Их ждало разочарование: темный проем оказался входом в комнату, расположенную по соседству, всю заставленную деревянными каркасами.

– Эти рамы похожи на кровати, – проронил Зулу.

– Когда-то они действительно были кроватями. Скорей всего, здесь размещались тюремщики и охрана. Но матерчатые покрытия и кожаные ремни, поддерживавшие матрасы, изглоданы.

– Или их сняли и унесли, – предположил Зулу.

– Вряд ли. Вмятины на досках очень похожи на метки, оставленные на той кости, которую я осмотрел, – возразил Спок, указав на небольшие трехгранные углубления в одной из досок.

– Я предпочел бы, чтобы слухи остались слухами, – принц начал торопливо подталкивать спутников, выпроваживая их из комнаты. – Неужели мы так и не найдем выход?

Кружа в поисках по камере пыток, они натолкнулись на еще один ряд клеток, с более низкими потолками. Видимо, заключенные сидели в них на корточках, согнувшись в три погибели. Глазам их предстали и другие адские приспособления разных размеров, сконструированные для длительных пыток, не дающих надежны на смерть-избавительницу.

Принц в полной растерянности всматривался в огромную металлическую клетку, внутри которой торчали иглы, распределенные по сторонам так, что узник мог стоять только неподвижно. При малейшем его движении иглы безжалостно впивались в тело, и в то же время они были не настолько длинны, чтобы позволить заключенному покончить с собой.

– Уж лучше бы мои предки использовали свое воображение в астрономии или хотя бы в азартных играх.

Спустя некоторое время Байбил наткнулся на металлическую дверь, которая, в отличие от предыдущей, была заперта.

– Странно, по всей видимости, ею не пользовались. Возможно, ключи валяются где-нибудь поблизости, – пробормотал принц.

– Боюсь, у нас нет времени искать их, – высказал опасение Зулу.

Действительно, в разных углах комнаты зловеще мерцало уже не меньше двух дюжин «глаз». И с каждой секундой зажигалось все больше и больше зеленых огоньков.

С яростью отчаяния принц попытался протаранить дверь массой своего тела, потом, отдышавшись, стал остервенело, раз за разом, бить в нее плечом. Мелкая осыпь камней градом посыпалась на землю.

– Нет, так не пробиться.

– Надо, видимо, заняться петлями. – Постоянная влажность и время больше всего сказались на петлях, постоянно соприкасающихся с сырым камнем: ржавчина изъела их едва ли по па половину и крошилась от руки Спока. – Думаю, что и камни вокруг петель стали рыхлыми.

Достав меч из ножен, Спок начал методично откалывать от стены один кусок за другим.

Жуки тем временем все прибывали и прибывали. С каждым новым мгновением в темноте зажигалась очередная пара зеленых огоньков.

Не раздумывая, принц и Зулу, обнажив свои мечи, занялись другими петлями.

Урми дотронулась до руки Байбила.

– Дядя, верни мне кинжалы. Я сойду с ума, если буду стоять рядом с вами, ничего не делая.

Тот отрицательно покачал головой.

– Извини за то, что я обезоружил тебя. Но я не могу рисковать, – ровным, спокойным голосом объяснялся он. – Постарайся понять, Урми. Этот мальчик всегда заслуживал лучшей участи. Но только теперь у него появилась реальная возможность, и я намерен сделать все для того, чтобы он взошел на трон.

Женщина склонила голову, не сводя глаз со старика:

– Ты действительно собираешься сделать это?

– Поверь, дело не в моем тщеславии. Просто я знаю его, как никто другой. Он обязательно станет прекрасным, талантливым императором. Его родные и сводные братья и в подметки ему не годились. – Байбил замолчал, потом, намеренно повысив голос, чтобы принц услышал его слова, продолжил:

– Да, он станет великим правителем, но только в том случае, если осознает свое предназначение.

Наследник невольно напрягся, сделав вид, что ничего не слышит.

– Если ты не вернешь мне оружие, он может упустить эту возможность и остаться ни с чем, – взывала к благоразумию верного слуги Урми.

– Ты всегда умела убеждать, – старик поправил рукой размягчившуюся свечу. – Ну, хорошо, ты получишь свои кинжалы. Но при одном условии.

