– Да. Поэтому-то я и хотела, чтобы вы увидели все собственными глазами. Теперь вы, надеюсь, понимаете, за что мы боремся.

Минуя величественные песчаные уступы, отряд все ближе и ближе подходил к одной из деревень. Постепенно поселение принимало отчетливые очертания. Крохотные выбеленные домишки теснились друг к другу, образуя кривые узкие пространства, с трудом напоминающие улицы. На соломенных крышах этих убогих строений, похожих на коробки, сушились зеленые, оранжевые и пурпурные фрукты.

Неподалеку от деревни лениво прогуливались, самодовольно кивая головами, стада «гайа», длинношерстных трехметровых существ, отдаленно напоминающих коз. С мотыгами и граблями на плечах с полей возвращались крестьяне. Часть из них направились к берегу реки, чтобы смыть с себя грязь и пыль, остальные уныло брели в деревню.

– А с каких это пор правительство застолбило вас?

Принц указал рукой на ряд столбов, вкопанных на склоне горы, гладкая деревянная поверхность которых была испещрена засечками, нанесенными чем-то острым, и зловеще-темными пятнами, похожими на засохшую кровь. Такие же пятна виднелись на земле у основания столбов.

– Император объявил своей собственностью всю территорию вокруг деревень, не занятую сельскохозяйственными насаждениями, – стараясь не смотреть на столбы, пояснила Урми.

– Но это абсурд! Где же тогда крестьянам брать дрова, а их детям играть? – принц выглядел потрясенным до глубины души. – Эти земли испокон веков никому не принадлежали.

– А теперь принадлежат. И мы обязаны платить за право пользования ими, – женщина мрачно усмехнулась. – В противном случае нас объявляют ворами и наказывают соответственно воровскому званию. Когда сборщики налогов появились впервые с этой вестью, мы долго не могли прийти в себя от удивления и возмущения.

– Но мы уже привыкли к новой жизни и внимательно следим за передвижениями сборщиков налогов и бандитов, – вставил Шами. – Так что императору приходится оплачивать свои грандиозные проекты не из наших денег.

Напоминание о текущих бедствиях привело ополченцев в дурное настроение, поэтому в долину спускались в полном безмолвии. У подножия горы отряд разделился на две группы, каждая из которых отправилась в свою деревню. Принц и его сопровождающие последовали за Шами.

Шагнув в сторону подступающего к самой дороге поля, Зулу опустился на колени, с интересом рассматривая растение с широкими желтыми листьями.

– Что это? – спросил он у Урми.

– Амма – зеленое золото Ангиры, – с гордостью ответила женщина. – Растение неприхотливо, растет почти повсюду, довольствуясь крохами солнечного света. Растет так быстро, что у крестьян бытует история о человеке, который наловчился выращивать амму в шкафу, собирая приличный урожай.

– Думаю, эти широкие листья помогают растению впитывать солнечный свет и за створками шкафа, – прикрыв ладонью глаза, землянин посмотрел не мигая на крохотное солнце Ангиры. Еще на «Энтерпрайзе» принц рассказывал, что его родная планета получает значительно меньше солнечного тепла, чем Земля. – Мне кажется, амма хорошо прижилась бы в мирах с коротким летом.

Урми тронула пальцем нижнюю губу.

– Не знаю. Возможно, ты и прав. Но пока что амма спасает нас от полного вымирания. Смотри, из одного этого стебля можно получить шесть новых, если разрезать его на части. А волокно аммы используется для изготовления такого множества вещей, что и не перечислить. В случае же крайней нужды можно выкопать клубнеобразные корни и есть в сыром виде.

– Даже так? – Зулу не терпелось поосновательнее изучить диковинное растение, он чуть было не принялся выкапывать его. – Как бы мне хотелось порыться сейчас в корабельной библиотеке в поисках более подробной информации.

– У тебя, пришелец, будет достаточно времени на изучение нашей природы, – вставил Шами. – Похоже, твой приятель чувствует себя не очень хорошо.

– Я надеюсь найти в деревне достаточное число добровольцев-носильщиков, – заверила Урми.

– Неужели вы уже устали от нашего гостеприимства? – с иронией спросил Шами.

– Нас ждет срочное дело в Котахе, – поспешил ответить Зулу.

