карсидар.

– Это не я, – защищался Пеменхат. – Все так говорят.

– Выжившие из ума старухи! – злился Карсидар.

– Да не думал я, что среди нас людоед! – воскликнул Пеменхат. – Не думал! И в мыслях не держал. Просто я не доверял Читрадриве. Станешь тут недоверчивым, когда болтают такое…

– Ладно, успокойтесь оба, – примирительно сказал Читрадрива. – В конце концов, это не более чем забота о сохранении потомства. Так поступают даже животные, даже последняя неразумная тварь, не то что порядочные люди. И откуда старому гохи знать, что наши законы запрещают есть человечину!

– Правда? – искренне обрадовался Пеменхат.

– Поменьше слушай пустопорожнюю болтовню, старик, да повнимательней следи за супом. Не то мы точно без ужина останемся. И тогда уж придётся мне позабыть об извечных законах народа и поджарить тебя на костре вместо доброго быка.

Пеменхат опять всплеснул руками и бросился к котелку. Карсидар с облегчением захохотал. Смеялся, хоть и слабо, Читрадрива. Неприятный получился разговор, но нет худа без добра – гандзак стал понемногу приходить в себя.

Суп сварился. Попробовали разбудить Сола, но тот, не открывая глаз, замахал руками, пролепетал что-то неразборчивое, перевернулся на другой бок, спиной к костру, свернулся клубочком и засопел. Тогда Читрадрива встал, прикрыл его своим одеялом и сказал, подсаживаясь к костру:

– Ладно, пусть спит. Вымотался мальчик совершенно. Оставим ему суп в котелке, утром поест.

После этого некоторое время говорили ложки. Читрадрива тоже ел, правда, не слишком охотно, однако стремился не отставать от других. Когда перестук смолк, а на дне осталась лишь предназначенная Солу порция, Карсидар вытер губы рукавом, смачно причмокнул и заметил:

– А ты не разучился готовить, почтенный Пем.

– Конечно нет! Даже наоборот, расширил меню. Его светлость милостиво подарил мне парочку таких рецептов…

Пеменхат запоздало сообразил, что упоминать сейчас о князе, мягко говоря, не совсем желательно, и с беспокойством посмотрел на Читрадриву. Гандзак болезненно сжал губы, но промолчал.

– Значит, тебе понравился князь? – спросил Карсидар, словно не понимая чувств Читрадривы, который содрогнулся и весь съёжился.

– Ну, неплохой человек… Ну, и что с того? Зачем о нём говорить?..

Пеменхат выразительно глянул на Карсидара (может, он сообразит, в чём дело и замолчит), но тот продолжал, как ни в чём не бывало:

– Нет-нет, не увиливай. Я так понимаю, если ты не собираешься идти с нами в Ральярг, то вернёшься к Люжтену? Не так ли, почтенный?

«Далось тебе моё решение», – подумал Пеменхат, досадуя на непреклонность Карсидара. Вслух же сказал:

– Куда пойти потом, дело моё. Тебя это не касается.

– Ну, в Торренкуль ты возвращаться не станешь, голову тебе терять, как я понимаю, неохота, – принялся рассуждать вслух Карсидар. – Конечно, можно податься в другое место, Орфетанский край большой… Да только зачем? Есть клочок земли, зажатый меж таинственными горами, дикими территориями и двумя королевствами и управляемый благосклонно настроенным к тебе вельможей. Очень подходящий уголок! И тащиться далеко не надо. Станешь приближённым князя, будешь помогать Квейду водить караваны с драгоценностями. В общем, доживёшь свой век в достатке и почёте. Разве нет?

– Нет, – коротко возразил Пеменхат.

Ему понравилось, что Карсидар внял его немой мольбе и, по крайней мере, перестал называть Люжтена по имени… Но не рассказывать же Карсидару про Силипу! Он не говорил про неё никому. Никогда! Да и не с кем было откровенничать, если честно. Мастера – народ довольно грубый. Даже если попадаются среди них чувствительные и деликатные натуры, они вынуждены покрывать свою душу чёрствой коркой «мужественности». Цех такой.

А с Силипой вообще история особая…

– Но, почтенный Пем, разве пасть в бою, защищая принадлежащий хозяину груз, означает бедность и позорную гибель? Это разные вещи.

– Я стану трактирщиком, – сказал Пеменхат, перегнулся назад, вытащил из седельной сумки баклагу с вином, зубами вырвал пробку из горлышка и сделал добрый глоток.

Холодно. Снаружи холодно, внутри также морозит. В сердце… Дёрнул же чёрт Карсидара за язык!

– Как?! – изумился ничего не заподозривший Карсидар. – Опять трактирщиком?

Нет, всё же никудышный из него колдун! Куда ему до Читрадривы, который запросто угадывает самые потаённые мысли собеседника. Опыта нет. Ну, и ладно…