У каждого человека своя цена, и у священника прихода церкви Святой Марии она равнялась бочонку хорошего кларета и пяти сотням марок. Надо полагать, этого более чем достаточно, чтобы смягчить любого, кто попытался бы оштрафовать его за совершение брачной церемонии не по правилам.

Тем не менее Флора кляла судьбу, поставившую ее в подобное положение, потому что вообще не имела желания вступать в брак. К несчастью, она приходилась сестрой не одному, а сразу двум могущественным горским вождям, и вдобавок, будто и этого было недостаточно, кузен ее являлся самым влиятельным горцем в Шотландии. К тому же несчастная жизнь матери еще была свежа в памяти Флоры.

Единственная вещь, которую она считала хуже, чем просто брак, был брак по принуждению, вот почему вместо того, чтобы рисковать, она решила сама вершить свою судьбу, и этой судьбой предстояло стать мужчине, сидевшему напротив. Даже в темной карете Флора могла разглядеть его светлые волосы, отливавшие серебром и каскадом ниспадавшие на плечи. Его вид был приятен для глаз, и остроумием и образованностью он в избытке обладал, не говоря уже о богатстве, влиянии и положении. Не было нужды спрашивать его о тайных мотивах, потому что явные были вполне убедительны: их союз должен стать единением друзей, ищущих в браке взаимопонимания в качестве единственной выгоды.

А вот политика горских вождей Уильяма не особенно интересовала, и это только усиливало его привлекательность: Флора была сыта по горло разговорами о политике. Уроки матери она усвоила отлично и скорее согласилась бы выйти за жабу, чем за горца.

Единственным преимуществом изобилия родственников являлось наличие множества мест, где Флора могла укрыться в случае чего.

Флора дотронулась до белого полотняного чепчика, надетого на голову, и усмехнулась, предположив, что представляет собой забавное зрелище. Во дворце Холируд давно привыкли к ее проделкам, но то, что она ускользнула из дворца в полночь, чтобы бежать с одним из самых могущественных молодых людей, известных при дворе, одетая служанкой, превосходило все ее прежние шалости.

Платье из грубой шерсти покалывало ее кожу даже сквозь тонкую полотняную сорочку. Почувствовав невероятное раздражение, Флора спросила:

– Может, достанешь мое платье?

– Как ни прелестно ты выглядишь в крестьянской одежде, моя дорогая, я думаю, что едва ли будущая графиня Таллибардин может венчаться в платье служанки. Твое платье в сундуке, хотя получить его от портнихи стоило некоторого труда и потребовало объяснений.

Подумав о портнихе, Флора хмыкнула. Предпочтение при дворе оказывалось французским модам со времен королевы Марии Стюарт, хотя, разумеется, ее сын, король Яков, мог придерживаться и другого мнения.

– Едва ли мне удалось бы ускользнуть, прихватив с собой платье: мадам де Виль и так уже считает меня ужасно неприличной. Сомневаюсь даже, чтобы что-нибудь, сказанное тобой, могло изменить ее мнение обо мне.

К счастью, Уильяма не особенно заботила репутация невесты; пожалуй, ее склонность искать и находить неприятности на свою голову даже слегка забавляла его. Что ж, после того, чему суждено случиться нынче вечером, и новостей, которые распространятся повсеместно, ему потребуется изрядное чувство юмора. Их побег, несомненно, вызовет скандал, какого еще не видели при дворе.

Впрочем, лорд Мюррей, будучи не намного старше Флоры, уже сделал себе имя при дворе короля Якова и приобрел серьезное влияние среди Тайного совета, осуществлявшего власть в Шотландии, но даже при этом побег с кузиной графа Аргайла и сводной сестрой Рори Маклауда был опасным шагом для молодого честолюбца.

Этот поступок могла бы извинить сила чувств, но Флора на этот счет ничуть не обманывалась: достаточно внимательный к ней, ее будущий муж вряд ли сходил по ней с ума. Ее чувства также были мало затронуты, и это Флора считала еще одним обстоятельством, говорившим в пользу Уильяма. Впредь им предстояло оставаться друзьями, и не более того.

Но самым важным соображением стало то, что Флора достаточно хорошо знала Уильяма и не опасалась, что он попытается руководить ею. Она будет жить своей жизнью, он своей. И это ее вполне устраивало.