По шаткому дощатому мостику они перебрались через реку и вышли к родной деревне Урми. Гонец, посланный Шами, уже оповестил жителей о приближении отряда: у деревенских ворот толпилось несколько сотен сгорающих от любопытства крестьян. Зулу отметил про себя, что выглядели они такими же изможденными, как и ополченцы: полулюди, полускелеты. Та же темная, торчащая клочьями шерсть, то же постоянное чувство голода в глазах, та же уродливая лысина по всему телу и воспаленные, гноящиеся веки.

Впереди толпы в неподвижной важности застыло около дюжины мужчин и женщин с ярко-оранжевыми повязками на рукавах.

– Что это за люди? – шепнул Зулу Урми.

– Члены «Комитета». Они представляют интересы всех деревень долины.

Вперед выступил коренастый приземистый ангириец с копьем в руке, изящная резьба украшала тонкое древко, а пурпурная лента – шею копьеносца.

Едва завидев живописную, приближающуюся к ним фигуру, Урми резко повернулась к Шами.

– С каких это пор Мамтас стал «голосом народа»?

– Его избрали около тридцати дней тому назад. И теперь он выражает мнение жителей долины. А почему ты спрашиваешь? Что-то не так?

– Все не так. Он же самовлюбленный болван, – фыркнула женщина.

– Попробуй доказать это не мне, а тем, кто его выбирал, – Шами недоуменно передернул плечами. – Но предупреждаю: у него много приверженцев во всех деревнях. Так что тебе будет нелегко.

В это время Мамтас театральным жестом поднял копье и вонзил его острый наконечник в землю у своих ног.

– Ты смелая женщина, Урми. По велению своего благородного сердца ты выполнила опасное задание. Выполнила, рискуя жизнью и превзойдя все наши ожидания. Потому, от имени нашего Комитета и от себя лично я от всей души благодарю тебя. Молодец! – аккуратно разместив ладони на уровне груди, согласно ангирскому обычаю, параллельно земле, он сделал несколько тихих хлопков. Вся многосотенная толпа разразилась аплодисментами, заглушив и хлопки, и голос предводителя.

Урми резко вскинула руку вверх, требуя тишины. А когда она наступила, громко сказала:

– Я – не танцующий клоун и не нуждаюсь в овациях.

– Но ты привела нам заложников, оказав тем самым неоценимую услугу всей долине.

Мамтас одарил женщину лучезарной улыбкой, за которой Зулу разглядел холодный, оценивающий взгляд хитрого, себе на уме ангирийца.

– Вы не можете считать их заложниками, – сердито потребовала Урми. – Я дала обещание дяде…

– Но ты не имела права давать подобные обещания. Такими правами обладает только Комитет.

Мамтас выразительным жестом обвел людей, стоявших за его спиной.

И Урми попыталась обратиться к разуму остальных членов Комитета:

– Послушайте меня. Дело не только в моей клятве. Мы должны отпустить этих людей. Их ждут неотложные дела в Котахе.

Мамтас приподнялся на носки, стараясь казаться и выше ростом, и как можно значительнее.

– И что же они собираются там делать? – Для большего эффекта он заложил руки за спину, выдержал паузу и задал более каверзный вопрос:

– Уж не собираются ли они научить «достойных» новым способам выколачивания денег из нас?

Толпа возмущенно загудела, гул этот перекрывали отдельные громкие выкрики:

– Довольно! Хватит с нас! Натерпелись!

Зулу обвел взглядом взбудораженные, не предвещающие ничего хорошего, лица.

– Думаю, мы без труда справимся с этим сборищем и обратим его в бегство, – вполголоса высказался он.

– Только в крайнем случае. Я попытаюсь все уладить, – шепотом ответила Урми и с распростертыми объятиями шагнула навстречу соплеменникам. – Подождите! Не кричите! Вы еще не слышали самую главную новость.

Когда гул затих, она печально уронила руки.

– Император убит, все его сторонники тоже.

Она хотела еще что-то сказать, но ее слова заглушило громкое торжествующее улюлюканье сотен глоток. Вслед за радостными криками в воздух полетели шляпы. Ополоумев от неожиданного известия, добрая треть толпы, присев, стала весело подпрыгивать, словно пытаясь взлететь, а две трети, шаркая ногами, пустились в пляс.