Тем не менее, в городишке поднялся ужасный переполох. Слухи о том, что сотник Михайло привёз из-за Днепра (так называлась река) колдуна, который живьём попалил бессчётное число проклятых татар, обрастали самыми невероятными подробностями. Из уцелевших молельных домиков до глубокой ночи разносился окрест густой гул набатных колоколов, хотя обычно звонили понемногу утром и вечером. А на следующий день к ним зашёл Ипатий и объявил, что впредь до возвращения из столицы Михайла и тысяцкого Остромира (тысяцкий – это такая должность, «начальник над тысячью воинов», как перевёл сметливый гандзак; они как раз остановились в доме его здешнего родственника) Карсидару лучше не выходить из дома. Хорошо ещё, что Читрадрива всячески скрывал свои способности, и, не имея прямых доказательств против гандзака, русичи не запретили ему прогулки по городу…

– Я как раз не имел в виду твою позавчерашнюю попытку. Хотя учти, с этим не всё так безнадёжно. Говорю же, ты ещё научишься владеть собой. Но я подумал вот о чём: а не предложить ли тебе через Михайла или Остромира свои услуги местному князю? Мне кажется, у русичей назревают крупные неприятности с плосколицыми дикарями. А ты в одиночку уничтожил их отряд и тем самым заставил уважать себя.

Карсидар вынужден был признать справедливость этих слов.

– Вот и попробуй наняться на службу к князю! – радостно подхватил Читрадрива. – Тебе ведь не привыкать, верно? А сумеешь войти к нему в доверие – мы сможем лучше разобраться во всём. Собственно, получить свободу – это не проблема…

– Конечно, не проблема! – Карсидар вспомнил ударивший прямо с неба порыв ветра, который разметал горящий шатёр. – Освободиться мы сможем запросто, да только два чужеземных колдуна в этой стране всё равно останутся двумя беспомощными щенками.

– Ну, себя ты явно недооцениваешь. – Читрадрива склонил голову набок и прищурился, словно примериваясь перед тем, как взвалить на плечи тяжёлый мешок. – Это лишний раз подтверждает, что очень многое тебе ещё только предстоит осознать. Во всяком случае, ты больше напоминаешь не щенка, а сказочного слепого великана. Такой превратит зелёный лес в гору дров, прежде чем отыщется конская подкова. Но дрова-то – живые люди, а не деревяшки!

– Тогда лучше вообще тихонько исчезнуть отсюда. Чем, к примеру, татары хуже русичей? – сказал Карсидар, решивший поискать какой-нибудь другой выход… Но тут же пожалел о произнесенных словах – в душе мигом поднялась волна ненависти и отвращения, и его едва не стошнило.

– Ай, зачем лукавишь! – Читрадрива вновь погрозил пальцем. – С татарами ты уже испортил отношения. Их предводитель Менке отрезал тебе полуха и вообще хотел посадить тебя на кол, содрать с живого шкуру и замышлял прочие гадости. А Михайло подобрал тебя, велел перевязать, отвёз в этот самый Вышгород…

– И держит нас здесь, как двух редкостных зверушек, – съехидничал Карсидар.

Возразить на это было нечего. Обнаружив в степи двоих подозрительных чужестранцев, сотник не повёз их прямиком в столицу, а направился вдоль реки вверх по течению. Здесь была расположена небольшая, но довольно мощная крепость Вышгород. Правда, кольцевые стены оказались на поверку шестью земляными валами, просто издалека, да ещё в тумане, Карсидар не сумел рассмотреть этого. Но вокруг первого вала шёл ещё глубокий ров; замок был построен основательно, да и место для него выбрано очень удачно.

Вот в этой крепости их и заточили… То есть, нельзя сказать, конечно, что посадили под замок. После переправы Михайло сразу известил о всём произошедшем тысяцкого. Остромир явился незамедлительно, разместил обоих гостей в хороших светлых комнатах, а сам, в сопровождении сотника, отбыл в Киев – как поняли друзья, столицу этой страны, которая называлась Русью. С Карсидаром и Читрадривой были внимательны, предупредительны, отменно кормили, верный Ристо был ухожен. До неудачного «эксперимента» по обнаружению второго входа в пещеру Карсидар мог наведываться на конюшню, прогуливаться по крепостным стенам, вволю любоваться окрестным пейзажем, а Читрадриве даже теперь разрешалось ходить по городку в сопровождении приставленных к ним слуг.