С Уильямом Мюрреем Флора познакомилась при дворе шесть лет назад, но в отличие от большинства знакомых ей молодых людей он никогда не преследовал ее. Его энергичное ухаживание, начавшееся всерьез после недавнего возвращения Флоры в Эдинбург, оказалось хотя и неожиданным, но своевременным.

Через несколько дней после того как Уильям выразил намерение жениться на ней, Флора получила письмо от сводного брата Рори, вождя Маклаудов, в котором тот потребовал ее немедленного прибытия в замок Данвеган с целью «обсудить будущее». Будто в насмешку за просьбой Рори последовала еще одна – от Гектора, вождя Маклейнов, потребовавшего, чтобы Флора приехала на остров Малл.

Разумеется, Флору не ввели в заблуждение просьбы братьев, почти слово в слово повторявшие одна другую.

Обсуждение будущего молодой женщины двадцати четырех лет, оставшейся одинокой после внезапной. смерти матери, могло означать только одно: требование вступить в брак.

После смерти матери и гибели отца главным в семье стал Рори, брат, которого Флора едва знала. Способен ли он заставить ее выйти замуж по принуждению за человека, которого выберет для нее? Вряд ли. И все же Флора не хотела рисковать. Даже если бы ей удалось убедить Рори, то Гектор и кузен Аргайл не позволили бы ей решить этот вопрос без своего вмешательства. Теперь все трое придут в ярость, узнав о том, что она сделала.

Флора снова посмотрела на Уильяма, гадая, что заставило его согласиться с ее планом бегства, постаралась подавить внезапно возникшую неуверенность. Этот выбор безупречен, и, возможно, братья его одобрят. Впрочем, не их дело высказываться по этому вопросу.

– Послушай, тебе нечего бояться! – Лорд Мюррей, по-видимому, догадался о ее сомнениях. – У них не остается времени на то, чтобы что-то предпринять: мы уже почти на месте.

Флора приподняла бровь:

– Боюсь, ты плохо знаешь моих братьев.

В мягком лунном сиянии лицо Мюррея приняло странное выражение.

– Верно, я их знаю не слишком хорошо, – признал он. – Главным образом по слухам.

– В таком случае сообщаю тебе, что их очень даже стоит опасаться. Впрочем… – Флора помолчала, – я тоже не слишком хорошо их знаю.

– Когда ты видела братьев в последний раз?

– Довольно давно. Моя мать предпочитала оставаться при дворе или жить в замке Кемпбелл – равнинной твердыне графа Аргайла. Таким образом ей удавалось избегать общения с варварами, как при дворе именовали горцев, причинивших матери столько неприятностей. В свою очередь, мои братья стараются не покидать гор, и я гораздо чаще вижу кузена Аргайла, чем Рори и Гектора.

– Это принадлежало твоей матери? – неожиданно спросил Уильям.

Флора обернулась и с удивлением посмотрела на него.

– Что именно?

– Колье. Ты всегда его вертишь в руках, когда речь заходит о ней.

Флора мягко улыбнулась. Амулет! Мать никогда его не снимала, но последние шесть месяцев он принадлежал Флоре: с тех самых пор, как несчастьям матери пришел конец.

– Да.

– Оно очень необычное. Где ты его взяла?

Ответ последовал не сразу. Флора подумала о том, что легенда и проклятие, связанные с этой вещицей, едва ли могли быть тайной. И все же она колебалась.

– К бабушке оно перешло от ее сестры, которая умерла бездетной. Потом его унаследовала моя мать, как младшая дочь, и вот теперь оно стало моим. Это ожерелье испокон веку принадлежало Маклейнам.

– Клану твоего брата?

Флора кивнула и в этот же момент поняла, что происходит нечто неладное.

Подпрыгнув на ухабе, карета остановилась. Флора затаила дыхание.

– Я оторву голову кучеру…

Угроза лорда Мюррея тут же была заглушена стуком многочисленных лошадиных копыт и громкими мужскими голосами.

На мгновение Флора ощутила холод в сердце, признавая свое поражение, но тотчас же ее внимание переключилось на Уильяма. В настоящей ситуации жених ничем не мог ей помочь, и у них оставалось слишком мало времени.