– При каком?

Байбил, сурово сдвинув брови, вперил в племянницу требовательный взгляд:

– Пообещай, что поможешь принцу взойти на трон.

Женщина, запрокинув голову, смерила старика уничтожающим взглядом.

– Неужели ты не понимаешь, что он – всего лишь игрушка в руках этих пришельцев?

Старик усмехнулся и, сжав рукой плечо племянницы, вполголоса произнес:

– Послушай меня, детка. Я вырастил этого мальчика, я нянчил его, лелеял, а когда надо было – наказывал. Он мне дороже родного сына. И я никому не позволю причинить ему зло.

– А я никому не позволю причинить еще большее зло Ангире, – предупредила Урми. – Твой хваленый принц – приятный, симпатичный молодой человек, но не более того. Я уже наслушалась его речей. Он – орудие этих чужаков. Они хотят использовать его, чтобы поработить наш многострадальный мир.

Смахнув с лица налет пота и пыли, принц вмешался в разговор:

– Урми, поверь, я мечтаю только о том, чтобы выжить. Ангирский трон меня не интересует.

– Если вы останетесь в живых, вы непременно станете императором, – пообещал Байбил и, торжественным жестом протянув руку со свечой к Урми, потребовал:

– Взываю к твоей совести, девочка. Поклянись, что поможешь ему добраться до Котаха.

Урми нахмурилась:

– От принца за версту разит влиянием чуждых миров. Родной клан никогда не примет его.

Байбил мрачно усмехнулся:

– В таком случае тебе не о чем беспокоиться. Твоя помощь не пойдет ему впрок.

Задумавшись, Урми тяжело вздохнула и решилась:

– Хорошо. Даю слово, – она протянула руку, требовательно перебирая пальцами. – Теперь верни мне мое оружие.

– Помни свое обещание. Даже в детстве, допуская множество прегрешений, ты никогда не лгала, – старик достал кинжалы, меч и передал их женщине.

Привычно прикрепив кинжалы к ремню на талии, Урми поспешила присоединиться к Зулу, с остервенением вонзая острие меча в стену.

Байбил поднял свечу повыше, подошел ближе к работающим:

– Думаю, до сих пор жуки, борясь за выживание, пожирали друг друга.

– Представляю, как от одного нашего вида у них текут слюнки. Они, наверно, ждут не дождутся, чтобы устроить банкет из пяти блюд. Бр-р-рр!

Принц поморщился.

Спок поддел кончиком меча навес и всем телом навалился на рукоять. Ржавая петля, нехотя стронувшись с места, начала медленно, дюйм за дюймом, с возмущенным стоном отходить от стены.

– А теперь давайте попробуем навалиться все разом. – Принц поддел мечом среднюю петлю, Зулу нижнюю.

Спок, загнав меч как можно глубже под навес, предупредил остальных:

– На счет «три» наваливаемся, – он обхватил клинок ладонью. – Раз… два… три!

С искаженными от напряжения лицами они разом навалились на мечи, используя их как рычаги.

– Ради любви к небесам, умоляю, поторопитесь! – воскликнул Байбил.

Весь пол, погруженный во тьму, превратился в сплошное месиво алчно горящих зеленых точек. Неожиданно колыхнувшись, пламя свечи осветило огромного, длиной, примерно, в треть метра, жука с шестью перекрестьями лап. Тело его покрывал прочный черный панцирь, на горбатой вершине которого сверкали два овальных пятна, похожие издали на глаза. Продолговатые, изогнутые челюсти, шириной в ладонь, напоминали большие, уродливые клешни. Голова представляла собой сплошное скопление мышц, которое и удерживало на весу тяжелые челюсти, и обеспечивало их подвижность. Небольшие надкрылья время от времени поднимались, а затем резко опускались, при ударе о панцирь издавая громкий зловещий звук, напоминающий звук вращения барабана старого шестизарядного револьвера.

Зулу, покосившись на чудовище, вздрогнул от омерзения:

– Не хотел бы я попасть на обед одному из таких «малюток». Из его объятий не так-то легко выбраться.

– Да, хватка у них мертвая, как у бульдога. Чтобы раздвинуть его челюсти, надо предварительно отрубить ему голову, – пояснил Байбил.