Приложив немалые усилия, друзья разобрали местное наречие и уже могли довольно сносно объясняться с русичами, поэтому Читрадрива приносил с каждой прогулки какую-нибудь интересную новость. Например, третьего дня он выяснил наконец, кто такие древляне, после чего сдержанно отчитал Карсидара за бессмысленное враньё Михайлу. «Древлян, древлян, – передразнил он. – Видишь, что за древлян?! Понимаешь теперь, как подозрительны твои слова?» А вот насчёт Хорса дело обстояло похуже – некоторые при упоминании этого имени плевались и делали странное движение правой рукой, некоторые же толковали нечто невразумительное насчёт света…

За подозрительной парочкой самозванных древлян зорко следили, глаз с них не спускали денно и нощно. Оружие, разумеется, вежливо предложили не носить. Карсидар решил воспользоваться вынужденным бездельем и дать Читрадриве несколько уроков фехтования, используя тяжёлые длинные палки. Однако на второй же день явился вездесущий Ипатий и, угрюмо ворча, попросил их бросить эту «забаву». В общем, они оставались под наблюдением, поскольку…

– Ты прекрасно знаешь, что русичи тебя боятся, – сказал Читрадрива и добавил с чувством:

– Ещё бы им не бояться! Уважают они тебя, твою силу и могущество. Может, Михайло с Остромиром берегут таким образом дорогого гостя…

– Не берегут, – оборвал Карсидар речь гандзака. – А берегутся сами. Узкоглазый серёжку оттяпал…

Опять зачесалось под повязкой, и он потрогал кармашек пояса, где лежала драгоценная вещичка.

– …вот они и пытаются защитить себя. Понимают, что если не сделать этого, если хоть пальцем тронуть нас – я им покажу!

– Если бы ты действительно хотел им показать, то уничтожил бы вслед за татарами. Разве нет?

– Что правда, то правда, – вздохнул Карсидар. – Но они ведь ничего плохого нам пока не сделали, да и внешне похожи на нас… Гм. Особенно на тебя, – он шутливо поклонился русоволосому и голубоглазому Читрадриве. – А уж каким удачным именем я тебя наградил. Дрив-древлянин!..

Тот фыркнул:

– Лучше не напоминай! А насчёт службы у князя подумай, не отказывайся заранее.

– Там посмотрим, – ответил Карсидар немного задиристо. – Вот вернётся наш благодетель Михайло…

Они вздрогнули, одновременно посмотрели в окно, а затем друг на друга. Со двора доносился отчётливый конский топот.

– Ты что, и события предугадываешь? – спросил Читрадрива.

Заскрипели петли тяжёлых ворот, во двор въехал небольшой конный отряд. Среди прибывших нетрудно было различить фигуры тысяцкого и сотника.

– Явились, не запылились, благо пыль дождём прибило, – проговорил Читрадрива. – Ну что ж, скоро нас призовут в гридницу. Узнаем, что решил насчёт колдуна и его подручного местный правитель.

Однако гандзак ошибся. За ними не прислали ни до обеда, ни после. Только вечером явился Ипатий и угрюмо буркнул:

– Ну, Хорсадар, Дрив, ступайте оба к Остромиру. Ждёт он вас.

Гридница была длинной прямой комнатой на манер парадного зала, только поменьше и не с каменными стенами, а с деревянными. Возможно, так строили из-за прохладного климата, ведь в деревянном доме теплее. «Думали, едем на юг, отогреемся, а тут, оказывается, хуже, чем в Орфетанском крае», – твердил гандзак, недовольный тем, что им с Карсидаром запретили драться на палках (эти упражнения согревали).

К стене гридницы прислонился Михайло. Он был без доспехов, но с мечом. А на стуле с высокой спинкой развалился нарядно одетый тысяцкий. Правда, спинка такой высоты лишь подчёркивала малорослость коренастого широкоплечего Остромира, и, несмотря на всю серьёзность момента, Карсидар едва сдержал улыбку.

– Эй, Ипатий, проверь, нет ли кого за дверью, – обратился сотник к бородачу, вошедшему в комнату вслед за Читрадривой и Карсидаром.

Ипатий выглянул за дверь, отрицательно мотнул головой и остался стоять около входа. Кроме них ни в гриднице, ни около неё никого не было.